Великий диктатор / The Great Dictator (1940)
Полнометражный фильм (номинация на «Оскар»).
Другие названия: «Диктатор» / «The Dictator» (рабочие названия).
США.
Продолжительность 125 минут.
Режиссёр Чарльз Чаплин.
Автор сценария Чарльз Чаплин (номинация на «Оскар»).
Композиторы (без указания в титрах) Мередит Уилсон (номинация на «Оскар»), Чарльз Чаплин.
Операторы Карл Страсс, Роланд Тотеро.
Жанр: комедия, драма, военный фильм
Краткое содержание
Под занавес Первой мировой войны владелец небольшой парикмахерской (Чарльз Чаплин, номинация на «Оскар»), еврей по национальности, несущий службу в звании простого рядового в составе доблестной армии Томайнии, помогает спастись лётчику Шульцу (Реджинальд Гардинер), однако аэроплан, на котором удалось улететь в тыл, терпит аварию, и он получает серьёзную контузию, впав в кому. Спустя двадцать лет герой приходит в себя, выписывается из госпиталя, не ведая о том, что власть в стране узурпировал жестокий диктатор Аденоид Хинкель (Чарльз Чаплин, номинация на «Оскар»), похожий как две капли воды на цирюльника, о существовании которого ничего не знает.
Также в ролях: Джек Оуки (Напалони, диктатор Бактерии, номинация на «Оскар»), Генри Дэниелл (Гарбич), Билли Гилберт (Херринг), Грейс Хейл (мадам Напалони), Картер ДеХэйвен (посол Бактерии), Полетт Годдар (Ханна), Морис Москович (мистер Джекел), Эмма Данн (миссис Джекел), Бернард Горси (мистер Манн), Пол Вайгел (мистер Эгар), Честер Конклин (клиент парикмахерской), Эстер Михелсон (еврейка),
Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com
Рецензия
© Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com, 12.12.2015
Авторская оценка 10/10
(при копировании текста активная ссылка на первоисточник обязательна)
Чарльз Спенсер Чаплин задолго до того, как приступить к съёмкам фильма, иронизируя по поводу похожести на него Адольфа Гитлера, обвинял «великого диктатора возрождённой Германии» в плагиате – «краже» усов. Более внимательное изучение вопроса показало, что между кинематографистом и политиком наличествуют и другие сходства: они родились в один месяц и год (с разницей всего в четыре дня), были примерно одинакового роста и веса, наконец, оба появились на свет в бедных семьях и тем не менее добились – каждый в своей области – впечатляющих успехов. Говорят, Гитлер считал Чаплина выдающимся артистом, пока не узнал о его еврейском происхождении. В свою очередь создатель бессмертного экранного образа Бродяги с растущей тревогой в душе вслушивался в пламенные речи фюрера, исполненные расизма и воинствующего шовинизма, потеряв всякое терпение, когда тот, маниакально одержимый идеей построения Тысячелетнего рейха, перешёл от слов к делу, выступив зачинщиком новой глобальной бойни. И хотя мэтр оказался всё же не первым, кто открыто высмеял Адольфа Гитлера1, его стараниями увидела свет, вероятно, лучшая за всю историю кинематографа сатирическая кинокомедия, ничуть не утратившая остроты и спустя десятилетия. Между прочим, перфекционизм Чаплина, реализовывавшего замысел взвешенно и неспешно, не жалея собственных средств – потратив огромную по тем временам сумму порядка $1,5-2 млн.2, привёл к тому, что за время съёмок (они начались 9-го сентября 1939-го и длились в общей сложности 539 дней) международная обстановка существенно изменилась. Точнее, не на шутку накалилась и осложнилась, заставив отказаться от первоначальной, язвительной версии развязки – и завершить повествование на пронзительной лирической ноте.
А ведь автор исходил из двух простых в общем-то предпосылок. Во-первых, «маленький человек», небогатый парикмахер из еврейского квартала, который честно исполнял долг солдата, получил ранение и контузию, потерял память и надолго выпал из жизни. Чаплин, состоявший в личной дружбе со многими именитыми советскими режиссёрами, наверняка видел картину «Обломок империи» /1929/ – один из шедевров монтажно-типажного кинематографа, в котором страдающий амнезией бывший унтер-офицер внезапно приходит в себя спустя годы – в совершенно новой для него России. Только теперь ситуация вывернута наизнанку: сбылись не самые смелые мечты простого русского мужика-труженика, а настолько неправдоподобные кошмары, что цирюльник искренне не понимает «законных» указаний штурмовика и восторгов Ханны. В отличие от Фридриха Эрмлера, его коллега из-за океана использует аналогичный повествовательный приём, чтобы подчеркнуть кричащую абсурдность ситуации погружения цивилизованной страны в состояние варварства, возрождённого и открыто насаждаемого всей мощью отлаженного государственного аппарата. Обездушенная, «механическая» людская масса, сливающаяся в экстатическом порыве под звуки льющихся из динамиков и радиоприёмников речей, намного страшнее характерной для новых времён тотальной машинизации как таковой, низводящей человека до состояния винтика (хотя бы без «переплавки»!) и провоцирующей грустные предположения луддистского толка. Кроме того, Чаплин рискованно изображает события Первой мировой войны не трагически, а комически, продолжая линию давней короткометражки «На плечо!» /1918/. Вместе с тем пролог, невзирая на обилие уморительных ситуаций, когда всё на фронте идёт вкривь и вкось3, не просто стилизован под ранние работы знаменитости, но и заставляет сквозь гомерический хохот услышать печальные аккорды сущего реквиема по «слэпстику», почившему с приходом звука.
