Крёстный отец 3 / The Godfather: Part III (1990)

Самсонов Георгий. Сага о мафии в семейном интерьере // Видео-Асс Премьер. – 1992, № 5. – С. 8-9.

САГА О МАФИИ В СЕМЕЙНОМ ИНТЕРЬЕРЕ

Семья, как ячейка общества и важный социальный институт, не зря была воспета в трудах классиков марксизма-ленинизма. Именно она явилась благодатной почвой для создания мафии, мощнейшей в истории человечества общественной организации.

Последняя, как известно, состоит из множества семейных кланов, члены которых свято чтут свои традиции и передают от отца к сыну славную эстафету преступного ремесла.

Гангстерские семьи, в особенности итальянские и итало-американские, густо населены, а потому их жизнь чрезвычайно богата на различные события: свадьбы, праздничные торжества и частые похороны убиенных сыновей и братьев. Да и в будни членам таких семей скучать не приходится – они постоянно находятся начеку, чтобы не угодить под вражескую пулю.

Не секрет, что для американских кинематографистов гангстерская тема давно уже стала золотым дном. Но похвастаться шедеврами в этом жанре им не удавалось до тех пор, пока за дело не взялся самый настоящий кинематографический итало-американский клан во главе с продюсером и режиссером Фрэнсисом Фордом Копполой.

Результат был поистине ошеломляющим. Экранизация популярного романа Марио Пьюзо «Крестный отец» стала мировой сенсацией в 1972 году. Американская академия киноискусства удостоила эту картину премии «Оскар», а через два года признала и второго «Крестного отца» лучшим фильмом США.

Спустя соответственно 17 и 19 лет после триумфа «Крестных отцов», уже ставших киноклассикой, Кополла осуществляет постановку третьей части этой грандиозной семейной саги.

Грандиозна она и по своему размаху и продолжительности (в общей сложности около девяти часов), по количеству великолепных актеров и по многомиллионной сумме средств, вложенных в ее производство. Но все же главной отличительной чертой трилогии является ее культовость. Во всех трех картинах культ семьи и мелодраматизм возвышаются над другими сюжетными и жанровыми пластами, что так выгодно отличает «Крестного отца» от других гангстерских фильмов. Возводя в культ традиции и обряды итальянской семьи, каждый фильм трилогии Кополла начинает с показа массовой сцены. В первой ленте это была свадьба, во второй похороны, в третьей – день рождения. И это не случайно, поскольку каждый из этих эпизо-

8

дов служит своеобразной метафорой, смысловым лейтмотивом фильма.

«Крестный отец-3» ведет неторопливый, а порой чересчур утомительный рассказ о попытках главы клана Майкла Корлеоне, убеленного сединой и к тому же страдающего сахарным диабетом, не только сохранить и приумножить богатства Семьи, но и отмежеваться от ее кровавой истории. Картина затрагивает нравственные категории человеческого бытия, заставляя своих героев вставать перед нелегким выбором – либо продолжать творить зло, либо раскаяться в своих грехах и попытаться искупить свою вину перед Богом и людьми. В фильме можно проследить две основные сюжетные линии: производственно-деловую, в которой Майкл Корлеоне планирует финансовое партнерство с банком Ватикана, и любовную, в которой будущий преемник крестного отца, внебрачный сын брата Майкла Винсент крутит роман с дочерью дона Корлеоне Мэри. Но под давлением ее отца он жертвует своей любовью ради высших идеалов – великого будущего клана, за судьбу которого теперь придется нести ответственность ему, Винсенту («Крестный отец-4»?).

О чем бы не шла речь в картине, надо всем царит дух семьи, все подчинено ее интересам. Для Фрэнсиса Копполы, американского католика итальянского происхождения, как и для героев его творения, семейный клан – святая святых. Коппола, судя по всему, единственный американский режиссер, который снимает кино всей семьей, в чем обнаруживает трогательную близость с многочисленными советскими кинематографическими кланами. Что ж, мафия, она и в Африке – мафия. Отец режиссера, композитор Кармин Коппола (скончался 26 апреля 1991 года) написал музыку ко второй и третьей части «Крестного отца». Дирижером оркестра, исполнявшего эту музыку, был дядя режиссера Антон. Мать Копполы получила маленькую роль со словами. Его родная сестра, известная актриса Талиа Шайр, сыграла по традиции сестру Майкла Корлеоне. А вот роль дочери Корлеоне в конце концов досталась дочери Копполы Софии, на которую в результате и обрушилась львиная доля «шишек» от недружелюбной критики, не ценящей святые семейные традиции.

