Видео-Асс Известия №40 за 1998
АРТ-КИНО для миллионов
Именно в пятницу, 13-го (это было в марте), в кинотеатрах США вышел «Человек в железной маске» Рэнделла Уоллеса – не то чтобы такой же страшный, как сериал «Пятница, 13-е» со знаменитым маньяком Джейсоном в маске хоккейного вратаря, который исправно, будто по традиции, выползает на кино- и телеэкраны в столь ужасающие американцев дни, когда совпадает пятница с 13-м числом или же в осенний праздник Хэллоуина. Однако и новая версия романа Александра Дюма поселила, пожалуй, не меньший саспенс в сердца нетерпеливо ожидавших зрителей.
Дело в том, что очередная мушкетерская экранизация во многих отношениях просто феноменальна.
Во-первых, суммарный IQ мушкетеров-98 просто не имеет себе равных в истории кино. Три исполнителя ролей мушкетеров снимались у Бернардо Бертолуччи, а актер, сыгравший Д’Артаньяна, в прошлом году сотрудничал с Вимом Вендерсом, годом раньше у него же снялся «Атос», утонченный «Арамис» недавно перевоплощался в Гумберта Гумберта, а «Портос» вообще сдавал в аренду свое богатырское телосложение революционеру Дантону и скульптору Родену.
6
Во-вторых, над воплощением в кино многочисленных подвигов героев Дюма никогда не трудился такой впечатляющий мушкетерский интернационал, а именно: ирландец Д’Артаньян, американец Атос, англичанин Арамис и только один представитель родины писателя – француз Портос. И еще одна забавная деталь: самый опытный и старший по возрасту из всей четверки Атос в новой интерпретации предстает, наоборот, самым юным (Джону Малковичу в этом году исполняется 45 лет), а другие мушкетеры – более зрелыми и матерыми (Жерару Депардье и Джереми Айронсу ныне стукнет по «полтиннику», а Гэбриэлу Бирну – 48 лет).
По сравнению с другими недавними мушкетерскими фильмами все это не может не впечатлять (вспомним хотя бы Чарли Шина в роли Арамиса в американских «Трех мушкетерах» в стиле MTV и тут же забудем об этом). Величайшие статусные драматические актеры современности загружают свои, по сути, нехитрые образы колоссальным подтекстом. Малкович дает Атосу слегка инфернальную джекилхайдовскую ухмылку (но он и должен быть как раз «слегка» инфернален, ведь и наш Атос-Валентин Смехов играл Воланда на Таганке), Бирн наделяет Д’Артаньяна собственной интеллигентной харизмой и имиджем прожженного, битого жизнью и циничного парня, Айронс снабжает Арамиса необходимой ему порочной утонченностью, а Депардье вообще ничего не надо изобретать, поскольку он и является на самом деле настоящим, genuine Портосом и виноделом.
В двойной роли юного Людовика XIV и его несчастного братца, собственно «человека в железной маске» – Леонардо Ди Каприо, звезда «Титаника», самого дорогого фильма в истории (кстати, не оправдались надежды, что благодаря Ди Каприо лента «Человек в железной маске» сможет низвергнуть с первого места по сборам за уик-энд удерживавшую эту позицию 12 недель подряд картину Джеймса Кэмерона – она все равно сохранила фору, хотя бы в 0,3 млн.). А Анну Австрийскую, ни с того ни с сего, играет «экс-Никита» Анн Парийо, которую давно уже не было видно в большом кино.
Несколько непонятно, как все это исполнительское богатство должно было бы изначально взаимодействовать с чуть дубовой сценарной манерой Рэнделла Уоллеса («Храброе сердце»), дебютировавшего в режиссуре. Но несомненно ясно одно: интеллектуализация коммерческого кинематографа подходит к своему пику, и даже становится непонятно, сумеем ли мы в скором времени отличить мульти-бюджетный блокбастер от авторского экзерсиса. Все это может, не дай Бог, закончиться тем, что вскоре римейк «Титаника» пригласят снимать Годара, которого теперь станут называть «французским Кэмероном» (вспомним по аналогии, что когда-то Клод Лелуш смело определил Стивена Спилберга как «американского Годара»).
Впрочем, тягу к интеллектуальному и даже структуралистскому осмыслению вполне понятных любому ребенку приключенческих сюжетов Александра Дюма можно было заметить еще намного раньше, о чем, в частности, также свидетельствует впервые публикуемый у нас в стране рассказ «Граф Монте-Кристо» итальянского писателя Итало Кальвино, которого не без основания называли «европейским Борхесом».
Леонид АЛЕКСАНДРОВСКИЙ
Взгляд оттуда
Леонардо Ди Каприо «слишком похож на девочку и одновременно на кого-то из миловидных братьев-подростков Хэнсонов из баббл-гам рок-группы, нелеп в своих пышных костюмах и очень подходит для этого фальшивого фильма», – заявляет Род Дрейер в NewYorkPost. С другой стороны, Элеанор Рингел в AtlantaJournal-Constitution называет картину «по-настоящему ловко сделанной любовной историей с потасовками» и хвалит Ди Каприо за «абсолютно убедительную игру» в двойной роли плохого короля Людовика XIV и его примерного брата. Питер Хоуэлл из TorontoStar пишет: «Фильм спасает удачное актерское взаимодействие – как Ди Каприо с самим собой в двойной роли, так и между Гэбриэлом Бирном, Джереми Айронсом, Джоном Малковичем и Жераром Депардье в ролях стареющих мушкетеров». Однако лос-анджелеский критик Кеннет Туран считает, что лента «крута только до определенных пределов» и указывает: «Было потрачено много энергии, чтобы собрать всех этих звезд, но не было предпринято ничего для того, чтобы найти, чем их занять». Ему вторит критик Дэзмонд Райан из PhiladelphiaInquirer: фильм «крутой, но связан смирительной рубашкой» и «забавен не для всех». Филип Вунч также согласен с этим – «это редкий случай того, как картина, претендующая на лихость, оказывается визуально вялой». Джей Карр в BostonGlobe пишет, что «существует по крайней мере четыре причины посмотреть этот фильм – и эти причины связаны с именами актеров – но среди этих имен нет Леонардо Ди Каприо». Впрочем, Джанет Маслин из NewYorkTimes так не считает: «Ди Каприо приковывает к себе внимание практически в каждой сцене – своим физическим совершенством он с чарующей бесхитростностью превращает кинокамеру в своего преданного поклонника, являясь самым пристойным элементом этого злосчастного проекта».
Обзор американской прессы подготовил Валентин ЭШПАЙ
7
ИСПОЛНИТЕЛЕЙ ВЫЗЫВАЛИ?
«Судебные исполнители»
«Судебные исполнители» теоретически должен считаться сиквелом популярного в 1993 году фильма «Беглец» режиссера Эндрю Дэвиса с Харрисоном Фордом в главной роли. Томми Ли Джонс получил тогда «Оскар» за роль жесткого полицейского, а точнее судебного исполнителя (так называемого U.S. Marshal) Сэма Джерарда. Однако на деле новая картина скорее является римейком «Беглеца» – настолько часто в ней повторяются сюжетные и психологические моменты прежней ленты.
Надо сказать, что напористый пафос «Беглеца» представляется достаточно сомнительным – там на протяжении всего фильма происходит безжалостное преследование невинного человека (Джерард преследует хирурга Кимбла, несправедливо обвиненного в убийстве своей жены и приговоренного к смертной казни). Конечно, в правовом государстве преступник должен быть обязательно наказан – закон суров, но это закон и т.д. Однако никуда не деться, факт остается фактом – Джерард с тупым, злобным и энергичным упорством гнал – и загонял в угол – «подставленного» интеллектуала. И только умственные способности Кимбла позволяли преследуемому неоднократно избегать неминуемой смерти в процессе этого безжалостного загона.
В «Судебных исполнителях» сущность Джерарда не терпит никаких изменений – это тот же самый грубый, с жесткими чертами лица (craggy, как говорят американцы), не знающий сомнений человек действия, полностью поглощенный решением конкретной задачи: поймать во чтобы то ни стало убегающего человека. Причем всячески акцентируется, что Джерарду не важно, кем является этот человек – главное его поймать. В этом главному герою помогает сплоченная группа судебных исполнителей рангом пониже, почему-то сильно напоминающих фанатиков-ученых, персонажей недавней картины «Смерч». Кстати, сходство очевидно и на структурном уровне – и в том и другом фильме энергичные и хорошо экипированные высокотехнологическими штучками люди преследуют нечто, от них постоянно ускользающее. Впрочем, в «Судебных исполнителях» эти ребята также служат обильным источником трупов в сценах действия.
На этот раз вместо невинного хирурга мальчиком для битья служит Шеридан, афро-американец, агент ЦРУ в исполнении Уэсли Снайпса, облыжно обвиненный коллегами в измене. Впрочем, он действительно убил, обороняясь, двух агентов (они-то, как выясняется в конце, и были изменниками). Еще в фильме Стюарта Бэйрда (ранее он поставил боевик «Решение о ликвидации») присутствует европейская актриса Ирен Жакоб в вызывающей некое недоумение роли возлюбленной Снайпса (интересно, что это уже вторая подряд лента с участием актера, у персонажей которого возлюбленными являются белые девушки – в «Свидании на одну ночь» эту роль исполняла Настасья Кински, тоже, между прочим, родом из Европы).
Чем был при всех оговорках силен «Беглец» – так это взаимодействием (chemistry– дословно «химией», как пишут американские критики) между Харрисоном Фордом и Томми Ли Джонсом (при том, что на протяжении действия их редко можно было видеть в одном кадре). А именно это почти полностью отсутствует в ленте «Судебные исполнители». Уэсли Снайпсу, «политически корректному» для этой роли (ведь можно сказать, что происходит чуть ли не линчевание чернокожего), просто не хватает – особенно в сравнении с Фордом – актерской и человеческой мощи. Режиссер Стюард Бэйрд достаточно уверенно выстраивает напряженное действие, но не может организовать дуэль характеров – как это удалось Эндрю Дэвису в «Беглеце». В общем, вместо того, чтобы смотреть «Судебных исполнителей», лучше пересмотреть чуть подзабытого «Беглеца» – что я, честно говоря, и сделал. Правда, в американском прокате фильм Бэйрда имеет неплохие сборы (на конец марта – более $40 млн.), и был за десяток недель первой картиной, серьезно претендовавшей на свержение «Титаника» с верхушки коммерческих чартов за уик-энд.
Валентин А. ЭШПАЙ
P.S. В «Судебных исполнителях» Томми Ли Джонс появляется в качестве своего персонажа из фильма 1993 года «Беглец» – свирепого, но справедливого полицейского. Американские критики, однако, сравнивают эти ленты не в пользу последней. Джон Андерсон в LosAngelesTimes отмечает, что «в новой картине использованы и доведены до абсурда находки старого фильма». Дезмод Райан из ThePhiladelphiaInquirer заключает, что «сиквел вряд ли является достойным продолжением». Джей Карр в BostonGlobe отмечает, что «сюжет содержит параллельные сцены из «Беглеца», что заставляет сравнивать обе картины, и «Судебные исполнители» в этом плане проигрывают». В газете USAToday сурово отчитывают последний фильм: «по сути, это – мегаклип, составленный из экшн-сцен».
21
Поскольку число золотых и серебряных Медведей Берлинале-98 ограничено, в призовом раскладе не нашлось места несомненному украшению программы – фильму братьев Коэнов «Большой Лебовски». Между тем картина пользовалась на фестивале таким успехом, что некий независимый фильммейкер, не сумевший по бедности подготовить к фестивалю постер собственного шедевра, догадался приклеить рекламную листовку к постеру «Большого Лебовски» – и попал-таки в фокус внимания публики и прессы.
Маленький большой Лебовски
Новое сочинение оскароносных Коэнов – эксцентрическая «черноватая» комедия с достаточным количеством «экшн» и легкими наплывами сюрреализма. Впрочем, для того чтобы не морочить головы будущим зрителям изысканиями в области синтеза жанров (тем более что все это не про Коэнов, они сами по себе – жанр), скажем так: фильм вылеплен из такого же сложно замешанного теста, из которого делают хорошие анекдоты.
Соль ситуации в том, что Лебовских два. Первый (Дэвид Хаддлстон) собственно и именуемый «Большим» – миллионер, «крупняк», ворочающий большими делами. Соответственно – роскошный особняк, холуи и молоденькая жена Банни (Тара Рэйд) с внешностью Барби и повадками крепко накачавшейся эротоманки. Лебовски «Малый», Джеф (имя у него от исполнителя этой роли Джефа Бриджеса), предпочитает, чтобы его называли Дьюд – и это надо произносить легко и нежно, как будто дуешь на песчинку. Дьюд – стареющий хиппи без каких-либо занятий и страстей, кроме боулинга, и вообще «самый ленивый человек в Калифорнии», что преисполняет его необыкновенным чувством собственного достоинства. Надо слышать, как он отвечает на вопрос о своем социальном статусе: «Я безработный». С такой аристократической простотой и величием можно сказать: «Я император Японии».
Ни жены, ни особняка, ни сколько-нибудь ценного имущества у него, естественно, нет. Но зато нет и забот, а есть бескорыстные и верные друзья, с которыми он «заседает» дни напролет в кегельбане, предаваясь любимой игре. Здесь и основательный, на все имеющий свое суждение Уолтер Собчак, вьетнамский ветеран и правоверный иудей (Джон Гудмен, любимец и талисман Коэнов), и хрупкий, почти бессловесный Донни (Стив Бушеми). Вкупе компания напоминает хорошо знакомую нам «великую триаду»: Трус, Балбес и Бывалый. С той разницей, что при всей эксцентричности кинематографического почерка Коэнов остро и четко обрисованные типы у них не превращаются в маски, а остаются – во всех смыслах и по преимуществу – людьми. И в неприятности друзья влипают не от собственной шкодливости, а по случайности и неосторожности.
Запутавшись в однофамильцах, на Дьюда наезжает мафия, которой что-то должен «Большой Лебовски». Потом у него выкрадывают жену, и «Большой» решает, что выкуп – чемоданчик с миллионом – повезет похитителям не кто-нибудь, а именно
27
Одна шансоньетка на двоих
Уже давно по Парижу поползли слухи, что Ален Делон и Жан-Поль Бельмондо после почти тридцатилетнего перерыва опять намерены сняться вместе.
Называли также режиссера, Патриса Леконта, который смело согласился воплотить замысел продюсера Кристиана Фешнера – главного инициатора возобновления этого союза двух звезд французского кино, прерванного не без скандала после «Борсалино», когда они обиделись друг на друга, не поделив расположение своих фамилий в титрах.
октябре 1996 года слухи подтвердила более юная поп-звезда Ванесса Паради в интервью «Пари-Матч», сообщив, что приняла предложение поучаствовать в проекте рядом со своими кумирами. А затем в нашумевшем интервью в том же «Пари-Матч» в мае 1997 года оба актера, выражая свое «фэ» по поводу того, что их даже не пригласили на юбилейный Каннский фестиваль, как бы ненароком заметили, что уезжают в пригород Парижа – Понтуаз, где начинается работа над картиной.
Итак, Делон и Бельмондо в четвертый раз оказались вместе на съемочной площадке. Впервые это произошло в 1957 году, когда, будучи еще безвестными, они появились у Марка Аллегре в ленте «Будь красивой и помалкивай». Потом участвовали «как гости» в масштабной картине Рене Клемана «Горит ли Париж?» и уже в настоящем звездном дуэте – в «Борсалино». И вот они, перешагнув рубеж шестидесятилетия, решили тряхнуть стариной.
Ныне фильм «Один шанс из двух» уже вышел во французский прокат. Сюжет не блещет ориги-
64
нальностью. Поиск молодой женщиной своего настоящего отца среди двух бывших любовников умершей матери в какой-то мере заставляет вспомнить «Папаш» Франсиса Вебера. Но там мнимые отцы искали столь же мнимого сына. Вспомним еще «Элизу» Жана Беккера, где дочь (ее, кстати, играла Ванесса Паради) разыскивает своего отца (Жерар Депардье). Сюжет, стало быть, бродячий. Но он заинтересовал Делона и Бельмондо, играющих двух уже немолодых людей с достаточно бурным прошлым.
Насыщая ленту любимыми для обоих актеров атрибутами авантюрных боевиков и криминальных фильмов (погони, потасовки, трюки), вводя модный сюжетный элемент о русской мафии во Франции, создатели в то же время слегка подмигивают зрителю, придумывают забавные подробности. Скажем, когда герои Алена и Жан-Поля находят склад оружия, первый из них, схватив автомат (таким же орудовал в «Борсалино»), говорит: «Ты думаешь, он еще сгодится?». Или когда предлагает героине Ванессы Паради сбросить с вертолета веревочную лестницу Бельмондо: «Ему это доставит удовольствие». Как же при этом не вспомнить многочисленным поклонникам актеров их прежние картины!
