Строгая сенсорная депривация / Strogaya sensornaya deprivatsiya (1979)
Короткометражный фильм.
Другие названия: «Строгая сенсорная депривация» / «Strict Sensory Deprivation» (международное англоязычное название).
СССР.
Продолжительность 19 минут.
Режиссёр Татьяна Чивикова.
Автор сценария Строгая сенсорная депривация.
Оператор Сергей Астахов.
Жанр: документальный фильм
Краткое содержание
Актёр Афанасий Тришкин согласился стать участником эксперимента по полной сенсорной депривации. Его самоотчёт наряду с объективными данными о ходе исследования помогли лучше понять, какие процессы протекают в психике человека, помещённого в условия отсутствия внешнего воздействия на органы чувств.
В фильме также участвовали: Ефим Левитис, Ева Левитис (танцующая пара).
Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com
Рецензия
© Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com, 03.10.2025
Авторская оценка 8/10
(при копировании текста активная ссылка на первоисточник обязательна)
Дипломная работа Татьяны Чивиковой, учившейся в мастерской научно-популярного кинематографа Бориса Долина1, стала почти такой же легендой ВГИКа, как «В горах моё сердце» /1967/ Рустама Хамдамова, «Колодец» /1967/ Дмитрия Крупко, «Остановите Потапова!» /1974/ Вадима Абдрашитова или же «Одинокий голос человека» /1987/ Александра Сокурова и кинодраматурга Юрия Арабова, снимавшийся примерно в то же время, а в «перестройку» – выпущенный в кинопрокат. Не будет преувеличением утверждать, что «Строгая сенсорная депривация» произвела в своём роде сенсацию. Помимо профессионального признания (диплом МКФ в Триесте) двухчастёвка по меньшей мере полтора десятилетия входила в обязательную программу показов ведущего киновуза нашей страны, оказав влияние на несколько поколений студентов, но затем… бесследно исчезла. В первой половине двадцатых годов XXI века группе энтузиастов удалось выйти на Татьяну Андреевну и обнаружить копию ленты, сохранённую оператором Сергеем Астаховым. Показ (можно сказать, повторная премьера), состоявшийся 22-го января 2025-го в московском «Доме кино», вызвал немалый интерес. Белый зал вместимостью 550 мест был целиком заполнен, причём большинство зрителей задержалось на дискуссию с участием киноведов и учёных-нейрофизиологов.
Любопытно, что профессиональным (не имевшим отношения к альма-матер) дебютом выпускницы стала тоже короткометражная экранизация произведения Станислава Лема под названием «Он» /1980/, осуществлённая на «Мосфильме» по сценарию, написанному совместно не с кем иным, как с Арабовым. По просочившимся позже в печать сведениям, Чивикова предлагала киностудиям ещё несколько смелых научно-фантастических замыслов, но… история не терпит сослагательного наклонения. Да и работа по профилю – в штате «Центрнаучфильма» – не прошла для неё втуне. В «Плодах желаний и ловле ящериц на фоне горы Арарат» /1988/, в хулиганской, пропитанной духом абсурдизма притче «Но не поняли сказанных им слов» /1989/, даже в некоторых сюжетах для киноальманахов (например, «Волны… волны… волны» /1982/ из 30-го выпуска «Горизонта» /1972-1988/) чувствуется рука крупного, самобытного художника. А вот полуторачасовой «Перлимплин» /1991/, увы, разочаровал… Тем не менее творческой вершиной режиссёра так и осталась «Строгая сенсорная депривация».
Это тот редкий случай, когда художник оказывается на острие времени – отчасти благодаря собственной интуиции, отчасти из-за удачного стечения обстоятельств. Новаторство не исчерпывается тем фактом, что начинающим советским кинематографистам удалось опередить в обращении к теме западных коллег, в данном случае – Пэдди Чаефски и Кена Расселла с эффектными «Другими ипостасями» /1980/. Чивикова оттолкнулась от краткой заметки о проведении экспериментов по помещению в изолированную барокамеру (её первую разновидность сконструировал Джон Лилли) индивидов, что провоцирует неприятную – мягко сказано! – реакцию психики. Опыт был реконструирован с максимальной научной добросовестностью – вплоть до использования единственного на тот момент в СССР аппарата для проведения компьютерной томографии, и остаётся только поразиться самоотверженности Афанасия Тришкина, честно описывавшего изменения внутреннего состояния, а потом – предавшегося рефлексии. Вместе с тем авторы изначально стремились не просто бесстрастно зафиксировать2 изменения в физиологических функциях и в поведении человека, но в первую очередь – найти яркую художественную форму, адекватную выражению скрытых процессов.
Здесь явно неуместно вести речь об игре, о привычном вживании в предлагаемые обстоятельства и т.д. Самые экстремальные режиссёрские изыскания (вплоть до концепции «тотального актёра» Ежи Гротовского и введения в состояние гипноза у Вернера Херцога на съёмках «Стеклянного сердца» /1976/) невольно меркнут на фоне той сущности, которая открывается личности в обстановке продолжительного «голода» на внешние стимулы. Да и «сущности» ли? Быть может, вынужденное погружение в бездну бессознательного оборачивается распадом «я», в перспективе – распадом необратимым?.. Достаточно внимательно всмотреться, как Афанасий наново осязает пространство окрест, ловя дуновение ветра, наслаждаясь зеленью листвы, травы. Не связанные непосредственно с сюжетом кадры (мужчина в кимоно, выполняющий ката, женское лицо за прутьями клетки) воспринимаются метафорами, позволяющими хотя бы опосредованно передать то, что не выразить словами. Как ни парадоксально, на поверку сеанс строгой сенсорной депривации не открыл портал в незримое обиталище духов, демонов или ангелов, зато подтолкнул к пониманию природы человека не просто как социального животного (по Аристотелю), но как неотъемлемой частицы окружающего мира – реальности, данной нам в ощущениях.
.
__________
1 – После его смерти в ноябре 1976-го руководство принял другой выдающийся режиссёр – Семён Райтбурт.
2 – Хотя кадры с выступлениями каратистов сегодня приобрели ещё и хроникальную ценность.
Прим.: рецензия публикуется впервые
Добавить комментарий