Да, если быть до конца объективным, София Коппола по всей видимости, увы, не унаследовала отцовского дарования. Своей довольно слабой и невыразительной игрой она действительно добавила ложку дегтя в бочку меда. Однако, учитывая, что и «мед» на сей раз уродился не самого лучшего качества, винить дочь именитого режиссера все же не стоит.

Со «смертью» «Крестного отца» Коппола резко изменил свое отношение к клановости в кино и отказался от лозунга «семейные фильмы всей семьей». Свою новую картину «Дракула» он снимает без поддержки родственников. Риск – благородное дело!

Георгий Самсонов

9

Линц И. Племянник «Крёстного отца» // Ровесник. – 1991, № 10. – С. 29-30.

ПЛЕМЯННИК «КРЕСТНОГО ОТЦА»

«Приведи в порядок зубы, измени прическу, убери акцент, – тогда ты, может, и пригодишься», – Энди Гарсиа хорошо запомнил слова продюсера, которому его представили тринадцать лет назад. Ему был 21 год. Он приехал в Голливуд, чтобы стать звездой.

Теперь он занимает лучший номер в отеле «Беверли Хилтон» в Беверли Хиллз. Этот отель Энди Гарсиа знает очень хорошо: несколько лет назад он работал здесь официантом. Бывшие коллеги обслуживают его без фамильярности: отель – для истинных звезд, а снявшись вместе с Аль Пачино в «Крестном отце III», Энди Гарсиа прочно утвердился в их «штатном расписании».

Это была роль, о которой можно только мечтать, и о которой Гарсиа мечтать даже не осмеливался. Фильмы о «Крестном отце» для него всегда были вершиной: «Первые два фильма нужно смотреть по крайней мере раз в году», – считает Гарсиа.

В 1972 году, когда вышел на экран «Крестный отец I», Гарсиа жил еще в Майами Бич: пятилетним ребенком его вывезли с Кубы родители. После школы он в течение нескольких лет накапливал опыт на разных театральных сценах и, полный надежд, отправился завоевывать Голливуд. Только через год ему представилась возможность сыграть первую роль: «В бюро по найму актеров меня, окинув скептическим взглядом, спросили: «Что вы хотите? Как вас зовут?» Я назвал свое имя. «Но вы же не мексиканец! Мы ищем человека на роль мексиканца». «Я актер, – возразил я. – Я могу стать мексиканцем».

Уверенность в себе и упрямство помогли ему выбраться на самый верх. За небольшой ролью мексиканца последовали более значительные. 1987 год стал переломным. В «Неприкасаемых» ему предназначалось стать гангстером, но талант и случай сделали его защитником добра – вместе с Шоном Коннери и Кевином Костнером. Роль полицейского в фильме «Черный дождь» принесла ему настоящее признание.

Фрэнсис Форд Коппола, режиссер «Крестного отца», этих фильмов не видел. Но первая же проба убедила его: этому парню можно доверить не только роль, но и свою дочь. 17-летняя София Коппола играет девушку, которая по сценарию влюбляется в героя Энди Гарсиа. «Она очень талантливая – дипломатично выразился Гарсиа о Софии, попавшей после выхода фильма под огонь критики.

Будущее сулит Энди Гарсиа радужные перспективы. Скоро он появится в фильме Кеннета Бранагса «Снова мертв», кроме этого он работает над фильмом о своей родной Кубе. В этом году он прошел номинацию на получение «Оскара».

В чем секрет его успеха? «Надо вкалывать, – объясняет Энди Гарсиа. – Это же так просто!»

И. ЛИНЦ

29

Дмитриев Владимир. «Крёстный отец» // Экран. – 1992, № 3. – С. 9-10.

«Крестный отец»

Владимир ДМИТРИЕВ

Забавные вещи происходят порой со знаменитыми фильмами. Третья часть «Крестного отца» добиралась к нам в страну чуть более года после выхода на экран, а выглядит склеротическим стариком, с трудом передвигающим моги и пытающимся шамкающим ртом пролепетать нечто существенное, чего и расслышать-то нельзя из-за негодной дикции и постоянно вываливающейся искусственной челюсти. Часть вторая ждала своего часа целых семнадцать лет, а чувствует себя несравненно лучше, в какие-то моменты и просто хорошо, с удовольствием демонстрируя слегка одряхлевшие, но еще упругие мускулы, крепкие кулаки и хорошо натянутую кожу лица, не нуждающегося в косметических операциях. Ну а главный, основополагающий «Крестный отец», лента 1972 года, так просто парень хоть куда: сильный, умелый, уверенный в себе, твердый в речах и поступках, знающий, сколь высокое и престижное место уготовано ему в истории мирового кино, и поэтому не позволяющий себе ни расслабиться, ни передохнуть, ни скорчить ехидную гримасу. Миссию свою он осуществляет твердо и последовательно, как и подобает великому произведению.

