Перипетии криминально-приключенческой картины, бесспорно, вызывают живейший интерес, не ослабевающий вплоть до развязки, когда Фортуна вроде бы выказывает готовность улыбнуться свежеиспечённым друзьям, но… И всё-таки гораздо сильнее поражает глубина и точность метафоры, придуманной авторами…
Леммон прямо-таки купается в двух острохарактерных ролях: Фэйт неожиданно оказывается двойником изнеженного, манерного и страдающего алкоголизмом кронпринца вымышленной европейской страны Карпании – и попадает в эпицентр местных политических интриг…
Буквально ни минуты экранного времени не потрачено вхолостую; даже когда отсутствуют важные повороты интриги, публика наслаждается зажигательными музыкальными номерами, гэгами и фейерверком репризных реплик. Это воистину «горячее» во всех смыслах зрелище!..
Оригинальное изобразительное решение (контраст красных одеяний мятежных рабов и белых тог на облечённых властью римлянах) лишний раз свидетельствует о намерениях авторов создать не просто фильм о восстании, но произведение, революционное по духу, – о победе революции даже в том случае, когда она потерпела поражение…
Жуткая история оборачивается философским и социологическим исследованием, художественным слепком умонастроений, чаяний, морали общества, опрометчиво не заметившего пришествия Антихриста в канун знаменательной даты…
Тот факт, что режиссёр обратился к истории поимки серийного убийцы, за несколько лет задушившего тринадцать женщин в Бостоне и окрестных городах, после совсем иного по тематике и атмосфере кинопроизведения, свидетельствует не только о высоком профессионализме…
Подводя итог первым заданиям, Бретт делится с напарником соображениями в том духе, что только теперь и сумел заново обрести вкус к жизни. К жизни, целью которой не может являться бесплодное времяпрепровождение, потребление благ, получение удовольствий…
Теоретически киноманы должны получить массу эстетического удовольствия, смеясь над аляповатыми марсианскими декорациями, над примитивным гримом неведомых существ, над любительским уровнем актёрской игры, а главное, над беспросветной глупостью идей…