Конечно, всем было приятно, что многое зависит от контакта двух суперзвезд с молодой Паради. Да и она тоже признавалась, что поначалу нервничала. Для предварительной встречи с ними отправилась в… театр: осенью 1996 года и Делон, и Бельмондо блистали на сцене. Зашла к ним в гримуборные – и потом рассказывала о своих предполагаемых экранных «папашах» как об очень непохожих людях: «Они такие же разные, будто кошка и собака. Но, как известно, крайности сходятся. Они любят друг друга. Могу сказать точно: это даже заметно. К тому же у них одинаково блестели глаза». Уточним: когда они чисто по-мужски смотрели на свою очаровательную партнершу. Видимо, это ей польстило. Так или иначе ей, похоже, отнюдь не просто было сделать выбор… В фильме, естественно. А за пределами экрана Жан-Поль Бельмондо назвал Ванессу Паради «звездой 2000-го года».
Первоначально «Один шанс из двух» должен был выйти в январе 1998 года. Но потом в силу достигнутых соглашений между кинокомпаниями «уступил дорогу» фантастической комедии «Пришельцы-2». Очень ревниво относящиеся к успехам у себя дома чужих (прежде всего – американских) картин, французы возлагали большие надежды именно на эти две ленты, считая, что хотя бы одной из них должен выпасть удачный шанс в прокате.
Александр БРАГИНСКИЙ
65
РОЖДЕННАЯ СВОБОДНОЙ
Ее брак с известным швейцарским актером и режиссером Максимилианом Шеллом 12 лет назад наделал много шума и обсуждался в разделах светской хроники почти всей мировой прессы. Недавно после долгого перерыва она в Москве по приглашению режиссера Григория Константинопольского снялась в главной роли фильма «8 1 /2 долларов». Встретившись в павильоне, мы вспоминали ВГИК, общих друзей и педагогов, говорили «за жизнь».
Еще в студенческие годы ее увидел Андрей Кончаловский – очаровательную краснощекую пышную девушку, настоящую русскую красавицу с лучистыми глазами в пол-лица и дивной косой до пояса и уговорил поработать в «Сибириаде». А через несколько лет в «Военно-полевом романе» Петра Тодоровского она предстала перед зрителями совсем иной: взрослой, изящной, европейской женщиной. Это была нелегкая пора: в начале съемок сыну было два месяца. Полностью же актриса сформировалась в одной из самых любимых ролей – загадочной, отважной и прекрасной Мэри Поппинс. Сегодня Андрейченко по-прежнему красива, молода, талантлива и, как пишут американские журналы, счастлива в семейной жизни.
– Почему ты решила сниматься у дебютанта, да еще без гонорара, да еще с такими организационными трудностями?
– В Москве у меня есть ряд и своих проектов. А Гришу Константинопольского считаю талантливым режиссером. Должен же кто-то поддерживать наше молодое кино! Да и роль интересная – я играю жену «крестного отца» русской мафии. Привезла для съемок весь свой гардероб – пять чемоданов, потому что здесь у продюсера денег на костюмы нет. Компания собралась хорошая – Владимир Меньшов, Федор Бондарчук, Иван Охлобыстин.
– Когда-то, составляя по требованию Максимилиана брачный контракт, ты настояла на обязательном пункте о том, что оставляешь за собой право работать на родине. Боялась, что брак с иностранцем может отнять у тебя профессию?
– Да, боялась. Я и теперь не могу предположить, что оставлю ее даже ради самой большой любви.
– А какие условия, если не секрет, поставил в контракте перед тобой муж?
– Их два: он мог развестись после двух недель нашей совместной жизни, а наш общий ребенок станет гражданином Швейцарии, как его отец. Правда, потом я все же добилась, чтобы у Насти было двойное гражданство – и российское тоже.
– Помню, поначалу ты настаивала на том, чтобы остаться России…
– Когда мы познакомились с Максом, у меня было все в порядке с работой дома. К тому времени я была уже известной кино- и театральной актрисой. У меня была семья (мой первый муж – композитор Максим Дунаевский), двухлетний сын Митя, друзья, признание, материальная независимость. А тут вдруг Максимилиан с его любовью. Правда, я тоже влюбилась безумно.
– А ты помнишь вашу первую встречу?
– Конечно. Это было в Суздале на съемках американской картины «Петр Великий». Кстати, до этого я никогда не видела Макса в кино, не знала даже, как он выглядит. Видимо, когда во ВГИКе показывали знаменитый «Нюрнбергский процесс» с его участием, я прогуляла. Максимилиан произвел на меня огромное впечатление своим благородством, красотой, аристократизмом, интеллектом. Я подошла к нему и заговорила по-английски словами царицы из фильма (я играла первую жену Петра – Дарью), потому что ничего другого на этом языке не знала: «Я очень сержусь на тебя». – «За что?!» – с удивлением посмотрел он на меня. «За то, что ты сослал меня в монастырь!». Он сначала не понял. А потом рассмеялся. Позже Макс в своей книге написал, что я была единственной на съемках русской, которая улыбалась. Между прочим, наше знакомство могло и не состояться, потому что я всячески сопротивлялась съемкам в этом фильме. Драматург Лэрри Валуцкиий к тому времени специально для меня написал прекрасный сценарий «Зимняя вишня», и я мечтала только о предстоящей работе. Но тут приехал из Голливуда продюсер и режиссер «Петра» Лэрри Шиллер и предложил роль царицы. Обо мне он узнал от Андрея Кончаловского. Вообще Андрей в моей жизни играет роль проводника. Но я не поверила в реальность проекта. Тогда перед своим отлетом Лери предпринял последнюю атаку на меня. Наш разговор происходил в лимузине по дороге в аэропорт «Шереметьево». Он меня ругал, что я не учу английский с выделенными для меня дорогими педагогами. Что это многомиллионый проект NBC с огромным числом западных звезд и т. д. и т. п. В результате с «Зимней вишней» у меня ничего не получилось, поскольку режиссер Игорь Масленников сказал, что не будет потакать империалистам…
– А как отреагировали наши доблестные блюстители социалистической морали на твой роман с капиталистической звездой, к тому же бароном, кажется?
– Для начала наши органы заявили Лэрри Шиллеру, что я не могу поехать на съемки в Австрию. На что продюсер спокойно ответил, что готов перенести запланированную работу в Россию. Затем меня вызывали в КГБ и требовали прекратить нежелательное знакомство. Вообще-то, состояние у меня было тогда напряженное. Когда Макс сделал предложение, мне показалось, что все вокруг меня рушится. Я действительно рисковала многим – карьерой, семьей. Да и просто мог-
71
ла очутиться в местах не столь отдаленных. Это сегодня все кажется диким и смешным – так быстро меняется время. Но тогда мне было не до шуток. Макс боролся за меня, считая меня героиней. А я думаю, что это он настоящий герой – ведь у него до меня не было жены, а тут он проявил готовность связать свою жизнь, если можно так сказать, с представительницей иной цивилизации.
То, что нам пришлось пережить, он впоследствии опишет в своем сценарии. Слава Богу, ситуация вскоре в стране стала меняться. Пришел Горбачев. Нам разрешили пожениться. Но я оставалась какое-то время в Москве, потому что шла полным ходом работа – я снялась еще в пяти фильмах, среди которых «Прости» и «Леди Макбет Мценского уезда». В последнем – уже беременная Настей, которая родилась в Мюнхене, куда я незадолго до этого переехала с сыном – (у Макса там великолепный дом). Митя много раз слышал о Мюнхене и когда он наконец переступил порог дома и внимательно осмотрел обстановку, то воскликнул: «Мне очень нравится здесь». Мы рассмеялись.
– Да здравствует освобожденная женщина Востока!
– Ничего подобного. Настеньке исполнилось три месяца, а я уже работала в качестве актрисы и ассистента режиссера в музыкально-драматическом спектакле на музыку Сергея Прокофьева «Евгений Онегин» с Янковским, Петренко, Костолевским. Мы показали его в нескольких городах Германии с огромным успехом. Затем через полгода вернулись в Москву. Здесь Макс в театре у Олега Табакова поставил замечательный спектакль по Харвату «Вера, Надежда, Любовь».
– А почему вы решили поменять Европу на Америку?
– Опять же из-за работы. Жить на Западе и быть оторванной от мирового центра киноиндустрии – это расточительство времени и таланта.
– Значит, даешь Голливуд!
– А почему нет? Хотя у меня с киноимперией сложились свои личные отношения. Года полтора я не работала, потому что не знала языка (привет Лэрри Шиллеру!). Но делать нечего – села за учебники. Мне повезло, потому что моим педагогом оказался, как его все называют, «Мистер Хиггинс с Беверли Хиллз» – Роберт Истен, у него учились все звезды Голливуда! То же самое было и с преподавателем по вокалу из Нью-Йорка (она готовит звезд для Бродвея). Без этих людей я и не знаю, что бы делала…
– А когда ты почувствовала себя уверенно, вросла в американскую почву?
– Врастания не произошло и, надеюсь, никогда не произойдет. Российская культура богаче, выше американской. Хотя в профессиональном плане я очень комфортно чувствую себя на «фабрике Голливуд»: работать здесь умеют. Но то что я не приняла категорически, это так называемые odishen– омерзительные актерские кинопробы. Там, придя на студию, можно встретиться в одной очереди с самыми известными и любимыми актрисами! Это ужасно действует психологически. Тебе часто не дают даже возможности увидеться с режиссером, контакты ограничиваются, как правило, ассистентом по актерам – castingdirector. Ты сидишь перед ленивым, часто сморкающимся, полусонным козлом и должна показать все, на что способна, выложиться до конца. Это невыносимо! Хочется делать все наоборот. Хотя американские актеры, воспитанные в этой системе с самого начала, не видят в ней ничего унизительного. Молодая, но уже известная актриса Наташа Вагнер (дочь Натали Вуд), например, ходила на пробы к режиссеру Эрику Эльфману шесть раз! Это входит в систему их профессиональной подготовки, а она, надо сказать, отменная.
– Андрей Кончаловский как-то сказал, что наша проблема в том, что мы не умеем себя продавать – нас этому не учили…
– Он прав. Но я решила идти своим путем. На пробы не хожу. Знаю, что это очень рискованно. Но последние три роли в прошлом году (две в Голливуде и одна – в Швейцарии) получила без всяких проб.
– А у тебя не возникало желания самой заняться режиссурой?
– Да, я попробовала это сделать в своем музыкальном проекте «Наташа и гуси».
– Неожиданно и чудесно, что у тебя появились способности работать с музыкой, сочинять. Мы прослушали с сыном диск, который ты нам дала – он напомнил фольклорные аранжировки Дмитрия Покровского. Но почему гуси, а не утки, например?
– Гуси – сильные птицы. Только они могут перелетать через океан. Это идея
72
невидимого моста, который объединяет наши народы и культуры. У нас и музыканты – половина из России, половина американцы. Говорят и поют на двух языках. Мы собираемся время от времени и сочиняем музыку, потом ее записываем. Иногда это происходит спонтанно. Так случилось и в последний раз перед отлетом на родину. Инструменты уже были упакованы, часть музыкантов разъехалась. Остались Артур Беркут, Гермес – человек с зеленой бородой, я и мой Митя. Макс спросил меня: «Куда ты идешь?». – «На запись». – «А у тебя есть какая-то идея?» – «Нет». – «А текст, музыка?» – «Нет». – «Так что же ты собираешься записывать?» – «Песни!». Через два с половиной часа я вернулась с новой композицией. Это полет души, кайф, творчество! Без всего этого я не смогла бы жить.
– Ты человек очень сильный, своенравный, независимый. Всегда ли находишь взаимопонимание с супругом, детьми?
– Макс – молодец, он понимает меня, поддерживает мои идеи, если может, финансирует их. Он так и заявляет: «Ты – моя судьба». Иногда, правда, вижу, задумывается, потому что, наверное, не в силах до конца понять тайну русской души. Помню жаркие споры его с Андреем Тарковским, которого он хорошо знал и любил. Макс помогал ему в трудные времена и морально, и материально, но никак не мог понять, какая неведомая сила манила Андрея в Россию. «Ну хорошо, – недоумевал Макс, – я был у тебя дома, видел, как ты живешь. Ничего хорошего, кроме бабушки и собаки, я там не нашел. Ответь мне, чего тебе не хватает на Западе?» – «Ты не русский, – отвечал Андрей, – посему не поймешь». Вот эту тайну Макс и пытается разгадать для себя. Уже много лет. Недаром в качестве своего первого фильма как режиссер он взял тургеневскую «Первую любовь».
Что касается нашего человеческого, профессионального взаимопонимания, то здесь все в порядке. Помню, когда мы работали над фильмом Макса «Свеча на ветру», где он был режиссером и актером, а я актрисой, мы поселились в гостинице раздельно. Личная жизнь – одно, я считаю, а работа – работой. Он сразу согласился, хотя недоумения и пересудов по этому поводу и в группе, и в печати было предостаточно. Но ради любимой, ненавистной, безжалостной и желанной профессии, которой мы служим, чего не сделаешь!
– А кто из женщин твой идеал?
– Недавно были в усадьбе Макса в Альпах и вспоминали его дорогую мамочку баронессу Маргарет фон Ное. Однажды она преподала мне урок настоящего аристократизма. Максимилиану нужно было присутствовать на очень ответственном приеме с супругой, я же, как обычно, где-то снималась. Макс попросил маму пойти с ним. Оказалось, что чемоданы с ее нарядами задержались где-то в дороге. Но когда подали машину, Маргарет предстала в роскошном туалете, украшенная фамильными драгоценностями. И только после бала она призналась сыну, что ее вечерний туалет заменила китайская ночная рубашка, купленная накануне на Манхэттене всего за четыре доллара. Так что не в платье дело, а в умении его носить.
– Многие мужья – истинные тираны для жен в вопросах одежды и стиля. Ты, я вижу, не стремишься выглядеть, как светская дама. У тебя и наряды какие-то хулиганские, провоцирующие… А Максимилиану нравится, как ты одеваешься?
– Он не возражает. Я конечно, могу выглядеть, как положено на особых раутах, но чувствую себя удобнее в джинсах и джемпере. Очень нравятся яркие, солнечные тона – апельсиновый, лимонный. Недавно, правда, я, кажется, напугала мужа, когда сказала, что хочу голубой парик. Макс деликатно предупредил, что в таком виде он со мной никуда не пойдет. Мужчины в большинстве своем – консерваторы, тем более аристократы.
– Вы представители различных культур, это сказывается в вопросах воспитания детей?
– Нет, мы оба думаем, что их нужно воспитывать свободно. Только вот дети у нас очень разные, и я не знаю куда мне теперь возвращаться, в какой дом
– в Западную Европу или в Америку? Настя объявила, что хочет жить зимой со снегом, то есть в Австрии. А Мите нравится в США, и он собирается заканчивать школу в Лос-Анджелесе. У Насти европейские корни оказались выражены сильнее всех из нас, хотя Митя дольше жил в Европе. Она недавно проявила свой характер и в вопросе выбора веры. Макс был даже удивлен той твердости, с какой его дочь заявила о желании креститься – и немедленно – в ближайшей православной церквушке. Макс имеет на нее огромное влияние, но она также нуждается и во мне.
Настя очень привязана и к няне. Кэрол пришла в наш дом из крестьянской австрийской семьи, ко-
73
гда ей было 14 лет. Сейчас она настоящая леди. Когда в Лос-Анджелесе случилось землетрясение, и няня, испугавшись, уехала к себе домой, Настя полетела вместе с ней в одних колготках и майке.
Я очень страдаю, что вижу детей реже, чем хочется им и мне, и испытываю чувство вины. Но я также не представляю себя вне творчества. Роль домохозяйки не для меня. Хотя я очень люблю уют. Сама участвую в оформлении нашего жилища. У нас потрясающий дом в Америке. У меня потребность в комфорте и тепле с детства. Даже когда отправляюсь в поездки одна, всегда беру с собой какие-то приятные вещицы, которые напоминают мне о доме, письма друзей. Пять дней назад я получила от Насти письмо, там были такие слова: «Мама, мама, почему ты так далеко, мама, мама, возвращайся скорей, ну зачем тебе столько денег?». Проревела всю ночь. В детстве я тоже часто оставалась без мамы, которая работала в Министерстве просвещения и часто бывала в командировках. Правда, я понимала, что это нужно. Я часто говорю Насте: «Когда ты будешь взрослой, тогда поймешь свою маму». Обязательно поймет, потому что уже сейчас страшно гордится, когда смотрит мои фильмы. Настя очень талантливый, тонкий ребенок – будущая звезда. Хотя и Митя не отстает от нее по одаренности.