Посредственному роману Марио Пьюэо повезло, что фирма «Парамаунт» поручило его экранизацию но апробированному классику, а тридцатидвухлетнему режиссеру итальянского происхождения Фрэнсису Форду Копполе, чьи отношения с Голливудом в начале семидесятых были не очень прояснены. То ли старательный традиционалист, тяготеющий к хорошо исследованным кинематографическим структурам, то ли «битник», готовым взорвать эти структуры изнутри, то ли художник интеллектуального склада, подражающий европейской монотонности. Но в неясности этой были свой смысл, своя обаятельная непредсказуемость, некий шарм игры в рулетку, когда шансы на выигрыш вроде бы невелики, зато если повезет, то возьмёшь все сразу – и разноцветные фишки, сыплющиеся из рук, станут ярким символом победы

9

«Парамаунт», заплативший за право экранизации два миллионе долларов и связавшийся с режиссером, мягко говоря, неуступчивым, а точнее, капризным, безусловно, рисковал, зато и получил в результате по высшей ставке, до сих пор используя славу «Крестного отца» – одного из главных своих произведений.

Повезло же роману потому, что Коппола, сам одаренный сценарист, обошелся с книгой не слишком вежливо: убрал из нее вещи эффектные, самоигральные, зрительски притягательные и оставил то, что было менее выразительно, но зато обеспечило прочность, стабильность, какую жесткую основу под фундамент, на котором кирпич на кирпич, блок на блок возводил кинематографическое здание старинной кладки с вкраплениями из арсенала современной инженерии, дом, которому предстоит стоять века. Он может, разумеется, слегка состариться и обветшать, но в любом случае вызовет уважение своей основательностью, неподверженной времени второй дом, построенный на том же фундаменте, был тоже по-своему хорош, хотя и менее гармоничен. На третьем же и замысел устарел, и кирпич искрошился и был заменен малопригодной для такого дела пластмассой, да и фундамент начал разрушаться: все-таки почти два десятилетия – слишком большой срок, чтобы продержаться на одном уровне. Возвращаться к прежним героям и отыгранным ситуациям и на исходе сил доказывать свое режиссерское могущество – значит наверняка оказаться в проигрышной ситуации.

Профессионал средней руки снял бы «Крестного отца» как мелодраматическую ленту об организованной преступности, о мафии и семье, точнее, мафии-семье, где законы уголовного мира и семейного очага не просто перемешиваются, а входят друг в друга, обнаруживая странную похожесть и прямую взаимосвязь. Классик бы сделал картину о крахе «американской мечты», о сентиментальности, нежданно взрывающейся кровью, о катастрофе, которая поджидает человека, пытающегося переиграть единожды установленные законы мироздания Коппола же вытянул из романе Марио Пьюзо то, что было там едва намечено, не слишком разработано и чему автор, озабоченный коммерческим успехом книги, думается, не придавал особого значения «Крестный отец» Копполы – жесткая сага об изуродованной жизни, о жизни, подмененной ритуалом. о ритуале, оборачивающемся смертью.

10

«Я верю я Америку» – первые слова, звучащие в картине. Их произносит не президент страны, не крупный государственный деятель и не известный художник, одержимый патриотическим восторгом. С этой фразы начинает свою просьбу о наказании виновного скромный человек, пришедший за помощью к Дону Вито Корлеоне. Крестному отцу итальянской мафии в Нью-Йорке. И Дон Вито, оторвавшийся от свадьбы любимой дочери, готовый откликнуться на зов ближнего своего, здесь не просто всесильный мафиозо, глава гангстерского клане, и даже не просто человек, а как бы сам Господь Бог, восстанавливающий порядок во вверенном ему мире. В финале третьей части фильма Дон Майкл Корлеоне, сын вито, выбивший всех врагов, друзей близких и родных, умирает в саду своего поместья, и некому прийти ему на помощь и попытаться вернуть к жизни внезапно остановившееся сердце. Картина, начавшаяся со слез в голосе и свадебного торжества, завершается молчанием.

