Американцы вовсе не были оригинальны, придумав своим фаворитам, Арнольду Шварценеггеру и Сильвестру Сталлоне, уменьшительно-ласкательные прозвища: Арни и Слай. Французы гораздо раньше выразили соответствующим образом признание ведущему супермену национального экрана, панибратски окрести его Бебелем. Правда, в СССР, где Жана-Поля обожали не меньше, сама фамилия Бельмондо стала нарицательной, служа комплиментом и одновременно – иронической характеристикой для человека, напористого и даже наглого в хорошем смысле этого слова. Что поделать, если артист оказался главным (особо восторженные поклонники утверждали, что чуть ли не единственным, но это, конечно, не соответствует действительности) представителем западного кинематографа действия из числа официально «допущенных» до советских зрителей.
А между тем далеко не все почитатели таланта Жана-Поля Бельмондо в курсе, что имидж сильного и действенного парня, не чуждого чувству юмора, сложился не сразу. Первое и, по сути, всемирное признание пришло к нему гораздо раньше. Начинающий артист, дебютировавший в театре в 1950-м году, в семнадцатилетнем (1) возрасте, как только ушёл в кинематограф, радикально порвал со сценой – и даже критиковал коллег, не делавших различий между принципиально не стыкующимися принципами актёрской игры. Ему посчастливилось попасть в поле зрения молодых киноведов и режиссёров – будущих основоположников «новой волны», оценивших невозмутимость и спонтанность поведения Жана-Поля. Собственно, он и сам всегда признавал: «Мой козырь – раскованность. Это ощущение свободы пришло в профессию из моего характера» (интервью, данное Жану-Пьеру Лавуанья, можно прочитать в журнале «Искусство кино», в №3 за 2005-й год).
Знакомые черты типичного персонажа упомянутого течения, изменившего представления о киноязыке, заметны уже в короткометражке «Шарлотта и её Жюль» /1960/ Жана-Люка Годара и в сатирическом детективе «Двойной поворот ключа» /1959/ Клода Шаброля. Однако подлинным манифестом его представителей стала, как известно, годаровская криминальная драма «На последнем дыхании» /1960/. Существующий, нимало не задумываясь о последствиях и, хуже того, не догадываясь о приближающейся смерти, преступник Мишель Пуакар, не расстающийся с сигаретой парень из толпы, вступающий в роковой роман с легкомысленной американкой, заслуженно стал героем своего времени. Этот типаж приобрёл более выраженные, трагифарсовые и гротесковые черты в ходе дальнейшей эволюции – как у самого Годара («Женщина есть женщина» /1961/, «Безумный Пьеро» /1965/), так и у его единомышленников: Луи Маля («Вор» /1967/), Франсуа Трюффо («Сирена с «Миссисипи» /1969/), Шаброля («Доктор Пополь» /1972/).
Впрочем, существенное расширение амплуа (а точнее, уход Жана-Поля Бельмондо в жанровый кинематограф) произошло намного раньше, чем «новая волна» сошла с авансцены. Особым блеском и мощной внутренней энергией (2) насыщены роли, исполненные в работах Жана-Пьера Мельвиля. В «Леоне Морене, священнике» /1961/, «Стукаче» /1962/ (другой вариант перевода названия – «Шляпа») и «Старшем Фершо» /1963/ его персонажи оказываются в циничном и насквозь прогнившем мире – и действует жёстко, стремительно, с налётом показного цинизма. Промежуточным можно счесть и образ влиятельного мошенника и политического авантюриста Сержа Александра Ставиского, воплощённый у Алена Рене. А в остальном…
Пересматривая сегодня приключенческие фильмы, искромётные комедии, напряжённые триллеры и залихватские боевики с участием Жана-Поля Бельмондо, в первую очередь поражаешься их огромному зрелищному потенциалу. Где-то («Человек из Рио» /1964/, «Сто тысяч долларов на солнце» /1964/, «Зовите меня «О»!» /1968/, «Борсалино» /1970/, особо любимый у нас «Профессионал» /1981/) он лишь слегка подтрунивает над своими неизменными искателями приключений и сорвиголовами, запросто преодолевающими любые препятствия. Но нередко и откровенно дурачится, изображая то безнадёжного дамского угодника («нежного проходимца»), то безвольного писателя, мнящего себя «великолепным» шпионом, то измотавшегося каскадёра, то «воришку-неудачника», ведущего «игру в четыре руки», то лихого грабителя банков в костюме… клоуна. Бывало, Жан-Поль представал предельно суровым и даже злым, преследуя маньяка, нагоняющего «страх над городом», или разбираясь с особо опасными уголовниками («Частный детектив» /1976/, «Вне закона» /1983/). Но Бельмондо неизменно выглядит убедительным, харизматичным и максимально непринуждённым, словно и не нуждаясь в наставлениях Станиславского об обязательности вживания в образ…
К сожалению, возраст постепенно взял своё. Жан-Поль Бельмондо с достоинством встретил старость, на пару с давним товарищем и соперником Аленом Делоном великодушно простившись (в «Одном шансе на двоих» /1998/) с периодом разудалых злоключений. Начиная, пожалуй, с «Баловня судьбы» /1988/ (3), актёр не стеснялся откровенной сусальности, задушевной интонации; это, кстати, совпало с его возвращением на сценические подмостки. Из работ данного периода хочется выделить трагикомедию Клода Лелуша «Отверженные» /1995/ и грустную драму «Человек и его собака» /2008/, в которой великий Бебель, находящийся не в лучшей физической форме, перенёсший несколько тяжёлых операций, предстал принципиально без грима, изобразив одинокого и всеми забытого старика.