– Звезд шоу-бизнеса часто упрекают в употреблении наркотиков, алкоголя. Как ты относишься к этим вещам?
– Отрицательно. Не пью совсем.
– А какая из твоих ролей – Мэри Поппинс или леди Макбет – ближе к сути твоего характера?
– Обе!
– Наташа, а кто твои друзья, кто оказал на тебя наибольшее влияние в жизни?
– Моя бабушка, родители, педагоги во ВГИКе – Сергей Федорович Бондарчук и Ирина Константиновна Скобцева, театральный режиссер Анатолий Васильев, у которого я играла. Я счастливый человек, потому что работала с Петром Тодоровским, Леонидом Квинихидзе, Андреем Кончаловским и, конечно, Максимилианом.
– Я вижу на твоем старинном рояле фотографию Майкла Джексона с дарственной надписью, как она к тебе попала?
– Когда Майкла обвинили в гомосексуализме, нас с Максом это страшно возмутило. Первыми моими словами были: «Господи, так надо же судить маму мальчика, которая сознательно спровоцировала эту ситуацию, желая хорошо заработать на своем ребенке». (Я, например, никогда бы Мите не позволила идти в дом к одинокому мужчине, даже если там его ждет персональный Дисней-ленд!) Хотя Митя и сам не пошел бы. Нас тогда пригласили в Лос-Анджелес вручать Майклу почетный приз. Мы, конечно, полетели. Потом Макс купил полосу в самом популярном издании «Голливуд репортер» и напечатал открытое письмо Майклу с поддержкой. Что туг началось! Был дикий скандал. Американцы ополчились против Макса. А потом Майкл прислал нам эту фотокарточку.
– Оба вы с Максом – бунтари. Нечего сказать – сладкая парочка.
– Да, – мой Макс – аристократ-бунтарь. Огромным успехом в немецкоговорящих странах пользуется изданная недавно его новая автобиографическая книга «Мятежник». Он такой. И я очень им горжусь.
Беседовала Елена КАРАКОЛЕВА
74
По-татарски Чулпан – это «Звезда Рассвета».
Имя пришлось кстати – после выхода фильмов «Время танцора» и «Страна глухих» о ней заговорили как о новой звезде. Но 22-летнюю актрису признание изменило мало.
Она все так же естественна, мила, трогательна и повадками смахивает на девчонку.
Очень любит мужа Ваню, с которым училась на одном курсе в ГИТИСе, обожает свекровь – актрису Ольгу Волкову.
И театральными ролями не обделена, работает сразу в трех «местах».
Чулпан Хаматова: Хозяйка матерящейся кошки
– Чулпан, как возник «роман» с кино?
– Сначала было несколько попыток сняться, которые ни к чему не привели, но отнеслась к этому очень спокойно. А вот встреча с Абдрашитовым… После нее ходила счастливая – настолько Вадим Юсупович меня поразил и как режиссер. и как личность. Мы много говорили о моей героине – Кате, и, конечно, я загорелась. Ужасно захотелось ее сыграть. Возникла убежденность, что Катя живет на самом деле. И мне стало очень важно оказаться достойной ее, быть с ней сопоставимой. Катя старше меня, опытнее, сильнее. В ней такое желание счастья, семьи, стабильности! И, сложись ее судьба иначе, она стольких бы смогла одарить своим внутренним миром, светом, радостью. Но по ее жизни прошлась война, которая сместила все понятия, сломала веру – а это очень больно. Однако Катя не отчаялась, не сдалась… Пробы растянулись почти на пол года. А потом мне позвонили и сказали: «Утверждена». Съемки во «Времени танцора» незабываемы: я прошла замечательную школу, обрела много друзей. В общем, сплошная радость.
– А в «Стране глухих» как оказалась?
– Тут все наоборот было. Мне дали сценарий, на следующий день приехала на студию, сыграла одну сцену – и меня тут же поздравили: принята! Я даже обрадоваться тогда не смогла, настолько все было непривычно. Я-то считала, что полгода проб – это минимум, и вдруг Валерий Тодоровский так быстро меня утвердил. Роль тут досталась совсем другая. Рита – тоже человек очень сильный, но вот ее веру ничто на свете поколебать, наверное, не сможет. Она убеждена, что предавать могут вынудить только отчаяние, безвыходность, а значит, и винить за это нельзя. С Диной Корзун мы очень много репетировали ночами то у нее дома, то у меня. В любом съемочном периоде есть свои плюсы и минусы, но работа в «Стране глухих» благодаря Дине стала для меня сладким мученичеством.
– Актрисой с детства хотела стать?
– Нет. Я даже стихи наизусть читать на уроках литературы стеснялась. И близкие были ошарашены, когда я вдруг поступила в Казани в театраль-
76
ное училище. Мама с папой у меня по образованию инженеры, все родственники тоже имеют отношение к точным наукам. И я подала документы в физико-математическую школу, а потом – в финансово-экономический институт. Но поняла, что это все-таки – не мое дело. Когда бросила институт, родители так растерялись, что даже не отговаривали. Правда, поверили, что сделала правильно, только когда я уехала в Москву и была принята в ГИТИС. Для меня профессия артиста – самая счастливая.
– Бытом заниматься скучно?
– Я поняла, что и к быту можно приложить фантазию. У нас в доме две актрисы, что само по себе смешно. В Ольгу Владимировну Волкову я просто влюблена, она для меня как вторая мама. Мы по-человечески очень сошлись, все понимается с полуслова, полувзгляда, а это такая радость! Получили трехкомнатную квартиру и живем там все вместе. Единственное, что трудно – когда нужно рано вставать на работу. Потому что сидим за столом, разговариваем, смеемся часов до четырех ночи. Я умею готовить татарские блюда. А когда купили швейную машинку, научилась шить. И с удовольствием теперь строчу костюмы себе для спектаклей. А вот вязать не научилась. Вообще, дом у нас замечательный – очень радостный и светлый. С нами еще кошка живет по имени Зяка – девушка с претензиями и с характером, даже ругается матом по-кошачьи. Я с детства просто не представляю, как можно жить без животных, и в Казани у меня остались кот и собака.
– Какие человеческие качества ты не принимаешь?
– Не признаю в жизни равнодушие, цинизм, хамство. Мне иногда говорят: ты будто не из этого времени. Ноя – из этого, из сегодняшнего! Просто моя позиция – никогда не позволять себе некрасивые поступки, не причинять людям боль.
– Что бы ты попросила у судьбы?
– Единственное желание – чтобы были здоровы все близкие. Все остальное приложится. Конечно, в жизни не все безоблачно. В чем-то я беззащитна: во мне нет агрессии, я не полезу с кулаками защищаться. Если со мной случается какая-то несправедливость, меня просто «подрубает», исчезает почва из-под ног, и так плохо становится! Но стараюсь держаться, чтобы не расстраивать близких. Трудности бывают всякие – и физические, и душевные. Когда отыгрываю спектакль, выкладываюсь максимально, потом день реанимируюсь. Но если «выкладки» нет, возникает сильное чувство неудовлетворенности. Нашей профессией нельзя заниматься, если не подключается собственное сердце, и температура внутри тебя не подскакивает до кипения. Хорошо помню день, когда первый раз отправилась в театральное училище осенью – а в Казани потрясающая осень! Шла по плошади и подумала: ну ничего, даже если буду плохой актрисой, все равно попробую остаться хорошим человеком и поделюсь с другими тем, что мне даровано небом.
Беседовала Татьяна ИСКАНЦЕВА
Фото Андрея СТРУНИНА
77
Сергей Шакуров. Азертный мужик, искатель приключений
– Мы с Наташей Гундаревой просто восстанавливаемся здесь: витамины, ванны, электросон, барокамера и прочие процедуры. У нее был очень тяжелый год: выпустила два спектакля, занималась ремонтом моей квартиры (она ведь по первому своему образованию строитель, а мы с ней знакомы и дружим уже почти четверть века – вот и решила помочь). И у меня был тяжелый год. Трудно шли съемки у Светланы Дружининой – играю Меншикова в «Тайнах дворцовых переворотов». Вымотались с Наташей на гастролях в Америке с концертной программой, были в 22 городах, и везде нас прекрасно принимали. Но, как мы поняли, зрители от нас ждут спектакль, и не только в России – в Израиле, в Германии, в Америке. Как только пройдем восстановительный цикл, начнем репетировать.
– Что, если не секрет?
– Это антрепризный проект. Наш спектакль на двоих – пока он без названия – поставит Валерий Саркисов по трем одноактным пьесам американского, французского и русского авторов. В одной сыграем любовников, в другой – мужа и жену, в третьей – двух выживших из ума стариков. Организацией всей этой работы занимается мой хороший друг Саша Атанесян – бывший глава «Интерфеста», он замечательный продюсер.
– Кино, значит, ушло у вас на второй план?
– То, что предлагают, меня не устраивает. Но роль Александра Даниловича Меншикова в «Тайнах дворцовых переворотов», которой я отдал почти три года, настолько мощная, настолько я в ней выложился, что полученного заряда хватит лет на пять. Зачем же размениваться?
– И чем эта роль привлекла?
– Широтой, мощью характера – как раз это мне нравится. Не люблю «мелкотравчатые», как бы никакие персонажи, играть бытовуху. Меншиков – историческая фигура, интереснейшая личность. До сих пор никто толком не знает, каким образом он появился в окружении Петра. Это был сложный, вроде бы непредсказуемый человек, но вместе с тем он всегда четко просчитывал свои шаги. Славился любвеоби-лием, жизнерадостностью, азартом. Я люблю таких.
– А что для вашей жизни самое характерное?
– Я всю жизнь искал приключений…
– То есть?..
– Бросить спорт, где имел успех, и прыгнуть в совершенно неясную театральную область – приключение? Уход из Театра имени Станиславского в никуда, когда пробивал контрактную систему работы с актерами – приключение? Менять роли, как перчатки, – я же почти никогда не повторялся, от чего в житейском смысле сильно проигрывал… Мне всегда было интересно плыть против течения. Будучи спортсменом, я почти всегда побеждал. Не мог не быть первым – такой вот у меня характер. Я готов встретиться с любым актером: дайте нам равнозначные роли, и я знаю, что его «сделаю».
У меня, я думаю, абсолютный слух не только на музыку, но и на литературу, на текст роли. Иногда говорят, что с Шакуровым трудно работать – это когда у партнера или режиссера «слух» с изъянами. Как в жизни, так и на сцене, на съемочной площадке не выношу фальши. Меня трудно заставить проговорить неестественный текст, отыграть неестественный эпизод. Фальшивые фразы застревают у меня во рту, как рыбьи кости, язык вянет. Потеть, тужиться, выдавливать из себя – это не для меня. Начинаю заводиться, доказывать свою правоту, убеждать. Я обязательно должен выйти на мажорный тон работы. К счастью, это обычно удается.
– А если не удается?
– Я же профессионал. Нельзя долго спорить, упираться рогом, если ты не полный дурак и у тебя не отсутствует чувство юмора.
79
– Вот вы говорили о спорте. А откуда тяга к исполнительству?
– Своим крестным отцом считаю драматурга Виктора Сергеевича Розова. Как-то он увидел меня в самодеятельном спектакле по пьесе Островского «Не было ни гроша, да вдруг алтын» и посоветовал поступать в театральное училище при Центральном детском театре, что я и сделал. Это было в 1961 году. Года два пытался совмещать учебу и спорт, пока не почувствовал, что надо выбирать. Предпочел театр, хотя не было особой уверенности, что у меня что-то здесь получится.
– Когда же вы почувствовали, что актер – это ваше?
– Не могу сказать, что когда-то меня озарило. Знаете, я всегда легко, несерьезно относился и отношусь к этой профессии. Наверное, поэтому что-то получается. Никогда не брался за роль в театре или кино, как за последнюю. Я все время валял дурака и в драмкружке, и в студии при ЦЦТ. Мне было интересно, забавно. Это было, как игра, и я увлекся ей, совершенно не отдавая себе отчет в том, что надо будет от чего-то отказаться в жизни, что из-за театра может не сложиться семейная жизнь. Конечно же, и предположить не мог, что буду заниматься этим фанатично. Но постепенно так увлекся, что… Сидел дома до четырех утра, курил, как сумасшедший, и копался в литературе, что-то проигрывал про себя, а утром к 9.00 приходил на занятия в училище. Любил ночные репетиции у Анатолия Эфроса – учился у него как бы вприглядку. Поначалу настолько был зажат… Помню, на одной из репетиций – Эфрос ставил «Вестсайдскую историю» – я до того увлекся, что в какой-то драматичный момент вдруг взял и хряснул ногой по ножке стола. Тот рухнул, все засмеялись – выглядел я, наверное, ужасно смешно.
80
Такая уж это зараза, театр, наркотик. До гробовой доски люди держатся за театр, хотя он почти никому и почти никогда не приносил особые дивиденды. Редко кто в здравом уме и светлой памяти уходит со сцены. А сколько было случаев, когда актер умирал прямо во время спектакля. Это магия какая-то, самое настоящее безумие.
– У вас сложилась репутация человека, который не может жить без риска. В свое время вы вдруг взяли и ушли в никуда из Театра имени Станиславского, где были ведущим актером, где на вашего Сирано де Бержерака из года в год народ валом валил…
– Я вдруг почувствовал, что закисаю; необходимо встряхнуться, попробовать себя в чем-то другом. Правда, сделал одну глупость: надо было продолжать играть Сирано, уйдя из театра. А я – как отрубил. Сейчас хочу возобновить тот спектакль на любой сцене. Понимаете, мой уход из театра – это как бы разрыв с женщиной, которую когда-то страстно любил, а теперь стал к ней равнодушен. И что, волочиться с ней дальше по жизни? Я предпочел честно сказать «ей» об этом и уйти, отрезав все пути к отступлению. И правильно сделал. Жизнь заставила меня искать свое место. И нашел: на сцене Театра имени Маяковского был поставлен спектакль «Я стою у ресторана», в котором я, кажется, впервые в СССР был задействован по контракту. Тем самым проломил стену, и теперь контрактной системой никого в России не удивишь.
– Спорт остался только как воспоминание?
– Еще года четыре назад активно играл в футбол, теннис. А сейчас все меньше и меньше. Потому что и времени на это жалко. Я вообще-то рано встаю – в 6, в 7. Вроде бы и можно поехать позаниматься, поиграть. Но, думаешь, ради часа игры у тебя три часа улетает… С возрастом стал я большим скупердяем по отношению к времени. После сорока так быстро стали лететь годы… Вскакиваю утром, и меня начинает колотить: надо встретиться с банкиром и попробовать добыть деньги на фильм, на спектакль. Надо записать песню, а студия на другом конце Моск-вы – и т. д. и т. п. Постоянно чувствую себя в цейтноте.
– И сколько на сон остается?
– Мне 6 часов хватает. Но иногда люблю прикорнуть днем – привычка с детского сада. При любом шуме могу отключиться. Даже на съемочной площадке, на театральных репетициях. Режиссер что-то рассказывает, партнеры мои рядом бубнят, а я… Засыпал даже у Анатолия Васильева, а это очень требовательный, жесткий человек, нетерпим к малейшим проявлениям расхлябанности. Но и он позволял мне спать. С известным нынче режиссером Леонидом Трушкиным мы репетировали «Гамлета» года два тому назад. Он подошел ко мне и сказал: «Сергей Каюмович, у меня никто в жизни не спал на репетициях, вы первый». – «И не последний раз», – ответил я. Я очень устаю от разговоров, мне легче лишний раз что-нибудь сделать, чем говорить. Могу заснуть на стуле, на полу, прислонившись где-нибудь к стенке.
– А по пьянке так вот не засыпали?
– Алкоголь для меня не средство разрядки. Я привык на все улыбаться, в том числе и на неприятные, жестокие вещи. И это спасает, служит своеобразным громоотводом. Выпив в компании, я никогда не терял контроль над собой, испытывал лишь первую степень опьянения: веселость. Однажды, например, на пару с Михаилом Жванецким станцевали в одном ресторане на столе. Причем настолько увлеклись, что поскидывали штаны и закончили свой номер в одних трусах. Публика была в диком восторге.
– У вас новая семья?
– Я сейчас один, и это мне доставляет несказанное удовольствие, давно такого не испытывал.
– С дочерью Олей общаетесь?