Зрители и критики, исследующие картину, совершают серьезную ошибку, рассматривая ее в категориях реалистического кинематографа, опирающегося на бытовую правду жизни. Еще большее недоумение вызывают те, кто пытается сопоставить ленту с кашей повседневностью и отыскать прямые параллели между преступностью в России и Америке и, например, итальянской мафией в Нью-Йорке и нашей доморощенной в Москве. Реалистичность Копполы мнима: если он что и имеет в виду, то не столько сводки уголовных происшествий, протоколы допросов и воспоминания очевидцев, сколько гангстерские фильмы предшественников – Говарда Хоукса, Уильяма Уайлера, Джона Хьюстона, своего учителя Роджера Кормэна. «Крестный отец» – это грандиозный спектакль, вначале в одном, затем в двух, наконец, в трех актах, каждый из которых имеет свою завязку, кульминацию и развязку, каждый построен по законам музыкальной драматургии, каждый пропитан терпким ароматом крови и нежности, причем по мере развития действия нежность все более растворяется в воздухе, а кровь заявляет о себе все с большей настойчивостью, пока не остается единственным аргументом мира, катящегося к катастрофе.

Основную интонацию первой части картины можно обозначить как торжественную брутальность. Великий Марлон Брандо, исполнитель главной роли, удивительно существует здесь в атмосфере жизни страшной, неправедной, замешанной на чудовищных законах вендетты, но в том, как он действует, решает, совершает поступки, программирует ситуации и проверяет исполненное, есть и нечто возвышенное присущее определенному человеческому типу, для которого нет ничего серьезнее чести семьи, пусть и восстанавливается она самым жестоким способом Это жестокая жизнь, но жизнь. И кровь, льющаяся по экрану, – человеческая кровь, при виде которой перехватывает в горле.

Во второй части картины торжественность соединяется с геометрией. Замечательный Аль Пачино сохраняет в своем Майкле Корлеоне остаток пульсирующего чувства, но постепенно оно вытесняется жестким и сухим расчетом, выжигающим человека изнутри. Майкл – уже не Крестный отец, а скорее исполнитель роли Крестного отца с присущей ему манерой поведения, способом существования и отношением к миру. И кровь, хлещущая из ран, начинает напоминать искусственную.

А третья часть – уже чистая геометрия, условность, рутинная опера. Отяжелевший Аль Пвчино не щадит старого Майкла Корлеоне, жизнь которого превратилась в надоедливый ритуал, ритуал жестокости, ритуал милосердия, ритуал семейных привязанностей Теперь он актёр, договаривающий текст среди уставших партнеров, рушащихся декораций и звучащей не в такт музыки. А кровавая вакханалия, обрушивающаяся на зрителей, есть не что иное, как стонущий эпизод сценического представления, единственный итог которого – смерть.

И в заключение позволю себе деть небольшой совет будущим зрителям «Крестного отца». Честь и хвала «Совэкслортфильму», сумевшему в наше трудное время договориться о показе фильма. Но эта организация совершила ошибку, выдвинув на первый план третью часть картины, предполагая, что она практически неизвестная, вызовет особый интерес. Ленту нужно смотреть с самого начала и последовательно, вглядываясь в каждый кадр, вдумываясь в сцепление эпизодов, размышляя над тем, как видоизменяются её персонажи, как нечто, промелькнувшее в первых сценах, неожиданно отыгрывается в будущем, как корреспондируют между собой финальные куски всех трех частей. И тот, кто не пожалеет сил, получит то, что раньше называлось художественным наслаждением. Ведь работ такого уровня давно не было на наших экранах.

11

Агеев М. Голливудский Гамлет // Экран. – 1992, № 3. – С. 11.

ГОЛЛИВУДСКИЙ ГАМЛЕТ

Так его называют в Америке. Это значит, что он долго раздумывает, прежде чем дать согласие на новую роль. Но, когда режиссер Фрэнсис Коппола предложил ему принять участие в третьей серии «Крестного отца», Пачино согласился сразу.

Знаменитый актер сыграл когда-то в этом нашумевшем фильма Майкла Корлеоне, сына главы «семьи» Дона Корлеоне. И, как оказалось, начинающий Аль Пачино ничуть не уступил маститому Марлону Брандо, исполнившему роль отца и получившему за нее «Оскара».

Молодой актер срезу обратил на себя внимание, однако в том, далеком уже, 1972 году критики предпочли Майклу другую работу Пачино – наркомана в фильме «Паника в Нидл-парке» (режиссер Дж. Шацберг), который вышел на экраны одновременно с «Крестным отцом».

В 1974-м Коппола снимает продолжение «Крестного отца» – «Крестный отец-II». На этот раз Пачино выдвинут на «Оскара». Но, в отличие от Марлона Брандо, не получает его.

