Славное будущее (1997): материалы

Ваксина Оксана. Когда мил загробный мир // Видео-Асс Известия. – 1998, № 07 (42). – С. 93.

ТЕКУЩИЙ СЕАНС

КОГДА МИЛ ЗАГРОБНЫЙ МИР

«Славное будущее» (более точный перевод – «Благостное потустороннее»), новая работа канадского режиссера Атома Эгояна, не только привлекла внимание эстетствующей публики и удостоилась нескольких призов в прошлом году в Канне, а также премий «Гений» на родине, но и довольно неожиданно была принята благосклонно в США, где даже попала в престижные номинации «Оскара» – за режиссуру и оригинальный сценарий. Не так уж часто балуют своих северных соседей те, кто живет южнее Больших озер.

«СЛАВНОЕ БУДУЩЕЕ» (THE SWEET HEREAFTER)

Канада, 1997. Режиссер Атом Эгоян. В ролях: Мори Чайкин, Питер Доналдсон, Брюс Гринвуд, Дэвид Хемблен, Брук Джонсон, Арсинэ Ханджян.

Вопль отчаяния, непроизвольно вырывающийся у человека, столкнувшегося с бедой, звучит словно бессмысленный вопрос: «За что?». Некое архаическое представление, с которым безуспешно борется рассудок, заставляет людей искать причину внезапной гибели близких в самих себе, в собственных нравственных несовершенствах и проступках. Тема такого балансирующего на грани реальности и мистики объяснения автокатастрофы, унесшей жизни почти всех детей небольшого канадского города, становится основным мотивом фильма «Славное будущее» Атома Эгояна. Это же диктует форму повествования, большей частью состоящего из воспоминаний – и не только близкого прошлого, непосредственно предшествовавшего трагедии, но и как будто всплывающих из глубин общечеловеческой памяти.

Адвоката Митчелла Стивенса, приезжающего в городок с целью помочь родителям погибших детей получить материальную компенсацию (что воспринимается как еще одно искушение, с которым люди не в силах справиться), неотступно преследуют видения его собственного «славного прошлого»: родители и их ребенок, спящие на постеленных на дощатый пол простынях – словно единственные люди на заре человечества. Эти воспоминания, такие осязаемые и одновременно ускользающе-нереальные, порождают в герое обреченные попытки вновь войти в это идеальное пространство прошлого (будущего?), где смыкаются времена и обитают счастливые души. Его уже взрослая дочь — наркоманка, медленно умирающая от СПИДа. Митчелл может общаться с ней только по телефону, как и со всем внешним миром в первой сцене ленты, когда он застревает в автомойке, что становится метафорой его настоящего – отчужденности, безвыходности, беспомощности.

Оттуда Стивенс выходит в этот самый город, странный условный мир его собственного возможного будущего, где родители безвозвратно теряют детей. Он убеждает подавленных горем родителей возбудить судебное дело против компании-производителя школьного автобуса, неполадки в котором явились якобы причиной катастрофы. Но по вроде бы формальным законам судопроизводства, парадоксальным образом отражающим некое общечеловеческое правило, Митчеллу нужно найти среди жителей городка безупречных родителей. Иными словами, прежде чем осудить фактических виновников аварии, они должны доказать перед Богом и людьми, что сами невинны. Но их жизнь, постепенно составляющаяся из общих отрывочных воспоминаний, рисуется насквозь пропитанной пороками: воровством, пьянством, супружескими изменами, даже инцестом.

Однако благодаря общей интонации, погружающей в атмосферу мистического и волшебного, в картине Атома Эгояна нет безысходной мрачности. Дети, оставшиеся в живых (как Николь, бывшая наложница собственного отца) и ушедшие в мир иной (подобно маленьким брату и сестре, которым Николь читала сказку о крысолове, уведшем всех детей из города в свою волшебную пещеру), и добрейшая душа Долорес, водительница злополучного автобуса – совершают какой-то прорыв, оказываясь в том самом, заветном для Стивенса, месте, и остаются среди людей носителями открывшейся им тайны. А адвокат, проигравший иск, едет к своей дочери, поняв, наконец, что пока она жива, он в силах ей помочь.

Оксана ВАСИНА

93