– И часто: два – три раза в неделю отвожу ее в гимназию или забираю. Ко мне домой она приезжает. Мы любим друг друга. Она взрослеет – скоро ей 12, становится все более женственной, красивой. По-моему, мальчики уже начинают за ней ухлестывать. Когда она впервые пришла ко мне домой, то стала убираться, чего раньше за ней не замечалось. Предложила приготовить яичницу… Я просто балдел от ее нежности.
– Из наших предыдущих встреч у меня сложилось впечатление, что вы по натуре человек семейный, любите домашний уют…
– А сейчас я познал иное состояние, которое мне очень нравится.
– Но одиночество – это и бытовые неудобства…
– Мне много не нужно – ровно столько, чтобы быть счастливым.
Беседовал и фотографировал Геннадий БЕЛОСТОЦКИЙ
81
После триумфального мирового дебюта 34-летний Сергей Козлов – оператор-постановщик самого дорогого ($ 40 млн.) в истории мини-сериала «Одиссея» (реж. Андрей Кончаловский), только что успешно завершил съемки нового ($ 30 млн.) американского фильма «Мерлин» (реж. Стив Бэррон).
Пересадка с «Запорожца» на «Мерседес»
– Сергей, как случилось что ты попал на американский фильм? Насколько известно, наших кинематографистов на Западе и особенно в Америке не жалуют и не очень знают.
– Да и меня в мире не знали до «Одиссеи». Показ двух русских картин, которые я снял, в Канне («Музыка для декабря» Ивана Дыховичного и «Подмосковные вечера» Валерия Тодоровского) и многочисленные призы (две «Ники», «Золотой Овен», Главный приз на престижном операторском фестивале во Франции) для американских продюсеров ничего не значит. Приходилось доказывать с нуля свое право называться профессионалом. Без поддержки Андрея Кончаловского об этом нельзя было и мечтать.
– Ты – второй русский (после композитора Эдуарда Артемьева), кого Кончаловский «вывел» на мировую киноорбиту. Как началось ваше сотрудничество?
– Он предложил мне поучаствовать в его западном кинопроекте. Потом началась полоса ожидания и надежд. Мы дважды стояли на пороге запуска новых фильмов, но они так и не состоялись. Мои друзья-режиссеры уже стали на меня обижаться за отказ работать с ними. Но я дал слово Кончаловскому. Ожидание затянулось на два года, пока, наконец, Фрэнсис Коппола (продюсер) и Кончаловский не договорились снимать «Одиссею».
– Андрей Сергеевич очень хвалил тебя после окончания работы над вашим фильмом.
– С Кончаловским не расслабишься. Он не смешивает личные отношения и профессиональные. Если бы я попробовал ему снимать кич или рекламную американскую картинку, то… Он как человек прямой и циничный способен так надавить, что мало не покажется. В западной системе кинопроизводства, если ты не соответствуешь принятым стандартам, с тебя в три секунды стряхнут все регалии и амбиции. До «Одиссеи» я был никто. А стал кем-то.
– Скажи честно, тебе страшно не было? Все-таки огромный сложнопостановочный проект, новые, неизвестные технологии, принципы взаимодействия на съемочной площадке. А вдруг не справился бы?
– Я об этом не думал. Я доверял Кончаловскому, понимал его и очень хотел снимать с ним. Скорее, это он рисковал. Он мне так и сказал: «Если будут ругать, что не так снимаешь – сваливай на меня». Андрей Сергеевич меня прикрывал от продюсеров, когда они забрасывали приказами о том, как мне снимать. Это там обычная производственная практика. Кончаловский не хо-
86
тел снимать в чисто американском стиле. И мне тоже было интереснее снимать в европейской манере – на полутонах. Но американцы могли сказать, что это непрофессиональная съемка. Андрей ведь сам (кроме «Танго и Кэш») все свои американские фильмы снимал по-европейски.
– Знали бы продюсеры, что вы занимаетесь партизанщиной. Насколько мне известно, именно продюсер кино на Западе – гранд-персона на фильме.
– Кончаловский смог доказать продюсерам, что именно я тот человек, кто может снять это кино, и оно будет иметь успех у зрителей. Так и было: фильм за неделю показ за по американскому ТВ посмотрели 50 миллионов зрителей. «Одиссея» получила премию «Эмми».
– Твои впечатления от западной киноиндустрии, от звезд не изменились после взгляда на эту кухню «изнутри»?
– Ничуть. Дело в том, что меня всегда интересовали достижения западного кинематографа, новые технологии. Еше студентом ВГИКа я стажировался в США, изучал их операторскую «школу» на практике. Сном наяву на «Одиссее» для меня был не столько сам проект, сколько то, что я стал оператором-постановшиком американского фильма со всеми вытекающими отсюда привилегиями, которых нет у нас. Помимо, разумеется, большой ответственности. Атмосфера на площадке была очень доброжелательная. Взаимоотношения со звездами и особенно с Джеральдин Чаплин, Гретой Скакки, Изабеллой Росселлини сложились великолепные. Вначале, правда, у Арманда Ассанте (Одиссей), перенявшего не лучшие качества «звезды» у Сталлоне, были проблемы с группой и режиссером. Но когда над ним стали шутить, он переменился, стал здороваться, улыбаться, прекратил устраивать сцены и ломать казенную мебель. После окончания работы над фильмом прислал мне в подарок бутылку дорогушего шампанского со словами благодарности. Работать было чрезвычайно интересно, несмотря на то что картину снимали полгода (6 дней в неделю по 12 часов).
– А что скажешь о последней картине с английским режиссером? Ведь здесь ты – единственный русский, прикрывать было некому.
– Как некому?! Продюсер и вся команда осталась прежняя – из «Одиссеи» (смеется). Поменялся только режиссер. По этому поводу Кончаловский даже не преминул съехидничать: «Ну вот, черт вас возьми, опять все снимают! Только меня забыли!». Встреча с режиссером Стивом Бэрроном на «Мерлине» – это опять подарок судьбы. Еше в молодости я восхищался его мастерством режиссера в первых музыкальных клипах Мадонны, Майкла Джексона (которые отец доставал мне на видео), в фильмах «Пиноккио» и «Черепашки-ниндзя». Невозможно было вообразить, что в 98-м я буду снимать с ним фильм! Проект дорогой, исторический, костюмный. Снимали в Лондоне и Уэльсе. В плотном графике. Одни звезды: Рутгер Хауэр, Сэм Нилл, Миранда Ричардсон. Работой доволен, хотя устал страшно.
– Сергей, кто повлиял на твое решение стать кинооператором? Ты же из семьи профессиональных музыкантов: папа, Алексей Семенович Козлов – знаменитый джазмен, саксофонист, мама – пианистка. По признанию отца, у тебя были музыкальные способности, ты даже neit с ансамблем «Арсенал».
– Я и рисовал прилично с детства. Друг отца как-то принес кучу зарубежных комиксов с Бэтменом (для Москвы 70-х это была редкость). Я так увлекся придумыванием и рисованием своих комиксов, что в школе только этим и занимался. Если урок был на тему «Убийство царя», то все ждали к его концу мои рисунки. В армии, когда служил в танковых войсках в Горьком, командир, увидев меня однажды за этим занятием, приказал рисовать карикатуры на провинившихся офицеров. Мне не очень нравилась эта затея, но рисунки пользовались успехом. Я и во ВГИКе оказался сначала, потому
87
что хотел учиться на художника кино. Но там требовалась профподготовка. Мне посоветовали идти на операторский, где нужен острый глаз. Решающую роль в выборе моей профессии сыграл замечательный оператор и человек Александр Леонидович Княжинский. Он появился в нашем доме сразу после окончания съемок фильма Тарковского «Сталкер». Приходил к нам по выходным, вытряхивал меня из постели и тащил на улицу. Он открыл мне старый город, Арбат, его дворики и подворотни. Я фотографировал. А он объяснял. На операторский я поступил с третьего раза. Хотя трижды получал «отлично» по мастерству. Но «зарезался» на физике и химии (с детства нагоняли на меня скуку). Моим мастером был выдающийся Вадим Иванович Юсов («Андрей Рублев», «Солярис», «Борис Годунов»). Но диплом я так и не получил – не сдал экзамен по марксизму-ленинизму. Вместо этого с другом-режиссером Томашем Тотом поехали снимать дипломный фильм в Англию, без гроша за душой.
– А потом вы еще сняли с Томашем поразивший всех фильм «Дети чугунных богов», с которого началась твоя слава. В тебе определенно сидит бунтарский дух. Это что – генетическая черта от отца, боровшегося с режимом посредством запрещенной музыки?
– Наверное, не знаю.
– А характер у тебя какой?
– Близнец! Сам с собой в постоянном диалоге.
– Что в твоей жизни доставляет тебе радость?
– У профессионализма есть свои минусы (если это можно так назвать). Все меньше свободного времени остается. Никаких других желаний, кроме как поставить хорошую музыку после работы, нет. Наши вкусы с отцом близки: джаз, постджаз, нью-эйдж… В чем-то, конечно, как профессионал, он меня опережает. Появились новые, современные увлечения: полазить по Интернету. Раньше больше времени проводил с друзьями-коллегами: Томаш, Валера (Тодоровский), Федя (Бондарчук), Хлебородов, Денис (Евстигнеев), Ваня Дыховичный… Со всеми снимал кино. Чаше виделись, любили ходить друг к другу в гости и оставаться на ночь.
– А отношение к женщинам? Кажется, ты всегда пользовался у них повышенным вниманием?
– Я считаю, что отношения должны быть спонтанные. Я не понимаю людей, которые могут все в жизни просчитывать. По молодости любили с друзьями одних и тех же девушек. Менялись. Очень веселое время было. Сейчас и время изменилось, и проблемы у всех иные. Если раньше женшины менялись много и часто, то теперь все семейные. Но дружба сохранилась. Я не женился. Так правды в отношениях, я считаю, больше. Сейчас третий год живу с Ветой. Она художник-модельер. До этого четыре года был с другой. Для меня ценно в первую очередь понимание человека.
– Я помню тебя всегда на колесах. Каким автомобилям ты отдаешь предпочтение? Принято считатьу что машину; как и собаку, человек выбирает под стать своему характеру и облику?
– Машины очень люблю. Особенно джипы. Последним был смешной такой грузовичок «шевроле». Действительно, говорили, что мы подходим друг другу. Теперь хочу купить «лэндровер» – для Москвы особенно подходящий стиль. Тусовки наши не переношу. Не барахольщик. Но, например, правильную кожу у куртки не в каждой стране найдешь. И я куплю именно эту, сколько бы она ни стоила. Не потому, что я такой богатый. Просто нравится пользоваться вещами, которые доставляют удовольствие. Люблю хороший виски. Но не злоупотребляю. Когда работаю на Западе, пить не тянет. Нет сил и времени. Там тяжелей работать, чем здесь. Но здесь сил уходит больше из-за неразберихи и бардака.
– Что для тебя значит материальная независимость? Иногда ты почувствовал себя свободным?
– Независимость была, когда и денег-то не было особых. Другие люди и с миллионами не чувствуют себя свободными. Например, за свои зарубежные фильмы я получил примерно столько, сколько мог бы заработать, снимая рекламу здесь. Просто сумма вышла побольше, потому что я снимал подряд очень долго. Купил квартиру новую на Чистых прудах. Люблю менять жилье. За пять лет переезжал три раза.
– Что дал твоей профессии зарубежный опыт?
– Можно сказать, что я пересел с «Запорожца» на «Мерседес». Если до «Одиссеи» я только учился им управлять, то после «Мерлина» вполне уверенно себя чувствую.
– Значит, прости-прощай, родной кинематограф. Не увидим мы в титрах новых отечественных фильмов имя Сергея Козлова?
– Конечно, мечтаю, чтобы когда-нибудь и у нас было так же, как на Западе сейчас. Думаю, с этой иллюзией и приезжал несколько лет назад в Россию Кончаловский. А попал в болото. В прошлом году я снял в Москве с Томашем Тотом новую картину «Наташа». Но это другое дело. Это – дружба. И снималась картина на венгерские деньги, к российскому кино она прямого отношения не имеет. Если бы не Томаш, я давно бы с этим проектом распрощался – настолько катастрофична здесь организация. В ближайшее время перспектив реальных для себя, увы, не вижу.
Беседовала Елена КАРАКОЯЕВА
88
ЛЮБИМЫЕ ЖЕНЩИНЫ ТУРГЕНЕВА И СОЛОВЬЕВА
«ИВАН ТУРГЕНЕВ»
«Не говори мне о любви, о ней все сказано» – поется в песне. С такой постановкой проблемы Сергей Соловьев, похоже, решительно не согласен. Иначе зачем бы ему понадобилось снимать фильм о сложных любовных отношениях Тургенева с французской оперной примадонной Полиной Виардо и сестрой писателя Льва Толстого Марией Николаевной, да еще в несвойственном ему жанре музыкально-костюмной мелодрамы.
Десять лет назад, а именно тогда зародился замысел картины, снять ее режиссер не смог. Сегодня этот проект обойдется Госкино минимум в три миллиона долларов!
Сценарий имеет сразу два подзаголовка: «Метафизика любви» и «Неизданные главы из романа с потерянными и перепутанными страницами». Режиссер создает свою авторскую версию вечной проблемы, любовных треугольников, четырехугольников и. прочих многогранников.
Подготовительная работа проведена изрядная. Совершены экспедиционные набеги в поисках необходимой натуры (по сути, «утраченного времени») в Париж и Бужеваль (усадьбу Виардо), Прагу. В Москве удалось найти подходящее для «дворянского гнезда» местечко – территорию бывшего санатория «Узкое», что рядом с Коньково. Красноречивый талант Сергея Александровича произвел незабываемое впечатление и на обитателей малой родины Тургенева – усадьбы-музея Спаское Лутовиново под Орлом. Съемочной группе, вопреки всем инструкциям, позволили поснимать в исторических интерьерах дома. Из тканей, купленных в Париже по сходной цене, благодаря очарованию покорившей французов Натальи Ивановой, сшиты в мастерских «Мосфильма» роскошные костюмы, которым может позавидовать Голливуд. Так как в фильме много музыки, идет поиск фонограмм оперных арий, которые возможно перевести в систему Долби-стерео. Получено согласие оперной звезды мирового класса Любови Казарновской, чье уникальное сопрано – по мнению Соловьева, являющееся аналогом голоса Полины Виардо – будет звучать за кадром, а в экранном образе певицы явление Татьяны Друбич, как говорится, обсуждению не подлежит. Она – талисман режиссера. Съемки фильма начались со сцены охоты. Лиха беда начало. Хотелось бы пожелать режиссеру и группе, чтобы многострадальная история с «Тургеневым» не повторила печальный опыт неосуществившегося, увы, хотя и трижды запускавшегося в производство предыдущего фильма Соловьева «Анна Каренина».
Елена КАРАКОЛЕВА
90
Таланты и мошенники
«КИТАЙСКИЙ СЕРВИЗ»
«Сказ о том, как Пантелеймон Суматохин отпетых мошенников урезонил и державу от позора спас» – таков сюжет нового фильма, жанр которого Виталий Москаленко («Дорога в рай», сценарии «Волкодав», «Ширли-мырли») определил как русский лубок, или авантюрный водевиль из жизни отпетых мошенников начала XX века, с музыкой, переодеваниями и карточными выкрутасами. Фильм снимается по мотивам книги знаменитого в начале века русского следователя по особо важным делам Аркадия Францевича Кошки, участвовавшего в расследовании убийства Распутина, ограбления Харьковского банка и т. д. Именно он изобрел дактилоскопию, за что и был награжден «Золотой медалью» на Всемирной выставке в Париже в 1912 году. В основу картины легли исторические факты о том, как перед первой мировой войной в России действовала польская банда мошенников Хло-бышевского. Знаменитые карточные шулера спускались по Волге на пароходах от Царицына до Нижнего Новгорода и раздевали подчистую крупных купцов, нефтяных магнатов, богатых аристократов, поражая всех изощренной изобретательностью и безусловным криминальным талантом.
В фильме будет много романсов, кордебалет. Некоторые сюжетные линии напомнят зрителям, безусловно, что-то из сегодняшней жизни. Съемки пройдут летом на одном из немногих сохранившихся старинных пароходов под Архангельском и в павильонах. Картина дорогостоящая (много исторического реквизита). Проект оценивается в $1.400.000.
Елена КАРАКОЛЕВА
91
Мелодрама с мистикой и стрельбой
«ЮККА»
«Ну, постреляем мы в фильме совсем немножечко! И то в самом конце, – заверил актер Игорь Бочкин. – И исключительно, так сказать, во имя защиты чести и достоинства семьи. Наше кино – до такой степени СЕМЕЙНОЕ, что мне не стыдно будет с ним поехать даже на фестиваль в Артек».
