Франсуа Трюффо вслед за писателем пытается пробудить чувство уважения к миросозерцанию другого, в то же время – иронически комментируя обывательское желание влезть в чужую жизнь или, по Владимиру Маяковскому, взгромоздиться «на бабочку поэтиного сердца» «в калошах и без калош»…
Поведанная история могла бы быть воспринята драмой конкретных людей, утративших смысл существования, теряющих волю к жизни, тем более что сочинитель прямо говорит о возникших трудностях: проблема заключается не в том, о чём писать, а как, каким языком…
Можно выжить в жестокой перестрелке, не только оказавшись более хитрым, решительным, стойким, быстрым и метким, чем противник, но и заведомо распрощавшись с непомерными амбициями; смирившись с жертвой, приносимой во имя более важных моральных принципов…
Предположительно автобиографический (даже если здесь уместнее говорить, по точным словам Роджера Эберта, об автобиографии воображения, а не реальной жизни) характер одноимённой книги Маргерит Дюрас, опубликованной в 1984-м году, требовал от авторов особого такта…
Обладая для грамотного творческого спора с предшественниками опытом последующих бурных лет, помня о мучительном расставании с иллюзиями «красного мая», Бертран Блие приходит к парадоксальному выводу: настоящие бунтари не могут, как тот же Мишель Пуакар…
Никита – как Галатея конца XX века, когда Пигмалион вынужден поставить своё искусство обуздания неукрощённой природной стихии на службу безликому и бесчувственному государственному аппарату. Крайним выражением последнего выступает Виктор-чистильщик…
Есть подозрение, что безотрадный финал, пусть и опровергнутый Трюффо позже, французы невольно вспоминали и в дни красного мая 1968-го, когда вчерашних школьников служили не только формой предъявления политических требований…