Как и Делон, Жан-Поль Бельмондо с юности восхищался Жаном Габеном, с которым ему, между прочим, посчастливилось встретиться на съёмочной площадке («Обезьяна зимой» /1962/). Ныне, по прошествии полувека, можно с уверенностью заявить: оба «священных чудовища» по праву заняли место рядом с собственным кумиром.
__________
1 – Будущий лицедей появился на свет 9-го апреля 1933-го года в местечке Нёйи-сюр-Сен.
2 – Думается, именно по этой причине французский актёр стал кумиром для своих коллег из Гонконга, Джеки Чана и Чоу Юньфата.
3 – За роль Сэма коллеги отметили Жана-Поля премией «Сезар», однако он отказался принять награду, мотивировав решение тем, что Сезар, дизайнер статуэтки, имел неосторожность негативно отозваться о его отце – скульпторе Поле Бельмондо.
© Евгений Нефёдов, 12.08.2010
Кинематографисты, отдавая должное сообразительности, смелости, хваткости Пьера, отнюдь не склонны безоговорочно становиться на сторону авантюриста до мозга костей. Порой фортуна и впрямь улыбается тому, кто, невзирая ни на что, гнёт свою линию, но и про высшую справедливость – не забывает…
Жак Дере, конечно, не обходится без идеализации и романтизации образов отпетых преступников, играючи идущих к успеху, никому не прощая предательства, мало-помалу завоёвывая территорию и ключевые ресурсы, демонстрируя окружающим силу, твёрдость и… недюжинную изобретательность…
После «Великолепного» Альберту Р. Брокколи и Гарри Зальцману по чести оставалось разве что застрелиться или, хуже того, раздавить ампулу с ядом, которой продюсеры наверняка запаслись в подражание агенту 007 (и которая грозит выскочить из зуба в неподходящий момент)…
На сеансе сложно удержаться от хохота, а некоторые эпизоды (например, вскрытие на полном ходу бронированного железнодорожного вагона) ещё и поражают технической сложностью исполнения. И всё-таки волей-неволей ловишь себя на мысли, что на сей раз Жерар Ури не избежал проколов…
Ян Флеминг, на своё счастье, не дожил до того момента, когда мог воочию лицезреть, во что был превращён его одноимённый дебютный роман, права на который беллетрист продал ещё до того, как за реализацию «бондианы» взялись продюсеры Гарри Зальцман и Альберт Р. Брокколи…
«Меня зовут Фердинанд», – не устаёт поправлять беглец подругу, почему-то окрестившую его «Пьеро». На фабульном уровне невинному дамскому капризу не даётся мало-мальски внятного объяснения, и мы понимаем, что здесь содержится важное послание самого Жана-Люка…
Сценарий Жака Дере и Жана Эрмана неплох в том смысле, что авторы нацелены на бескомпромиссность, стараются совмещать развлекательность с освещением мрачных ночных реалий благополучного буржуазного общества. Всё бы хорошо, но ближе к финалу, к сожалению, берёт верх установка на хеппи-энд…
Парадоксальное решение поведать о судьбе Ставиского в косвенном сопоставлении с… участью Льва Троцкого, обретшего временное прибежище во Франции после высылки из СССР, казалось бы, объясняется идеологическими пристрастиями кинодраматурга…
Бомон воспринимается последним идеалистом, у которого бунтарский запал молодости трансформировался в глубинную жажду справедливости и, кроме того, в обиду на государство, заставившее поверить в высокую миссию и предавшее самым гнусным образом…
Честно говоря, досадно за экранного кумира, находившегося тогда в превосходной физической и творческой форме: чем Жан-Поль хуже заокеанских «звёзд» вроде Клинта Иствуда и Чарльза Бронсона, продолжавших сниматься в боевиках, невзирая на преклонный возраст?..