«Расшифровку названия сценария я разыскал в словарях: порода растений из семейства агав, – признался режиссер Михаил Туманишвили. – Однако в истории, которую мы рассказываем, у этого понятия смысл не столько ботанический, сколько жаргонно-криминальный: это команда-пароль. Сценарий Александрова из полумистического триллера, несколько непривычного для нашего кино, усилиями творческой группы превратился в абсолютно семейную мелодраму: главным в жизни наших героев стала любовь. Финал фильма таков, что будущие зрительницы просто зальются слезами! Буду счастлив, если картине удастся привлечь, наконец, зрителей в пустующие кинотеатры: мне, как видения из совершенно забытой жизни, вспоминаются битковые кинозалы на премьерах моих предперестроечных, как их тогда определяли, «военно-патриотических» картин «Ответный ход», «Случай в квадрате 36-80»…
Сюжетная канва нового фильма такова: с очаровательной женой и двумя детьми живет молодой, удачливый, полный сил бизнесмен. У него есть брат-близнец – опустившийся, приторговывающий на Старом Арбате масками собственного изготовления художник, который когда-то первым познакомился с будущей женой брата, и у них были даже некие отношения… Обоих братьев играет Игорь Бочкин. Мы с ним не работали после «Полосы препятствий» четырнадцать лет и сейчас с удовольствием восполняем этот «пробел». В роли жены – блистательная, на мой взгляд, актриса Елена Яковлева. Дочку ее героини исполняет Юля Чернова, сыгравшая «бедную Сашу» – существо совершенно очаровательное, искреннее, жизнерадостное! Есть у нас и «антигерой», носитель зла в нашей истории – Поэт, которого играет Борис Щербаков. После очень долгого отсутствия на экране у нас снимается актер Геннадий Корольков.
…Я и предположить не мог, что способен на такой подвиг, как съемка «малобюджетного» кино! Но жизнь заставила, и выяснилось, что работать вполне можно при условии, если «соучаствовать» тебе в героическом деянии согласны друзья, истосковавшиеся по работе, по профессиональному своему применению. У нас даже в эпизодах и массовках участвуют студенты моей мастерской. Им это засчитывается как производственная практика. А с оператором Леней Казаковым – умницей, человеком с большим вкусом, мы сняли уже несколько картин… Так что кино мы делаем исключительно на дружеских отношениях. А это означает, что гонорары у всех чисто символические. Надеюсь, если удастся сократить съемочное время, сможем хотя бы как-то отблагодарить людей за их труд. Ни «Мосфильм», ни Роскомкино не имеют отношения к картине. А с деньгами на нас «вышла» (через моего сорежиссера и продюсера Юрия Бердникова) перспективная видеопрокатная фирма АСГ. Как это расшифровывается? Понятия не имею!».
В заключение, так сказать, еще «пара слов» от Бочкина: «По большому счету кино – загадка: суетишься,
92
мучишься, а зритель смотреть не идет! Конечно, спасибо ребятам, давшим деньги, но ведь бывает, что и с кучей денег «кина» не получается. Зато (в этом я не единожды убеждался), если результат получается, люди забывают о том, что не всегда получали зарплату. В случае же с «Юккой» (не сглазить бы!) просто какая-то мистика: и сценарий отличный, и группа хорошая, и режиссер прекрасный».
Геннадий СУХИН
РАССТАТЬСЯ НЕВОЗМОЖНО
«С ЛЮБИМЫМИ НЕ РАССТАВАЙТЕСЬ. 20 ЛЕТ СПУСТЯ»
Не желая отставать от охватившей Запад моды на римейки, наши режиссеры бросились снимать продолжения завоевавших успех старых фильмов. У французов – «Мужчина и женщина. 20 лет спустя». У нас – «С любимыми не расставайтесь. 20 лет спустя». Старый кинохит Павла Арсенова по сценарию Александра Володина с тогда еще молодыми Ириной Алферовой и Александром Абдуловым в марте был вновь показан по ТВ. Милая картина. Ностальгическая. А в это время на студии «ТРИТЭ» приступали к съемкам продолжения вечной истории о любви. Идея фильма родилась у дебютантки в игровом кино (до этого она работала в документалистике) Екатерины Калининой года три назад. По ее оптимистическому утверждению, «отличительной чертой режиссера является умение терпеливо ждать». Требовалось получить согласие Алферовой и Абдулова (уже не являющимися более супругами) и найти деньги. Как ни странно, экспертная комиссия Роскомкино сценарий утвердила и деньги пообещала. Идея римейка понравилась оператору Павлу Лебешеву, и он привел дебютантку на студию Никиты Михалкова «ТРИТЭ», которая в ожидании государственного финансирования рискнула вложить собственные средства в дебютный проект. Работа закипела. Выбрана дивная зимняя натура под Москвой и в Выборге. Сшиты костюмы. Осталось, как говаривал лидер перестройки, только начать.
Несколько съемочных смен (фильм планировалось снять за 34 дня) проведены успешно. Отступать некуда. Калинина верит в профессионализм продюсеров, считая команду «ТРИТЭ» идеальной административной машиной. После «Сибирского цирюльника» такая камерная картина для них – что слону дробина.
Будущий фильм, как предполагает режиссер, будет античернушным: светлым, нежным, прозрачным. В основе сюжета – история о том, как снимается кино про любовь.
Елена КАРАКОЛЕВА
93
«ЗАТЕРЯННЫЙ МИР: ПАРК ЮРСКОГО ПЕРИОДА»
Очередная фантастическая сказка Спилберга совпадает по названию с широко известным творением сэра Артура Конан Дойла, но сюжетного отношения к нему не имеет. Тем не менее в фильме сохранена главная идея: на далеком, экзотическом острове благодаря чуду природы сохранилась культура юрского периода (возрождение и культивация животного мира была инициирована еще в первой серии сумасшедшим ученым в исполнении Ричарда Аттенборо). Она процветает как будто в первозданном, райском порядке, который мгновенно разрушается с очередным появлением венца эволюции – двуногого и любопытного. Впрочем, заданная в первой части «Парка» тема напрасного вмешательства в дела природы и безжалостного нарушения экосистемы, в его продолжении исчезает. Компьютерные доисторические существа все так же хороши и привлекательны для любителей палеонтологических редкостей, но безжалостная природа заставляет тварей пожирать и «добрых» и «злых» персонажей. Интрига до боли напоминает незабываемые приключения короля обезьяноподобных – Кинг Конга. Спилберг запускает привезенного на корабле тиранозавра в городские кварталы, где живой реликт бродит в поисках детеныша, спасенного от смерти людьми. Но агрессивное чудовище об этом не знает – и население разбегается в ужасе.
Новая версия контакта с незнакомой фауной получилась у режиссера более простодушной. Симпатии не вызывают ни жестокие ящеры, неожиданно действующие компьютерно-разумно, ни по-разному одержимые в своих неоригинальных порывах млекопитающие. Остается лишь впечатляющая зрелищная ткань. Все доведено до масштабного абсурда, апофеозом которого становится динамичная сцена охоты. Десятки хорошо технически снаряженных браконьеров и любителей острых ощущений гонят с азартом, в охотничьем угаре сотню по-детски беспомощных грандиозных существ. Ископаемый паноптикум на этот раз Спилбергом значительно расширен: перед зрителем величественно проплывают динозавры, с громким кряканьем пролетают птеродактили и моргают огромные грустные глаза заболевшего стегозавра. Новые фантастические приключения будут интересны и познавательны прежде всего для детей. Но и простодушные взрослые смело могут погрузиться в незнакомый юрский мир по Спилбергу.
Антон МАЗУРОВ
«ВОЛШЕБНАЯ ИСТОРИЯ»
Англия после первой мировой войны. Две девочки, будто сошедшие со страниц сказки Кэрролла, верят, как и все нормальные дети, в миниатюрных добрых волшебниц, маленьких крылатых фей и, более того, свободно общаются с ними. Но в один прекрасный солнечный день девочки приносят на поляну папин фотоаппарат и запечатлевают стрекозообразных существ на пленку, после чего посылают ее… сэру Артуру Конан Дойлу, который был, как известно, не только создателем Шерлока Холмса, несомненно, самого реального из всех вымышленных персонажей мировой литературы, но и убежденным спиритом и бесстрашным психонавтом. Прихватив с собой легендарного иллюзиониста Гарри Гудини, Конан Дойл отправляется в гости к девочкам, исследует местность, а затем публикует трактат о невероятном открытии. Дальнейшее путешествие этой сенсации по волнам масс-медиа приводит на лужайку к девочкам ораву алчущих встречи с чудом леди и джентльменов, после чего феи SpreadTheirLittleWingsAndFlyAway, как пел Фредди Меркьюри. Но потом, конечно, возвращаются.
Очередная замечательная сказка Чарльза Старриджа, сделанная в том же духе, что и его предыдущий «Гулливер», в котором, кстати, также играл Питер О’Тул, перевоплотившийся здесь в Конан Дойла. В роли Гудини – Харви Кайтел, одаривающий всех своей сияющей улыбкой и замечательно смотрящийся в полосатом купальном костюме в одном из собственных головокружительных фокусов. «Волшебная история», в общем, представляет собой удачную комбинацию инфантильной мистики в духе Спилберга и модного сейчас британского ретро-стиля (в том же году был снят и фильм-двойник «Фотографируя фей»). В итоге феи оказываются нужными всем: и потерявшему сына на войне Конан Дойлу, и утратившим детскую невинность взрослым, и, конечно, девочкам, одной из которых феи
94
возвращают в финале отца в облике Мела Гибсона, который и спродюсировал этот очаровательный фильм на своей студии IconProduction.
Леонид АЛЕКСАНДРОВСКИЙ
«ПРИНЕСИТЕ МНЕ ГОЛОВУ МЭЙВИС ДЭВИС»
На фоне тотального заполнения лицензионного видеорынка продукцией американской индустрии – редкий случай появления английской картины. Тем интереснее, что она – не шумная и не блещет звездами. Киноманы уже могли видеть фильм прошлым летом в конкурсной программе XX Московского международного кинофестиваля. И это была, несомненно, одна из пяти действительно живых, мастерских работ, являясь блестящим примером гармоничного смешения американского сюжетного динамизма и тонкостей английского юмора, захватывающей и яркой черной комедией на темы шоу-бизнеса. Очевидно остроумное пародирование «Телохранителя», известного американского фильма англичанина Мика Джексона, хотя в названии есть и явная отсылка к одной из лент Сэма Пекинпа. Известный в прошлом импресарио, которого зажигательно исполняет знаменитый английский телевизионный комик Рик Мэйал (первая роль в большом кино), решает расправиться с эстрадной звездой, «сделанной» им из уличной девчонки-оторвы, забывшей все, что он для нее когда-то значил. Для убийства олицетворенного символа своей гордости, собственного шизофренически капризного детища антрепренер, находящийся на грани нервного срыва, нанимает киллера-дебютанта, который и доводит трагифарсовую любовную интригу до абсурдного комизма. Наворот событий изящно дизайнерски и музыкально оформлен. В творческом имидже главной героини парадоксально сливаются сценические манеры двух музыкальных супердив с континентов по обе стороны Атлантики – Мадонны и Энни Леннокс. А коктейль криминальных приключений вобрал в себя воспоминания персонажа Мэйала о временах профессионального «просперити», и перед глазами зрителя предстает портрет целого музыкального двадцатилетия. Свежесть актерского исполнения и живость режиссуры позволяют, не теряя интереса, смотреть фильм на одном дыхании.
Антон МАЗУРОВ
«РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА»
Знаменитая трэш-версия шекспировской пьесы, снятая прославившимся танцевальной драмой «Только в танцевальном зале» австралийцем Базом Лурманном в эстетике универсалистского кича в стиле псевдо-MTV. Шекспировская Верона превратилась в Верону-Бич, симбиоз Лос-Анджелеса, Мехико и Майами. Капулетти – клан натурализованных в Америке гангстеров-чиканос, Монтекки – подобие местной аристократии-олигархии, а вместо кинжалов – пистолеты несуществующей системы Dagger (по-английски – «кинжал»). Среди других, по выражению Лурманна, примочек и приколов – пятновыводитель «Прочь, проклятое пятно!», банк «Шейлок», бассейн «Глобус» и самое забавное – портрет самого режиссера на стодолларовой «веронской» купюре. Будучи следствием поглощения трэш-попсой образцов классической высокой еврокультуры, фильм Лурманна начал мощную тенденцию в современном Голливуде (сейчас вышла снятая как бы по Диккенсу американская лента «Большие надежды» мексиканца Альфонсо Куарона). Можно по-разному относиться к этой модернизации «Ромео и Джульетты» Шекспира, но «кич Вероны-Бич» сделал две полезные вещи: приблизил классика к тинэйджерской аудитории и еще раз показал, что всеядность масскульта не имеет границ. Обратите внимание на второстепенных персонажей: Пит Постлетуэйт в роли монаха отца Лоренцо, больше напоминающего гуру LSD, и феерический Хэролд Перрино-младший («Король Нью-Йорка», «Дым», «Кровь и вино») в роли влюбленного в Ромео трансвестита Меркуцио. Также не пропустите сцену, в которой Джульетта выходит на балкон в костюме ангела, а за кадром звучит томный Angel в исполнении великого поп-менестреля Гэвина Фрайдея (также в саундтрэке – Radiohead, Cardigans, ButtholeSurfers и т.д.). Роль Ромео катапультировала Леонардо Ди Каприо к всеамериканской славе, и в том же 1997 году он сыграл главную роль в самом дорогом фильме всех времен и народов – «Титанике» Джеймса Кэмерона.
Леонид АЛЕКСАНДРОВСКИЙ
«ГАМЛЕТ»
В отличие от «Ромео и Джульетты» Лурманна «Гамлет» Брэны демонстрирует достоинства противоположного свойства: главный шекспировед современного кино снял глобальный четырехчасовой барочный фильм-гигант, перенеся действие в XIX век и представив самую известную пьесу Шекспира как взрывающуюся изнутри салонную драму в условном интерьере зеркально-иллюзионистского зала. Главный рекламный ход проекта состоял в том, что режиссер экранизировал полный текст «Гамлета», хотя непонятно, какой из десятка авторитетных редакций шедевра он
Продолжение на стр. 116–117
95
«Ощущение, что моя творческая биография связывается только с «Гардемаринами» – надоело! Я что, другого ничего в эти годы не сделал? Мы с Харатьяном, между прочим, «проскочили» эту роковую славу: работаем, играем – не потухли…», – говорит Жигунов. Недавно во французском Онфлере он получил награду. Был в номинантах последнего «Созвездия» («Принцесса на бобах»). На его счету почти тридцать ролей, среди них немало достойных. С фамилии продюсера Жигунова начинается десяток картин, созданных на разных кинобазах, но под эгидой руководимой им фирмы «Шанс». Сегодня он – заместитель генерального продюсера телеканала «ТВ-Центр».
Сергей Жигунов. «ШАНС» для счастья
После выхода нашумевших «Гардемаринов» Сергей сказал мне: «За имидж настоящего героя надо бороться и беречь его, поэтому постараюсь не сниматься в конъюнктурных фильмах. Хочу, чтобы мальчишки играли в моего героя, видели в нем живого, действующего, настоящего, на которого они стремились бы быть похожими. К примеру, я всегда хотел быть таким, как мой отец».
За годы нашего знакомства мы с Жигуновым встречались часто, говорили о разном. Эта беседа состоялась в его кабинете. Он сразу упредил вопросы про политику: «Я занимаюсь кинопроизводством, планы, как всегда, масштабнее бюджета».
– Расскажи о новых проектах.
– Начинаем «эпоху» Иоанны Хмелевской, уже готова десятисерийная криминальная драма «Что сказал покойник», завершается работа над двенадцатью сериями детектива «Все красное» (с выпуском прокатных киноверсий), на премьеру обещалась прилететь сама пани Хмелевская. На мой взгляд, прекрасную ленту «Жар-птица» сделал в Питере Валерий Огородников с замечательными немецкими актерами и нашими, среди которых Женя Сидихин, Нина Усатова, Леонид Ярмольник. Надеюсь, она будет иметь хорошую прокатную судьбу и станет заметной на фестивальных экранах. В Мексике по сценарию Владимира Валуцкого снимается «Между светом и тенью луны», совместный проект. В главной роли Петр Вельяминов, он играет (причем на испанском) русского, волею судьбы оказавшегося далеко от России. Мне кажется, очень любопытный малобюджетный фильм «Раздетые» снял в Ростове Кирилл Серебренников. Работа экспериментальная, сложная для восприятия, но уверен – такое кино необходимо.
