Пейзаж в тумане / Topio stin omichli / Paysage dans le brouillard / Paesaggio nella nebbia (1988)

Тимофеевский Александр. «Kennst du das Land?..» // Искусство кино. – 1989, № 12. – С. 15-18.

Александр Тимофеевский

«Kennst du das Land?..»

Теперь уже можно сказать, что программа второго дня оказалась до отвращения символичной.

Конкурс – первый сорт третьего мира (южнокорейский фильм «Вознесись!») и третий сорт первого (западногерманская картина «Следуй за мной») – продемонстрировал наш удел и наш предел. Удел наших возможностей и предел наших желаний. То, что на Московском фестивале может быть в конкурсе и что здесь всегда будет.

В «Панораме» в этот день царила великолепная картина Ангелопулоса «Пейзаж в тумане», напоминая об уровне, еще не утерянном кинематографом, но уже давно утерянном московскими фестивалями. Подобного в нашем конкурсе вообразить невозможно, разве что в игрушечном, детском.

Игрушечный конкурс Первого детского фестиваля, проводившегося весной в Москве, собственно, тем и отличается от всамделишного, что не претендует на мировые

15

премьеры, довольствуясь картинами уже прославленными и даже премированными. Поэтому ничего удивительного в самом участии знаменитой картины Ангелопулоса не было. Удивительное было в том, какая именно картина оказалась отобранной для участия.

История, рассказанная Тео Ангелопулосом в фильме «Пейзаж в тумане», на вид простая детская история. Внешний вид, как известно, обманчив. Но нужно обладать воистину гениальным простодушием, чтобы до такой степени обмануться. На том, надо полагать, основании, что в фильме действуют дети, картину взяли в конкурс детского фестиваля.

Герои Ангелопулоса – брат и сестра, сбежавшие из дома, от матери,– девочка лет двенадцати-тринадцати и мальчик лет пяти – бредут по дороге строго на север, из Греции в Германию, где, как они думают, живет их отец. После многотрудных странствий они достигают вожделенной границы и, переходя ее, гибнут. В этих странствиях у детей будут два спутника, соответственно Злой и Добрый. Кульминация действия падает на изнасилование девочки Злым спутником и на обнаружение того, что Добрый – гомосексуалист. Не самые детские обстоятельства, но дело даже не в них.

Не вдаваясь в особые глубины, можно сразу догадаться, что перед нами развернутая метафора. Хотя бы потому, что между Грецией и Германией просто нет границы. Или потому, что архетипический мотив дороги предполагает обобщения сколь угодно широкие. В данном случае они настолько широки, что можно, наверное, утверждать: картина Ангелопулоса не только не для детей, но в конечном счете уже не про детей.

Критик Нина Зархи точно заметила, что Греция «Пейзажа в тумане» – это страна, где сошлись начало и конец мира. Какие-то трубы, какие-то вышки, какие-то безликие, бессмысленные строения, ошметки убогой урбанистической цивилизации,– и все это на фоне дивной гармонии гор и моря, нищей, поруганной, величавой природы. Вместо открыточной античности и туристической Эллады – лишь пустыня земли да пустыня воды. Лишь поднимется вдруг из понтийских вод мраморный обломок гигантской руки, напугает на миг своей ирреальностью, как чудовище Андромеду, покачается величаво на волнах, и будет унесен невесть откуда взявшимся вертолетом, осенив на долгом лету лагуну последним языческим благословением.

Покинутый рай.

В фильме практически нет крупных планов, герои как будто бы сливаются с окружающим миром, образуя почти физически ощутимое целое. Как будто бы не они, а вся Греция устремилась на север, где, едва различимый в тумане, брезжит иной, лучший пейзаж.

16

Перед нами одна из магистральных мифологем европейской культуры, только перевернутая ровно на 180 градусов. Тоска по прекрасному миру, по земному Эдему, где и по сей день длится золотой век,– это тоска Севера по Югу, той же Германии по Греции и Италии. «Kennst du das Land?..» («Ты знаешь край?..») – слова из гётевской «Песни Миньоны» про край, где мирт, и лавр, и «апельсин златой как жар горит под зеленью густой».

Но край из «Песни Миньоны», хоть и имеет зримые очертания любимого Юга,– это, конечно, не земной, а небесный парадиз. И тоска Миньоны – тоска по абсолютной гармонии, тоска дольнего мира по горнему, тоска души, рвущейся из своей телесной оболочки.

Чем дальше смотришь фильм Ангелопулоса, тем отчетливее понимаешь, что в нем одна героиня – девочка Миньона. И ее слиянность с внешним миром исполнена трагического внутреннего противоречия. Это слиянность души с телом, которым душа все больше и больше тяготится и от которого в конце концов хочет избавиться. И метафорический путь из Греции в Германию – это путь к смерти, к освобождению, к невидимому и манящему пейзажу в тумане. На этом пути оба спутника – и Злой, и Добрый – лишние.