Во-вторых же, режиссёр-сценарист сделал (словно по наущению самой Жизни) грозного Аденоида недостойным двойником скромного и нелепого бедняка «низшей» расы, невольно напоминающего прославленный чаплиновский типаж. Этого, конечно, не может быть, потому что не может быть никогда, и во вступительных титрах официально заверяется, что «любые сходства между диктатором Хинкелем и еврейским парикмахером абсолютно случайны». Перевоплощение в фурия (искажённое «фюрер») стало, безусловно, вершиной актёрского мастерства комедианта. Лидер нации упоённо читает глубокомысленные4 речи, изрыгая сотни похожих на немецкие слова звуков, заставляя внять проклятьям и угрозам даже микрофон, по мановению руки понуждая умолкнуть сотни тысяч экзальтированных сторонников, переходя от крайней степени возбуждения к эмоциональной заторможенности – вплоть до публичного пускания скупой мужской слезы, как реакции на трогательное проявление верности Херринга (‘шпрот’, ‘селёдка’; он же Геринг). Уединившись от глаз посторонних, самозабвенно играет, словно надувным воздушным шаром, глобусом, воображая, будто изящно жонглирует миром, не догадываясь, что тот может и «лопнуть» от неосторожного обращения. В неизбежное соперничество по поводу доминирования… кресла выливается встреча с союзником и братом-диктатором Бензини Напалони из Бактерии, проходящая в соответствии с проницательными советами главного пропагандиста Гарбича (‘мусор’; он же Геббельс) – по всем правилам психологического подавления партнёра по деловым переговорам. «Говорящей» фамилии и гротесковой игры ненадолго появившегося на экране Джека Оуки (ещё одна, и тоже не реализовавшаяся, номинация на премию «Оскар») хватило, чтобы высмеять наполеоновские амбиции рубахи-парня Бенито Муссолини, вознамерившегося вернуть Италии величие Древнего Рима. Исключительно важен и мотив поиска финансирования захватнических планов Хинкеля, обращающегося за займами к крупным капиталистам, включая банкира-еврея, ради благосклонности которого готов умерить пыл погромов в гетто. И хотя источник прямо не называется (богач отказывается, террор возобновляется, но спустя некоторое время Аденоид довольно сообщает соратникам, что средства для блицкрига нашлись), сама постановка вопроса должна навести на размышления любого честного человека…
И, безусловно, гениален неожиданный финал, когда внешне идентичные персонажи, своего рода марктвеновские принц и нищий эпохи победно шествующего империализма, меняются местами – и уже парикмахеру приходится обращаться к миру с посланием, закрепляя успех аншлюса Остерич (естественно, Австрии). Но в проникновенном призыве, в сущности, самого автора, напрямую адресованном зрителю («Обломок империи», к слову, завершался точно так же), слышится не только надежда на скорое выздоровление человечества, в угаре прогресса утрачивающего элементарные представления о доброте, любви и свободе. Воззвание словно вобрало в себя всю боль, накопившуюся за долгие годы (не только в связи с феноменом нацизма) в душе Чарльза Чаплина, этого подлинно великого гуманиста… Он предельно честен в анализе природы тоталитарной власти, органически чуждой, хочется верить, людской натуре, – власти, которая выглядела бы смешной, не приноси столько горя и зла.
.
__________
1 – Пионерами оказались участники комик-труппы The Three Stooges с короткометражкой «Ты нацистский шпион!» /1940/.
2 – К счастью, ленту ждал триумф не только в США (кассовые сборы превысили $5 млн.), но и в Великобритании (9 миллионов человек), и в освобождённой Франции (свыше 8 миллионов зрителей).
3 – Интересно, что Луис Бунюэль утверждал в мемуарах, что сочинил гораздо раньше (и независимо от Чарльза) гэг, когда снаряд из-за слабой выталкивающей силы падает недалеко от пушки.
4 – Как позже заметит Михаил Ромм, банальные по содержанию, но произнесённые, «так сказать, с огромным темпераментом».
Прим.: рецензия публикуется впервые
Материалы о фильме:
Вишневская С. Хемингуэй: «… в неоплатном долгу перед Красной армии» // Ровесник. – 1975, № 6. – С. 17-19.
Материалы о фильме (только тексты)
Добавить комментарий