– Я слышал, в главной женской роли твоя жена Вера Новикова, актриса Театра имени Вахтангова. Это по «блату»?
– Какое там! Вера хорошая актриса, любит свою профессию. Кроме «Раздетых» интересно сыграла в картине «Все красное». На нее уже обратили внимание журналисты, стали брать интервью. Она возмущается, когда читает: «Я так не говорю!» – «Да успокойся, ведь хорошо получилось», – уверяю ее.
105
– А актер Жигунов хоть небольшую роль себе в этих фильмах оставил?
– В картине «Все красное» сыграл эпизодическую роль международного преступника. А вообще, кем я только в кино не был: уланом, гусаром, кавалергардом… Но лучшей из ролей считаю Дмитрия Санина из «Поездки в Висбаден». К сожалению, он ни девочкам-поклонницам не нужен, ни пацанам – слабый, колеблющийся… Со временем я научился отстраненно смотреть на себя, с профессиональной точки зрения замечаю: неплохо работаю! Правда, иной раз и лицо мое располневшее уже раздражает на экране, но герой по-прежнему получается романтическим. Такой даже мой Пупков, несмотря на то что он «новый русский» («Принцесса на бобах»). Мне всего тридцать пять, думаю, что в кино еще найдется для меня местечко, главное, чтобы оно было точно моим, и я имел на него право.
– Актеру Жигунову нравится быть продюсером?
– Наверное, должность моя сегодня – не совсем то, к чему можно стремиться и о чем можно мечтать в детстве. Работа хлопотная, а что касается чувства «глубокого удовлетворения» – сложно все это как-то… Бывает, сам не понимаю, зачем я сижу в этом кресле. Возможно, не будь спада в кино после взлета наших «Гардемаринов», я бы и за «Шанс» не взялся и моя актерская карьера более удачно сложилась бы. Да и режиссура всегда интересовала. Меня даже Виктор Мережко однажды вызвал на спор: «Не пройдет и пары лет, как вы уйдете в режиссуру». С тех пор минуло девять лет… Наверное, то, чем я сейчас занимаюсь, все-таки важнее.
– Ты до сих пор обитаешь в Болшево?
– Мне там хорошо, я живу как нравится, а не как «модно». Я не герой светской хроники, не люблю рестораны, тусовки, смокинг надеваю, когда необходимо по работе.
106
– А что ты думаешь о «новых русских»?
– По-моему, с ними что-то происходит – перестали «высовываться», реже устраивают купеческие загулы. Да, они носят золотые очки и дорогие часы, но уже не бьют зеркала в ресторанах и мордой в икру не «ныряют». Перешли дружно на «гербалайф», занимаются спортом, воспитывают детей.
– Сегодня много говорят о возрождении российского кино.
– Хочу верить, что «гардемарин -продюсер» примет участие в этом возрождении, поскольку все наши телевизионные картины будут иметь киноверсии, и мы планируем выпускать их на экраны и в продажу на кассетах до показа по телевидению.
PS. Десять лет назад я спросил Жигунова: «Ты счастлив?» – «Да, может, чего-то в моей жизни не хватает, но другой для себя не хочу». И в этот раз я задал тот же вопрос. Ответ в точности повторился…
Беседовал Геннадий СУХИН
107
Продолжение. Начало на стр. 94–95
пользовался: Плюс к этому в навязчивых флэшбэках плоть и кровь обретают персонажи, не выведенные Шекспиром непосредственно на сцену – скажем, бедный Йорик, отец Фортинбраса и даже Гекуба! Грандиозный спектакль Кеннета Брэна держится на трех китах: пафос, драматизм, эклектика. И если две первые составляющие (доводимые, впрочем, до высшей точки накала) представлены благодаря тексту оригинала, то абсурдный эклектизм лежит на совести интерпретатора. Лента впечатляет количеством трюков и отсылок к современному кинематографическому контексту и практике политкорректности. Свой знаменитый монолог Гамлет читает, обращаясь к себе в огромное зеркало, за амальгамой которого спрятались Полоний с Клавдием (ход из арсенала триллеров, см. «Абсолютную власть» Клинта Иствуда, например). А в финале Гамлет, в стиле Николсона из фильма «Честь семьи Прицци», запускает шпагу в Клавдия, потом опускает на него тяжеловесную люстру на манер героя «Десперадо», сам спускаясь по канату на манер Дугласа Фэрбенкса. Вся эта гигантоманская акция выдает стремление актера и режиссера создать канонический эталон, конгениальный первотексту Шекспира (хотя остается впечатление, что Брэна не до конца вышел из образа Яго, воплощенного им за пару лет до этого в «Отелло» Оливера Паркера, акцентируя в своем Гамлете черты агрессора и тирана). Для этого он привлекает целую толпу звезд разного калибра и, в общем, создает еще один любопытный экзерсис на тему «Шекспир в 90-е».
Леонид АЛЕКСАНДРОВСКИЙ
«ЛЕДЯНАЯ БУРЯ»
А эта лента не имеет отношения к «Буре» Шекспира. В ее центре – проблемы детей и их родителей в Америке 1973 года на фоне рождественских ледяных бурь; взаимоотношения двух семей, которые уже давно знают друг друга и, оказывается, с некоторого времени больше чем просто дружат. Дети переходного возраста излишне интересуются вопросами пола, да и их родители (из бунтарского поколения 60-х), несмотря на то что подобный возраст у них давно позади, интересуются тем же. Клубок проблем, постепенно разматываясь, приближает историю к логичной развязке – трагическая гибель одного из детей во время ледяной бури окончательно открывает природу этих давно уже ставших привычкой «ледяных» отношений.
В сравнении с предыдущей идиллически спокойной картиной «Разум и чувства» Ан Ли, тайваньского китайца в Голливуде, «Ледяная буря» выглядит, как атомный взрыв на фоне голубого неба. Патологическая, пронизывающая атмосфера фильма буквально завораживает (или замораживает?) зрителя, заставляя его подсматривать далеко не самые приятные мелочи жизни героев. Лента отчасти напоминает триллер: все, что происходит, несколько ненормально, немного страшно и не всегда объяснимо – как будто во всем виноват некий фантом, постоянно преследующий героев. Это пугающее нечто – буря. Каприз погоды, разрушившей все хитроумные изобретения людей, заставил их самих прятаться по домам. Именно в этот момент картина словно раскрывает свой главный козырь – ледяные пейзажи, щемящие душу (как в детстве – сказка о Снежной Королеве); деревья, скованные льдом; скрежетание замирающего в агонии поезда; назойливо звенящие льдинки… Ан Ли как будто любуется этим своеобразным мини-апокалипсисом, заставляя зрителя ежиться от мертвенного холода, но не давая возможности оторвать глаза от экрана. К плюсам фильма необходимо прибавить сценарий Джеймса Шамуса (премия на фестивале в Канне-97), актерские удачи – Сигурни Уивер в роли стервозной, сексуально озабоченной мамаши; Джоан Аллен, наоборот, играет тихое и скромное, на первый взгляд, существо. Даже дети (Кристина Риччи, Илайджа Вуд) справились со своими ролями не хуже взрослых. Гладкий монолит «ледяной» картины не нарушает ни одна царапина, только не каждый зритель захочет заглянуть в замочную скважину, которую нарочно открывает для него Ан Ли.
Ирина ПРОХОРОВА
116
«БАРРАКУДА»
Барракуда – это щука, которая может нападать на людей, охотясь вместе с акулами. Это намек на главного героя картины (Жан Рошфор). С одной стороны, он скромный и тихий старичок, влюбленный во Фреда Астера и ласково подкармливающий аквариумных рыбок, а с другой – сумасшедший опасный тип, заманивший к себе в квартиру на ужин молодого соседа, чтобы сделать его своей живой игрушкой. Похоже, все дело в том, что старик одинок – даже жену, красавицу Виолетту, он сделал себе из картона. Главный герой давно сошел с ума, но от полного одиночества такая болезнь (верьте или не верьте) может развиться у каждого. По утрам месье Клеман бесстрастно повторяет вслед за магнитофоном урок английского: «Хорошо есть джем на завтрак. У меня много друзей». Но ест он обычно яйца, а друзей у него нет совсем.
Для режиссера Филиппа Хайма – это первая полнометражная картина. Начинал он как композитор и для этого фильма музыку тоже написал сам. Она, пожалуй, лучшее, что есть в картине: обработанные на современный безрадостный лад романтические мелодии, под которые, возможно, когда-то танцевал Астер, придают ленте нужное «шизофреничное» звучание. Изображение, казалось бы, поддерживает тот же тон – преобладание возбуждающего красного цвета и яркая неоновая иллюминация соседствуют с больничной чистотой белого кафеля, трогательным уютом деревянных гарнитуров – все смешалось как в доме, так и в голове Клемана. К сожалению, не только у него. Режиссер, к концу фильма все больше увлекаясь модной маргинальностью своего персонажа, с удовольствием смакует подробности общения сумасшедшего старика и его жертвы, что не всегда приятно и необходимо. Филиппа Хайма, видимо, меньше интересуют причины душевной болезни его героя – гораздо больше ее несимпатичные проявления. Жанр картины так и тянет определить как «фильм ужасов». Мучиться не стоит.
Ирина ПРОХОРОВА
117
Михаил Барышников. Артист балета на «фабрике грёз»
Как многие эмигранты, он мог бы бесконечно играть беглых русских танцоров («Белые ночи») или завербованных шпионов, увиливающих от КГБ где-нибудь на территории Восточной Германии («Дело фирмы»), ибо вошел в Голливуд так же естественно, как в балет.
132
Шарм, обаяние, редкая пластическая свобода, недюжинный актерский талант способствовали его карьере не меньше, чем статус гения, пострадавшего от коммунистического режима, и большая любовь к нему американцев. Фантастическую киногеничность Барышникова заметили еще на родине. Совсем молодым премьер Кировского театра снялся в телевизионном фильме «Фиеста» (долгие годы она пролежала на полке) по Хемингуэю – эту ленту сегодня с удовольствием крутят по питерскому ТВ.
И все-таки его взаимоотношения с кинематографом складывались непросто. Если Нуриев был в кино «Рудольфом Нуриевым, играющим Рудольфа Валентино», то Михаил, исполняя роли не столь эффектные, старался не тащить на экран свою «легенду». И в отличие от другого русского невозвращенца, блистательного танцора Александра Годунова, который покончил с балетом, едва попав в Голливуд, остался танцовщиком, заставившим «фабрику грез» работать на себя.
Первый же фильм «Поворотный пункт», в котором он снялся через три года после того, как в 1974 году попросил политическое убежище в Канаде, сделал танцовщика подающей надежды кинозвездой. Барышников даже номинировался на «Оскара» за роль второго плана. Впрочем, основным достоинством ленты считают все-таки танцевальные фрагменты. И картину «Белые ночи», устаревшую и по фабуле, и по идеологии, поклонники достают только ради вошедшего в фильм балета Ролана Пети «Юноша и смерть», хореографических сцен, поставленных Твайлой Тарп и импровизации самого танцора под песню Владимира Высоцкого «Кони».
Чтобы понять, как плачет по Барышникову «Великий немой», достаточно увидеть балеты с его участием, записанные на пленку: кинематографистам все любо-дорого – его гримасы, ужимки, напрашивающиеся на крупный план. Его самоирония и чувство юмора. И потрясающее чувство партнера и ансамбля. Можно сказать, что свой балетный опыт Барышников подарил кино. Играючи, мог задать походку любой голливудской звезде – после него просто неприлично двигаться плохо. Умел деликатно оставаться «простым парнем из кордебалета», волей случая попавшим в солисты. Как правило, в фильмах с его участием легко и как будто сами собой складываются актерские ансамбли. Михаил Барышников и Джин Хэк-мен в «Деле фирмы» вполне достойны друг друга, его трио с Джоном Главером и Изабеллой Росселлини в «Белых ночах» кажется просто «станцованным». Со всеми балетными подводочками, коленцами и смысловыми паузами, перенесенными в сферу актерской игры. Наконец, с Лайзой Миннелли в телефильме «Барышников на Бродвее» они просто «нашли друг друга». Романтичные и комичные, как бы даже немного стесняющиеся своей роли «кумиров» и «секс-символов», за руку бродят по миру Бродвея, ностальгируя по несыгранным ролям. Жаль, что им так и не довелось сыграть вместе в настоящем, достойном их пары фильме.
У Барышникова были все шансы стать не просто кинозвездой, а именно американской кинозвездой. Он – живое воплощение американского образа жизни: улыбчив, обаятелен, демократичен. Он сделал себя сам и потому имеет полное право быть проводником американских ценностей. В том, что американцы, как белые, так и чернокожие, признали его телесную природу эталонной, убеждает хотя бы тот эпизод из «Белых ночей», где русский классический танцовщик Николай Родченко, беглец из Кировского балета, учит двигаться негра Рэймонда. Пародируя его ленивый степ, утративший в неволе шарм и остроту (Рэймонд – американец, спрятавшийся от спецслужб в СССР), заставляет этого героя обрести чувство собственного достоинства в танце, движении. Дорогого стоит их дуэт – вызывающий, дерзкий и свободный перед глазом кинокамеры. А поставила эти сцены Твайла Тарп – хорео-
133
граф, собственно, открывшая модерн-данс классическому премьеру Михаилу Барышникову. В его танец, взращенный в закрытом училище на улице Росси, проникли американская улица, черные окраины, брутальная сила социальных низов. Вечный маргинал и беглец облагородил модерн, но и демократизировал классику, став для среднего американца таким же объектом поклонения, как Фред Астер, в салонном степе которого никто не угадает корни ирландской джиги из кабаков Нового Орлеана.
Барышников раскрепощал кинематограф, но и кино раскрепощало солиста балета. Танец в «Белых ночах» стал главным средством выразительности. И не только (как по сценарию) демократическим вызовом свободной Америки коммунистической России. В какой-то степени в этом не очень удачном фильме Михаил Барышников продемонстрировал возможности, о которых кино начало забывать после прихода звука. Когда текст и действие стали доминировать над телесной выразительностью, а позднее спецэффекты позволили вообще обходиться без актера в кадре. Барышников очеловечил Голливуд, вернув ему скромное обаяние пластичного киногероя, поражающего девушек не бицепсами и страстными речами, не вставной челюстью терминатора и крыльями супермена, а человеческой естественностью и раскованностью, свободой «жить, танцуя». И в этом тоже был утраченный опыт, отсылавший к эпохе мюзиклов и его героев: Джина Келли, Фреда Астера, Сид Шарис, Джуди Гарленд. К периоду «песен под дождем», под снегом, на улице, в кафе, в салоне и на городской окраине.
Внешность Михаила Барышникова, лирическая и комическая одновременно (какой он герой – с курносым носом, льняными кудрями и прозрачными глазами плутишки и сердцееда?!), заставляла ностальгировать по эпохе незамысловатых мюзиклов. Дань этой эпохе Барышников отдал в двух лентах: документальной «Это танец», куда его пригласили комментировать историю танцующего Голливуда, и телевизионной «Барышников на Бродвее». История мюзикла, не только увиденная глазами «простодушного», но и пройденная «ногами» безупречного академиста, была признанием завоеваний американцев в области танца. А для Барышникова – возможностью освоить весь огромный потенциал американской хореографии XX века, примерить на себя. Свобода должна была «войти в ноги», как танцевальная фраза, которую нельзя просто выучить. Американский джаз и модерн-танец, салонный степ, нью-данс и неоклассика Джорджа Баланчина – все это не далось бы Михаилу Ба-
134
рышникову так легко, если бы не его телекиноопыты. Может быть, эти неигровые фильмы и позволили Барышникову расстаться с классическим балетом без проблем, принять демократичный и аскетичный язык модерна как естественный этап взросления. Сегодня Барышников убежденно пропагандирует модерн-данс, покинув прежний балет, как когда-то родину. Открыв в себе синтетического актера, избавился от комплекса «провинциала», просидевшего где-то в заснеженной России в то время, как во всем мире происходила великая танцевальная революция.
В фильме «Барышников на Бродвее» он даже запел с Лайзой Миннелли на равных. И все-таки любые средства, кроме танца, для Михаила Барышникова слишком слабы. И все картины, лишенные танца, кажутся пустой тратой времени. В телефильме «Барышников в Голливуде» он иронизирует над своим малоудачным романом с кино, подшучивая над затеей тащить балетную звезду в кинематограф. Эта получасовая лента – пародия на взаимоотношения танцора и «фабрики грез». Никого не интересует, на что ты действительно способен, независимо от предлагаемого жанра (вестерн, детектив или мюзикл) от тебя требуют одного – танцевать. Иногда в глупой ситуации, придуманной только как повод для выхода балетной звезды. Возможно, это устраивало продюсеров, но вряд ли – Барышникова. Он с легкостью выскочил из Голливуда, шоу-бизнес не затянул танцора. А быть «лицом», делающим кассовые сборы, ему было вряд ли интересно. Впрочем, Михаил Барышников умеет подшутить даже над собственным честолюбием и творческой ревностью, например, к Рудольфу Нуриеву. «Вы могли бы сыграть Валентино, – говорит продюсер в фильме «Барышников в Голливуде». Реакция: «Валентино? А кто это?».