Наши зрители, наверное, помнят картину «И правосудие для всех» канадского режиссера Нормана Джуисона. Она шла у нас лет десять назад в мой Аль Пачино сыграл преуспевающего адвоката, который, сообразуясь со своим понятием чести, «нарушая» профессиональную этику, идет против своих коллег, обвиняя их в коррупции. Здесь актер в последний раз встретился на съемочной площадке с великим Ли Страсбергом, педагогом, у которого он когда-то обучался в «Акторс студио»…

Переломным о творчестве Пачино стало незадолго перед этим участие в картине «Бобби Дирфилд» (1977) по книге Ремарка «Жизнь взаймы». История автогонщика, которого возрождает случайная встреча и любовь к смертельно больной женщине, как зрителями, так и критикой была принята неожиданно холодно.

Позже актер с горечью рассказывал, что это была первая его роль, которую он долго выстраивал сам, без помощи режиссера Сиднея Поллака, стремясь к глубокой психологической проработке образа, и потом очень переживал ее провал.

Неверное, из-за этого расхождения с Поллаком у него появляется даже репутация «трудного» актера, подобно Дастину Хофману никогда не согласного с мнением постановщика.

Дальше – больше. После появления в 1980-м фильма «Разыскивающий» (режиссер Уильям Фридкин), где Пачино сыграл полицейского, проникающего по заданию в стан гомосексуалистов, актер на некоторое время «исчез» из поля зрения критики.

И вот весной прошлого года, когда про Аль Пачино все больше начали говорить в прошедшем времени, мир кино облетело известие о новой и совершенно неожиданной роли актера. На этот раз в фильме «Дик Трэйси», где он выступил вместе с Уорреном Битти и Мадонной. Эта лента, прошедшая в США с огромным успехом, – экранизация комикса о знаменитом сыщике Дике Трэйси, и Пачино досталась о ней роль его антипода, зловещего мафиози Биг Боя.

Но ошеломляющий успех Алю Пачино принесло возвращение к роли Майкла Корлеоне, сменившего Дона Корлеоне на посту отца «семьи» в фильме Фрэнсиса Копполы «Крестный отец III» Круг замкнулся. Эта роль вознесла его на актерский Олимп Аль Пачино, подтвердив, что он из «Большой Четверки» Голливуда, в которую вместе с ним входят Джек Николсон, Дастин Хофман и Роберт Де Ниро, явно обрел второе дыхание.

М. АГЕЕВ

Горячёв Олег. Дома… на чужом празднике // Экран. – 1992, № 3. – С. 11.

ДОМА… НА ЧУЖОМ ПРАЗДНИКЕ

Сколько стоит – не скажу даже под пытками…

Гала-премьеру «Крестного отца» о Москве и Петербурге кто-то смог посетить, а уж слышали-то о ней, наверное, все. Как очевидец события поделюсь странным чувством, не покидавшим меня во все время всего представления. Нечто подобное испытываешь обычно в представительствах инофирм и гостиницах «Интуриста»: идешь по грязным улицам, мимо пустых магазинов, мимо очередей и вдруг – пусть только на миг – попадаешь за границу. Приятно.

Так и здесь. Вот Красная площадь, вот «Россия», в входишь о двери концертного зале – и что-то меняется. И не только оттого, что а буфетах осетрина и дефицитная колбаса или необыкновенно дешевое по нынешним временам импортное пиво (кончилось, кстати, через полчаса), но за счет добротности и размаха. Концерт был хорош, как ни на какой другой презентации, к тому же по такому случаю звучали в основном американские мелодии. Показали даже коротенький фильм, сделанный в прошлом году для церемонии вручения «Оскара», и пришелся он на удивление к месту. Придало вес и посещение посла Соединенных Штатов Роберта Страусса.

Но главным сюрпризом была, конечно же, сама картина. Любая реклама поблекнет, если плох товар. Тут же товар был первосортный – третья серия не успела даже подпортиться (как, скажем, первая, запоздавшая к нам на 18 пет) – на наши экраны она попала с астрономической скоростью: меньше чем за год.

Ясно, что за такие «западные» скорости и платить пришлось по-западному. Сколько – этого мы, видно, никогда не узнаем. Oлег Руднев сказал на пресс-конференции, что сумму он не назовет даже под пытками.

Все эти «загран-ассоциации» тем более приятны, что на этот раз мы все-таки знали, где находимся и, главное, кто все это устроил. И, в частности, напоминали об этом лица ведущих – Никиты Михалкова и Дмитрия Крылова. Оказывается, на нашей сцене Михалков так же хорош, как и на венецианской. И пусть это длилось один только вечер, но все это было у нас – и потому приятно вдвойне.

Олег ГОРЯЧЕВ

11