Мысль Ангелопулоса, как я ее понял, сводится к тому, что для души, олицетворенной девочкой, все земное, равно – «доброе» и «злое», одинаково ненужно и одинаково разрушительно. Душа хочет вырваться из тела, как свет хочет отделиться от мрака. (Библейское предание об отделении света от тьмы несколько раз повторяется в фильме в виде сказки, которую девочка рассказывает своему младшему брату.)

Ангелопулос снял картину не безупречного вкуса и отнюдь не лишенную недостатков. Не очень понятен младший брат, на экране его присутствие носит, скорее, служебный характер. Фильм местами слишком сентиментален и даже высокопарен. Но в современном кинематографе мне не приходилось видеть картины, где бы с такой силой и пронзительностью, с такой болью была бы выражена тоска души по иному миру.

Тоска Миньоны:

Ты знаешь край?..

Туда, туда с тобой

Хотела б я укрыться, милый мой!..

…Отсутствие в конкурсе фильма уровня «Пейзажа в тумане», как я уже сказал, демонстрирует удел наших возможностей. Присутствие в конкурсе фильма уровня «Следуй за мной» демонстрирует, боюсь, предел наших желаний.

Фильм западногерманского режиссера Марии Книлли, очевидно, взяли за тему. За больную чешскую тему. И за то, что выражена она крайне невнятно, то есть в выс-

17

шей степени безопасно¹. И еще за то, что у Марии Книлли не дряхлое европейское, а наше советское, девственное сознание. Она выступает в излюбленном отечественном жанре «пришла и говорю». Так, как будто бы до нее никто не приходил и ничего не говорил. Добро бы она при этом просто рассказывала историю, решив заработать немножко денег. Но в фильме «Следуй за мной» – увы! – есть все что угодно, кроме просто рассказанной истории.

Речь в картине идет о судьбе чешских эмигрантов в Западной Германии. На этом пересказ сюжета можно и закончить. Более подробно он не пересказывается. Множество напрашивающихся вопросов остается без внятного ответа. Кто такие герои фильма? Почему и когда они эмигрировали? Как это связано с событиями 1968 года? В каких отношениях они сейчас пребывают с чехословацкими властями? Все это, по-видимому, мало занимает режиссера. Ей важно, что герои – изгои, ведущие маргинальное существование где-то посередине между дешевой квартиркой и улицей большого города. Так сказать, в неустойчивом времени и зыбком пространстве. В иллюзорном мире. На грани жизни и смерти, наконец.

Ирония здесь неизбежна, потому что все это хорошо отработано западногерманским кинематографом лет пятнадцать-двадцать назад – Фасбиндером и Херцогом, и не только ими. На совершенно другом, разумеется, уровне, но с теми же героями – изгоями, люмпенами, иммигрантами, с тем же вниманием к бытовому дизайну, в той же поэтике, близкой «граффити», и, главное, с той же идеей маргинального существования на грани жизни и смерти. Иллюзорность окружающего мира, воспроизведенного с чисто немецкой натуралистической дотошностью, жизнеподобие как своего рода условность, или, лучше, как последняя условность, как полная фикция – излюбленный мотив Фасбиндера, не только раннего, но и позднего, времен «Тоски Вероники Фосс».

Этот мотив преломляется у Книлли

_______
1 Наряду с фильмом «Следуй за мной» на конкурс поначалу была представлена американская картина «Невыносимая легкость бытия», также затрагивающая чешские события 1968 года. Вряд ли у отборочной комиссии возникли к этому фильму эстетические претензии, хотя они в принципе и возможны – «Невыносимая легкость бытия» из тех картин, что принято называть фестивальными. С помощью лучших сил Старого света (сценарист Жан-Клод Карьерр, оператор Свен Нюквист) американец Фил Кауфман реализовал на экране свое представление о кинематографе большого европейского вкуса. Получилось нечто сверхфешенебельное. Перефразируя слова критика Кеннета Тайнена, можно сказать, что американской домохозяйке из журнала «Образцовое домоводство» привиделась Европа из журнала «Вог». Но зато по части политики здесь все в полном порядке. Политика – несомненно самая сильная сторона дарования Фила Кауфмана. Танки, идущие прямо на вас, и крупным планом лицо агрессора не оставляют никаких сомнений в трактовке событий и в авторском к ним отношении. В общем, не нужно быть пророком, чтобы с легкостью предположить: попади картина на конкурс, у жюри, возглавляемого Анджеем Вайдой, не было бы проблем с присуждением Главного приза. Не потому ли отборочная комиссия предпочла фильм Фила Кауфмана отклонить?

18