Драматический театр, кажется, принес ему больше удовлетворения, чем кино. Сыграв Грегора Замзу в бродвейском театре Этель Бэрримор в пьесе по «Превращению» Франца Кафки, Барышников доказал, что не относится к тем актерам, которых делает лишь кино. По большому счету, от кинематографа одни неприятности. Кинозвезда Джессика Лэнг бросила Михаила Барышникова ради драматурга и актера Сэма Шепарда, успев родить дочку Александру, которая находится рядом с папой так часто, что непонятно, когда она бывает с мамой. О связи с другой суперзвездой Лайзой Миннелли остался только ролик «Барышников на Бродвее».
Роль постороннего спасала его – как очарованный Кандид, Барышников прошел по самому краю «фабрики грез», не доверяя никаким иллюзиям, может быть, потому, что ощущал себя только танцовщиком. И за это американцы его тоже уважают. Будь только первым – но в своем деле. Все вторжения Михаила Барышникова в кино кончались возвращениями в профессию. Но кинематограф по нему, кажется, все-таки тоскует. Впрочем, роман солиста балета с кино далеко не закончен. Его последний по времени фильм «Кабинет доктора Рамиреса» сделан авангардным театральным режиссером Питером Селларсом. «Я играл там парня с задатками убийцы», – комментировал не без иронии Барышников. А не так давно поляк Кшиштоф Занусси пригласил его в картину о Вацлаве Нижинском. Михаил Барышников, которого всегда называли «наследником Нижинского», имея в виду и его поразительную кошачью пластику, и способность взмывать в воздух, не сходя с места, и, конечно же, талант раздвигать границы танца, опережая свое время, в фильме сыграет уже безумного Вацлава. Неподвижного. Прикованного к креслу. Это серьезная затея, и кому, как не Барышникову, мечтавшему «о роли серьезной и без танцев», с этим великолепно справиться.
Ольга ГЕРДТ
135
Анатолий Кторов. Аристократ в стране победившего социализма
Великому русскому актеру в апреле этого года исполнилось бы 100 лет (он умер в 1980 году). Метеор, яркая комета, недолго блиставшая на звездном небосклоне нашего кинематографа.
Судьба его, как и у многих актеров, сложилась из двух неравноценных половинок: обожаемый театр – девяносто девять ролей за шесть десятилетий – и кинематограф, к которому никогда не относился серьезно, не считая его главным в жизни и сыграв всего в двенадцати фильмах.
Говорят: обстоятельства сильнее человека. Неправда – свое счастье каждый программирует сам. В восьмом классе гимназии, скрыв возраст (и для пущего сохранения тайны назвавшись не своей фамилией Викторов, а звучным псевдонимом Кторов), он поступил в студию при театре имени В.Ф.Комиссаржевской. Через год дебютировал крохотной ролью денщика в спектакле «Безрассудство и счастье». А дальше – сезон в одном театре, сезон в другом. Что осталось от ролей тех лет? Благожелательные рецензии, воспоминания, фотографии… И поверим очевидцам, что он был превосходен в спектакле «Мера за меру», дерзок в пьесе «Великая Екатерина», трагичен в драме «Петр Третий и Екатерина Вторая», что его Мурзавецкий из «Волков и овец» был смешон, а Карандышев из «Бесприданницы» – зло темпераментен. Он любил роли разные, любил гримироваться, любил представать в каждом новом спектакле в ином качестве, чувствуя в себе возможности неограниченные.
Кторов не торопил события, не суетился, избегал настырного внимания журналистов. Как ни горько ему было сознавать, что работает не в полную силу, что мог бы больше – никогда ничего не просил, не интриговал, не склочничал. Не так был воспитан. Играл, что дают. И даже когда его, тридцатипятилетнего, уже известного, любимого публикой, пригласили в театр его мечты – МХАТ, принял это как аванс от судьбы, который надо отслужить. И служил честно, хотя МХАТ не оказался столь уж благосклонным к нему. Да, репертуар актера резко изменился качественно – естественно, тут ведь предпочитали классику. Но как же нечасто играл он премьеры, с годами они становились все реже, бывало, простой растягивался до пяти лет.
Пройдут годы. И роли, сыгранные актером во МХАТе – и Сэм Уэллер, и Фабрицио, и Шервинский, Серебряков, Дульчин, Эйнштейн – тоже отойдут в область далеких воспоминаний. Но останется пленка. А на ней – его герои, по которым и станут будущие
136
зрители судить о феномене по имени КТОРОВ. А это было совершенно уникальное явление в нашем кино. Не подчиняясь требованиям времени, навязываемым правилам, складывающимся направлениям, он ухитрялся никогда не повторяться, приведя на экран персонажей друг на друга не похожих, выразительно, точно обрисованных множеством характерных деталей, и всегда при этом оставался самим собой, а именно: человеком, легко, красиво, с удовольствием играющим в жизнь.
Элегантный красавец – гордо вскинутая голова, чеканный профиль, орлиный нос, мимолетная усмешка, чуть трогающая тонкие губы, отточенные движения – таким он запомнился кинозрителям двадцатых – тридцатых. Прозванный тогда «вторым Мозжухиным», прославился исполнением ролей обаятельных авантюристов: циничный эмигрант («Его призыв»), городской повеса («Закройщик из Торжка»), лихой вор-джентльмен («Процесс о трех миллионах», «Праздник святого Йоргена»), глуповатый принц выдуманной страны («Марионетки»), роковой соблазнитель («Бесприданница») – все они были очаровательно наглы, блистательны, напористы. Но актер оставался недовольным: «Меня всадили во фрак, и я никак не могу из него вылезть». «Вылез» просто: сыграв в десятой по счету картине, резко оборвал успешную кинокарьеру и на экран вернулся только в шестидесятые (если не считать заснятый в пятьдесят втором году спектакль «Школа злословия») величественным седовласым старцем-чудаком – князем Болконским («Война и мир»), сдержанно-корректным королем («Посол Советского Союза»), ироничным Джорджем Бернардом Шоу (фильм-спектакль «Милый лжец»), не сдавшимся, несмотря на невзгоды, Нюхиным из телеверсии «Чеховских страниц».
Яркое комедийное начало – трагедийные высоты конца. Объединяющая их сквозная тема – аристократизм (хотя дед актера был купцом, а отец – инженером). Кторов был единственным советским киноактером, герои которого чувствовали себя королями! И не только умение ловко носить фрак, внешний лоск, подтянутость определили его тему на экране. Его героям было присуще чувство собственного достоинства и ощущение абсолютной власти над другими людьми. И именно это напрочь исключило его из претендентов на роли положительных киногероев – простых советских тружеников. Не простой и не труженик, и вообще не «один из», а непременно особенный, эгоцентрик, уважающий себя, уверенный в себе, знающий чего хочет, без усилия подчиняющий своим желаниям окружающих. Лидер, игрок, самодостаточный и закрытый, в то же время обостренно чуткий на любое проявление чужих эмоций, мгновенно перестраивающийся и подстраивающийся под них, словно фокусник, легко манипулируя разными личинами, которые тут же готов «прикинуть» на себя.
Конечно, огромной удачей для артиста явилась встреча с Яковым Протазановым, признанным «актерским» режиссером, тонко чувствующим индивидуальность своих исполнителей и умеющим их внутреннюю склонность оформить в завершенную тему.
Именно Протазанов «выстроил» линию судьбы молодого кторовского героя (роли, которые в те годы Кторов сыграл в фильмах других режиссеров – «Шахматная горячка», «Круг «, «Кто ты такой?», «Железная бригада», событием для него не стали). Они оказались нужны друг другу – режиссер и актер.
Протазанов, ас жанрового кино, воспринимал мир с наивной ясностью простого, среднего человека, цельного, лишенного мистических настроений и абстрактных убеждений. Художественное пространство режиссера – пространство человеческих характеров, интересов, страстей и слабостей. Излюбленная сюжетная ситуация – нравственное испытание (часто оборачивающееся искушением). Но привычная мелодраматическая коллизия – злодей обманывает жертву – у Протазанова двойственна, почти двусмысленна. Из фильма в фильм он «крутил» ее в разных вариантах, где страдальцы не обязательно были такими уж невинными, а искусители – законченными негодяями. Неизменным оставалось только одно – обманщик (и бездушный циник и легкомысленный авантюрист) всегда чувствовал себя свободным, тогда как обремененная семьей, друзьями или собственностью жертва была скованной – моральным кодексом, «долгом, страхом перед будущим, боязнью все потерять… Сыграть человека внутренне свободного может только тот, кто таковым себя ощущает. Протазанов прекрасно знал: Кторов создан для таких ролей! И охотно предлагал ему их в своих картинах, недаром уговорив в «Бесприданнице» стать именно Паратовым, как ни хотел актёр повторить успех блестяще сыгранного им раньше Карандышева. «Карандышевых я могу найти сколько угодно, но где мне взять Паратова?».
Так и определилась судьба молодого кторовского киногероя. И при этом ему изначально стало отводиться место, не совпадающее с его личными возможностями (кто в те годы осмелился бы сделать обманщика настоящим хозяином жизни?). Но в то же время он у Протазанова фигура скорее комическая, чем подлинный злодей – обаятельный, хотя и не чуждый некоторого трезвого расчета, ценящий каждое мгновение, от которого берет все. Непреодолимых препятствий нет. Он никогда не сдастся, попробует выпутаться даже из ситуации безнадежной, наперекор всему делая из своей жизни, которая для него проста и понятна, праздник, чувствуя себя властелином судеб – собственной ли, чужих.
Зато кторовские старики в шестидесятые – вполне в духе представлений, каким быть герою. Внутренняя самодостаточность и индивидуализм вдруг снова стали в цене. И его герои, опять такие разные, каждый со своей интереснейшей судьбой, объединились в одном – это люди состоявшиеся, реализовавшие (или понимающие, как они должны были реализоваться) свои возможности. Прожившие долгую жизнь, совпадая с выпавшей им социальной судьбой, гордые, проницательные, мудрые, они возвышаются над всеми, как одинокие утесы…
Тамара СЕРГЕЕВА
137
Вячеслав Тихонов. А Вы, Штирлиц, останетесь
Осенью на старой сцене МХАТа вручали премию «Кумир». Учредили ее российские деловые круги. В номинации «За высокое служение искусству» был представлен и Вячеслав Тихонов.
Наши бизнесмены щедро одарили своего избранника: инкрустированной бриллиантами брошью и внушительной денежной суммой. Выбор Тихонова точно соответствует категории «кумир». Хотя сам он позднее скажет, что отрицательно относится к полученному титулу, потому как истинными кумирами считает Петра Алейникова, Николая Крючкова, но не себя. И отчасти слукавит. Он-то отлично знает себе цену, как и то, что любим и значим.
По случаю 70-летия актера в Доме кино давали бал: ни больше, ни меньше. Желающих попасть туда было столько, что потребовалось кольцо охраны. Тихонов же готов был бежать из Москвы на край света, только бы укрыться от юбилейной чехарды.
Что-то было всегда в нем, притягивающее людей. Людмила Зыкина рассказывала, что во время гастролей в Финляндии ее часто спрашивали о том, не знакома ли она с Тихоновым. Как раз в ту пору знаменитый сериал «Семнадцать мгновений весны» шел с успехом в стране Суоми. Ну а то, что у нас улицы вымирали в часы его демонстрации, – общеизвестный факт.
Откуда же он такой взялся, актер, способный выразить некий человеческий идеал?
Родился Тихонов в подмосковном рабочем городке Павловском Посаде. Рода-племени не дворянского. Закончил семилетку, ремесленное училище. Работал токарем на заводе. С чего-то вдруг задумался об актерстве. В Москву, правда, ехал с другим – решил поступать в автомеханический институт, но мимо ВГИКа не прошел. Хрестоматийной уже стала история о том, как плакал юный Тихонов во вгиковском коридоре, завалив вступительный экзамен, – получил непроходную тройку. Таким и увидел его Борис Бибиков и взял на курс, который вел совместно с Ольгой Пыжовой. Шел первый послевоенный год. Бибиков считал Тихонова героем-простаком с внешностью драматического героя (проблемное сочетание, не сулящее счастливой профессиональной судьбы), что впоследствии актер сумел преодолеть.
Первая роль в кино (Володя Осьмухин в «Молодой гвардии» Сергея Герасимова) пришла на втором курсе, в 1948 году. Посмотрел тогда на себя Тихонов и загрустил: некрасивый какой-то, с длинным носом…
Окончил ВГИК он с красным дипломом, поступил в Театр киноактера, где и проработал шесть лет. Играл даже в водевиле, пел, танцевал, но таким мы его мало знаем.
Заговорили о нем, пожалуй, после ленты Станислава Ростоцкого «Дело было в Пенькове». Никто не ожидал, что его утвердят на роль тракториста. Странное дело, но многие Тихонова за аристократа почитали, хотя аристократизму и взяться-то было неоткуда. Тем не менее отправили актера на выучку в деревню, чтобы пожил там месячишко – другой, пообщался с механизаторами. Он и поднатаскался: начал курить, хорошо хоть не запил… Жил-томился его герой, покуда не полюбил. Полюбили с тех пор и Тихонова.
И тогда и теперь слывет он счастливчиком. Снимался много, имел выигрышную фактуру. Почти всегда играл положительных персонажей. Может быть, единственный фильм, где герой Тихонова вызывает неприязнь, это «Любовь с привилегиями». И все равно зритель сопереживает этому нелепому, беспомощному, как выяснилось, хотя и высокопоставленному человеку.
158
Вячеслав Тихонов пребывает в зените славы давно и прочно. А поговаривали, будто хотел он распрощаться с профессией после «Войны и мира» Сергея Бондарчука – не все получалось. Впрочем, каких только слухов о нем не ходило. Но тогда вовремя подоспел тот же Ростоцкий, позвал в картину «Доживем до понедельника», и творческое самочувствие нормализовалось.
Тихонов, кажется, всегда был в фаворе у власти. Существует легенда, будто он с трудом получил звание Героя Соцтруда, так как Брежнев, насмотревшись «Семнадцать мгновений весны», всерьез подумывал: а не сделать ли актера Героем Советского Союза. Штирлиц для Тихонова – роль судьбоносная. Даже ярлык – вроде Чапаева наших дней. Анекдотов про него ходит тьма тьмущая. Сам Тихонов не большой охотник до них. Замучили: всякий норовит довести до его сведения новенький.
А какой он в быту? Ездит на «жигулях». Если верить Александру Малинину, что живет с ним по соседству, то делает это весьма лихо. Еще известно, что Тихонов большой охотник до рыбалки (не зря Никита Михалков вручил ему в подарок спиннинг, весла, жилет непотопляемый со множеством карманов).
Рьяно и преданно болеет за «Спартак».
Есть у него еще одна страсть – дочь Анна. С ней он появляется в свете, посещает официальные торжества. Когда-то папаша не испытывал особой радости оттого что его единственное чадо намерено идти в актрисы.
А та с пеленок грезила об этой профессии. Пришлось смириться. Училась Аня в мастерской Сергея Бондарчука и Ирины Скобцевой. Поступала во ВГИК под чужой фамилией, чтобы себе и другим доказать: и сама чего-то да стоит.
А с отцом, похоже, снимается Анна с удовольствием. Началось все с фильма «Призраки зеленой комнаты». На съемках отец терроризировал собственное дитя, пристально следил за каждым шагом. Анна попросила излишне строго настроенного отца покинуть помещение. Пришлось тому повиноваться. Тихонов убежден в том, что его дочь аккумулирует в себе те черты, что в нынешних женщинах редки – она добра, излучает чистоту. Недавно написала сценарий на основе французских детективов и намерена его продвигать. Отец же готов способствовать тому если не деньгами, то своим именем. Он, кстати, является одним из руководителей творческо-производственной студии «Актер кино», где снимались картины «Письма в прошлую жизнь», «Авантюра».
Что было за последние годы в его собственной актерской судьбе? Не так уж и много: архиерей Тихон в «Бесах», бухгалтер в «Кодексе бесчестия», Великатов в «Провинциальном бенефисе» по Островскому, «Милый друг давно забытых лет…» по Чехову… Больше всего запомнился его профессор в «Утомленных солнцем» Никиты Михалкова, словно вышедший из разоренного дворянского гнезда. Маленькая роль, но памятная, точно и мастерски сделанная.
Сегодня Вячеслав Тихонов снимается не так часто, но почти всегда находится в деле. От чего-то отказывается, ибо не хочет перечеркивать былых своих заслуг незначительными ролями. Тем не менее занят в телесериале «Зал ожидания» (сыграл директора интерната – роль трагическую). Как-то в разговоре режиссер сказал, что поражен отношением к работе этого артиста экстракласса, отсутствием амбиций. «А говорят, капризный?» – нахально спросила я. «Ничего подобного!» – рявкнул Астрахан.
9 мая выйдет на экраны драма Сергея Урсуляка «Сочинение ко Дню Победы», где Тихонов выступает в великолепной компании с Михаилом Ульяновым и Олегом Ефремовым. Постановщик называет Тихонова «трудягой». Такого рода слова доводилось о нем слышать не раз. Знакомые с Тихоновым смолоду
159
постоянно обращали внимание на его удивительные работоспособность й упорство. Часто при этом добавляя, что и вообразить-то прежде не могли, кем он в итоге станет.
Прежде биографы Тихонова говорил о «голубизне» сыгранных им ролей. Теперь просто не посмели бы воспользоваться такого рода терминологией. Его персонажи чаще всего военного звания – молодой лейтенант Рукавичкин в «Майских звездах» Станислава Ростоцкого, мичман Панин в одноименном фильме Михаила Швейцера, моряк Горелов в «Максимке» Владимира Брауна, матрос Алексей в «Оптимистической трагедии» Самсона Самсонова, генерал Константинов в «ТАСС уполномочен заявить…» Владимира Фокина. А еще он был секс-символом для нескольких поколений зрителей, просто слов таких тогда не знали. Хотя Тихонов – само целомудрие на экране, никаких пикантных действий в кадре не совершал. Разве что в «Любви с привилегиями» что-то такое запретное случалось. Так уж повелось: считают Тихонова красавцем и по-настоящему благородным человеком. Вот и несет актер этот шлейф по жизни, как-то справляясь.
Светлана ХОХРЯКОВА
160
Лозунг 20-х: долой ухабы на пути нового быта
Нынешний зритель, знающий о советском кино 20-х годов понаслышке (а наслышан он, скорее всего, о «Броненосце «Потемкин»), был бы очень удивлен, посмотрев «Третью Мещанскую» 1927 года режиссера Абрама Роома. Имею в виду не поражающий уровень кинематографической культуры фильма, изящество и иронию языка – это еще надо УМЕТЬ оценить – но говорю о неожиданной свободе, с которой трактуется довольно скользкая тема: ведь по незнанию те далекие времена кажутся нам страшно пуританскими, наполненными исключительно р-р-революционной патетикой. На самом деле, именно тогда общественная мысль и публицистика торопились поставить (и главное – решить) все мыслимые и немыслимые вопросы бытия и быта. Печать была полна рассуждений о новой морали, об освобождении от изнуряющего быта, о равенстве полов, о свободной от экономической зависимости любви и пр. и пр. Революция, как баня (см. Маяковского), должна была очистить всю жизнь. В порядке этого очищения и брался кинематограф за трактовку всех общественно важных тем.
То, что тема «Третьей Мещанской» была общественно важной, не вызывает сомнений. Хотя бы потому, что вокруг этого фильма достаточно аналогичных примеров: «Парижский сапожник» и «Катька – бумажный ранет» Ф.Эрмлера, «Кружева» С. Юткевича, «Ваша знакомая» Л. Кулешова, «Ухабы» (следующий фильм Роома, титр из которого процитирован в нашем заголовке) и др.
Сюжеты фильмов нередко заимствовались из газетных заметок рабкоров (рабочих корреспондентов) молодежных газет. Соблазны НЭПа, «пережитки» мещанской психологии, вековые предрассудки в отношении женщин и громкоголосое косноязыкое наступление на них пророков новой комсомольской морали с лозунгом «Даешь новый быт!» – вот материал сиюминутной литературы, театральных агиток «Синей блузы» (молодежного самодеятельного театра) и кинематографа.
Из себе подобных фильмов «Третья Мещанская» выделилась особой пикантностью сюжета (хотя он был подхвачен сценаристом В.Шкловским из газет): странные отношения трех персонажей, один из которых поселяет у себя фронтового друга, и вскоре мужчины поочередно претендуют на супружескую постель за ширмой (первоначальное название «Любовь втроем»).
Другое отличие – в почти полном отсутствии назидательной риторики. Дело в том, что идея построения нового общества вызывала нетерпеливое желание скорее-скорее все сломать, расчистить и построить, вырастить. Для этого надо скорее-скорее всех научить КАК НУЖНО, как должно быть. Отсюда функциональность искусства, особенно самого массового. Кино должно показать или, – как мини-
163
мум, вызвать общественную дискуссию и в ходе всенародного обсуждения найти решение всякой проблемы. Такого накала страстей вокруг фильмов, как в 20-е, у нас больше никогда не было. Порой авторы воочию ставили знак вопроса в финале («Парижский сапожник»), открывая таким образом дискуссию на тему. Но в случае с «Третьей Мещанской» рецензенты, особенно непрофессиональные критики, растерялись: то ли хвалить фильм за открытый финал, то ли хулить за отсутствие инструктивности. Отклики полны противоречий.
Сходились критики в одном: в актуальности «антимещанской» темы, в необходимости «ставить больные вопросы семейного быта». Возмущала рецензентов позиция авторов: снисходительность, отсутствие разоблачительного пафоса в отношении персонажей. Одни считали достоинством фильма точность бытовых зарисовок, другие как раз не находили в нем реализма. Для одних в героях отражались типичные характеры, взятые из жизни; для других фильм был клеветой на рабочую молодежь.
Спустя десятилетия стало очевидным, что «Третья Мещанская» Шкловского и Роома гениально запечатлела на экране бытовую фактуру времени. Но на сочном живописном фоне характеры персонажей смотрятся как легкая графика, начертанная быстрой уверенной рукой. Это уникальное сочетание разных техник привело в недоумение многих современников, но оно же позволяет следующим поколениям критиков и зрителей подключать собственное «творчество», добавлять краски в соответствии с собственным знанием жизненных ситуаций и характеров.
Удовольствие от просмотра «Третьей Мещанской» у современного критика переходит в удовольствие порассуждать о замечательных достоинствах сценария Шкловского и киноязыка Роома. Но мне придется отказаться от удовольствия, вместо этого приведу несколько фактов, известных лишь архивистам, которые имеют редкую возможность покопаться в «Деле», заведенном когда-то на фильм. В Госфильмофонде России хранятся несколько вариантов сценария Шкловского и режиссерские разработки Роома, а также стенограмма обсуждения худсовета при главреперткоме Совкино и прокатное разрешение на фильм (который, кстати, был выпущен только на год и без дальнейшего продления, «ни для деревни», и, разумеется, «ни для детей до 16 лет»).
Надо заметить, что в первоначальном варианте сценария предполагались два других исполнителя главных ролей. Персонажи там фигурировали под фамилиями Баталов, Охлопков и Яковлева. Соответственно это были актеры Николай Баталов, Николай Охлопков и Софья
164
Яковлева. Абрам Роом только что снял Охлопкова в «Бухте смерти» и в «Предателе». Фактурно он и Баталов были однотипны.
Может быть, прозвучит странно, но они были похожи и необычностью своих лиц и улыбок. Окажись они в фильме рядом, замена героиней одного на другого была бы странной, неоправданной. Чтоб «уточнить» и «прояснить» (как требовали курирующие инстанции), авторы заменили Охлопкова на Владимира Фогеля – полную противоположность – субтильного, «интеллигентного», подкупившего героиню обходительностью и отличием от неотесанного работяги-мужа.
Но и сама героиня претерпела изменения: вместо С.Яковлевой (актрисы коммерческого кино) появилась Людмила Семенова, в облике которой просвечивала человеческая значительность, глубина, драматизм. Так авторы попытались сделать перемену мужчины поиском чего-то более значительного, чем просто физическая близость.
Кроме того, в первых вариантах были эпизоды, точнее демонстрирующие отношение авторов к героям. Только два примера. Неожиданная встреча фронтовых друзей происходила на берегу речки, где Баталов заигрывал с подвернувшейся случайно красоткой и отправлялся с ней в кусты: там они и натыкались на уснувшего бездомного Фогеля. «Моральный облик» рабочего парня был заявлен сразу. Но, видимо, это и испугало (клевета на рабочих?) цензоров. Другая «опасная» сцена: проход Семеновой по ночной Москве, когда она уходит от обоих «мужей». Диалог уличных проституток: «Новенькая или не наша?»,– «Чулки не такие». Подходит старая проститутка: «Новенькая, Вы у нас не прописаны. Вы,, может быть, с Цветного?». Наша героиня бормочет: «Нет, я так», – и ретируется.
Так, на стадии сценария нивелировались иронические и оценочные акценты, которых потом, по мнению современников, не хватило фильму.
Но нам сейчас «Третья Мещанская» представляется фильмом полным, цельным и лаконичным. Фильмом, в котором все сказано, но о котором можно рассуждать бесконечно.
Наталья ЯКОВЛЕВА
165
Евгений СИДИХИН. ИЗ БОЙЦОВ – В ТЮФЯКИ
Наши режиссеры ленивы и нелюбопытны. Открыв для себя актера в том или ином качестве и убедившись, что он в нем смотрится недурно, ставят в уме около фамилии жирную галочку и готовы всю жизнь держать в одном амплуа. В соответствии с этой логикой главными достоинствами Евгения Сидихина являются богатырский рост, разворот плеч, объем бицепсов и способность припечатать противника. Первым удар по его до обидного ошибочной репутации нанес Петр Тодоровский, пригласив на одну из главных ролей в «Ретро втроем», римейк «Третьей Мещанской» Абрама Роома.
– Вы часом не интересовались, как Петру Ефимовичу пришла в голову столь плодотворная идея относительно вас?
– Для меня это до сих пор удивительно. Знаю только, что он сказал ассистентке вызвать на пробы Сережу Маковецкого, Лену Яковлеву и Женю Сидихина. Когда я прочитал сценарий, у меня сразу возникли вопросы по персоне Кости Скворцова.
– Вы до сих пор не можете этого человека понять?
– До конца – нет.
– Тем не менее согласились. Решающим аргументом стало имя режиссера?
– Скорее, даже не имя, а человеческая магия. Скажем, не удалось ему объяснить, почему после моей драки с Маковецким я, проигравший, лежу, а он оказывается в постели с моей «женой». И вообще, если мы по сценарию такие распрекрасные друзья, не способен я спокойно принимать все то, что происходит. Все же дружба дружбой, а табачок врозь. Я Тодоровскому говорю: «Так не бывает!». А он: «Нет, бывает и так…». И при этом мило улыбается.
– Отстраняясь от своего героя, вы вынуждены были изменять принципам актерской школы, которые были непреложными для ваших учителей в театральном институте?
– Да, я решил для себя, что это совершенно отличный от меня человеческий тип. Школа Льва Додина таких вещей не допускает, считает пошлостью и отвергает. Но мне открылась совершенно незнакомая сторона профессии. Чтобы сыграть столь рыхлого типа, я специально «наел» немного лишнего веса – так тюфяковость появилась.
– В «Третьей Мещанской» герой Николая Баталова выбегал в магазин, ни о чем не подозревая. Ваш Костя направляется туда, все прекрасно понимая. Это проявление тюфяковости или силы?
– Я объяснил для себя его человеческой силой и даже мудростью. Он чувствовал, что должен уйти, и уходил. А потом возвращался, потому что не вернуться не мог.
– Тодоровский рассказывал, что вы предложили много тонких ходов в поведении вашего героя. Все ваши предложения принимались?
– Мне кажется, я ничего особенного не предлагал. Если что-то и придумывалось, то вместе с Петром Ефимовичем. В том и заключается его талант, что не поймешь, кто что придумал. То ли он, то ли ты, то ли в беседе само собой родилось. Классно.
– Фильм Роома на вас не давил?
– А я его не видел.
– И Тодоровский вам его не показал?
– Он все время говорил: «Вот поедем на дачу, посмотрим…». Так никуда не поехали и не посмотрели. Насколько я понимаю, римейк как таковой не задумывался. Там немножко другая, судя по всему, история была… А Тодоровский снял о чистой любви. Был смешной случай. Мы пробираемся с Петром Ефимовичем на моей машине к улице Горького, чтобы доснять там некоторые городские планы. А все вокруг перекрыто, потому что Ельцин приезжает в театр «Ленком». Стоят сплошные кордоны милиции, и я, как таран, их прошибаю: выхожу из машины, объясняю, что едем на съемку. Меня узнают и пропускают. И вот на последнем кордоне какой-то полковник начинает расспрашивать, о чем будет фильм. Тодоровский смущенно: «О любви». Полковник укоризненно: «Эх, такого актера – и о любви!». Петр Ефимович ничего ему не ответил, сел в машину и, пока мы ехали до Тверской, ни слова не проронил. Наверное, делал выводы.
– Партнерство с Сергеем Маковецким и Еленой Яковлевой, с которыми вы до этого, кажется, не сталкивались на съемочной площадке, не было сопряжено со сложностями?
– По гороскопу я – Весы, Сережа – Близнецы, Леночка – Рыбы. Хорошая компания. Потом ассистентка Тодоровского говорила, что Петру Ефимовичу поначалу было с нами тяжело: недоверие к своему сценарию, неуверенность в нас. А под конец он запустил руки в карманы штанов и начал разгуливать по площадке в веселом расположении духа, предоставив нам возможность разыграться. Лена рассказывала, что точно так же было на «Анкоре»: сначала все шло со скрипом, а потом актеры разошлись, стали вовсю фантазировать и хулиганить. Когда после монтажа мы встретились с Тодоровским на озвучании, он радовался как ребенок, насвистывал что-то, обнимал меня и говорил: «Теперь тебе можно и Пьера Безухова сыграть…».
– А вы сами чувствуете себя в силах сыграть после Кости Скворцова толстовского героя?
– Откровенно говоря, я думаю, что это напридумывал себе Петр Ефимович. Он просто чудо, .а не человек. Старик, который моложе и прекраснее многих молодых. Я получил удовольствие от общения с ним.
Беседовал Дмитрий Васильев
166
Дмитрий Салынский
Лет двадцать назад во ВГИКе мой мастер Ефим Львович Дзиган, с тоской просматривая кучу предложенных ему на утверждение сценариев для курсовых работ, умолял студентов: «Не рассказывайте долго. Скажите – о чем вещь?». Вот это «о чем вещь?» вспоминается мне, когда в рассуждениях авторов на пресс-конференциях, в анонсах и рецензиях говорится об одном, а на экране «вещь» оказывается о другом. Так случилось, по-моему, с «Ретро втроем» Петра Тодоровского и «Лолитой» Эдриана Лайна.
КТО-ТО ПРОЛЕТЕЛ НАД ГНЕЗДОМ ПОРОКА
Билет в никуда
Представьте, что вам обещана картина про эмигранта. Естественно, вы надеетесь увидеть на экране, как человек врастает в новую жизнь, мучается ностальгией, и прочее, и прочее. А вместо этого показывают, как он получает загранпаспорт, покупает билет, вусмерть напивается перед прощанием или после, и вот самолет взлетает… Конец фильма. А где же про жизнь в эмиграции? Вас обманули. «Вещь» не про то. Не про эмиграцию, а про подготовку к ней.
Точно так же в анонсах к «Ретро втроем» была обещана история странной семьи, где два мужа и одна жена. Наш корреспондент в репортаже с киностудии («Видео-Асс», № 36 (1), 1998) честно воспроизвел высказывания режиссера о том, что идея ленты восходит к шедевру 20-х «Третьей Мещанской» Абрама Роома и к истории совместной жизни Маяковского, Лили и Осипа Бриков. Ссылки на этот знаменитый любовный треугольник кочуют по всем заметкам о картине, упоминался он и в рецензии, полученной нами после московской премьеры. Я был на этой премьере. И рецензию в печать не подписал. Не потому, что не согласен с рецензентом в оценках. Оценивайте как хотите, это ваше авторское право. Просто не стоит писать о том, чего нет. Забавно, что кинокритики, как под гипнозом, повторяют слова режиссера, не замечая или не желая заметить, что на экране нет никакой триадной семьи и ничего похожего на Маяковского и Бриков. «Вещь» – о другом.
Это история адюльтера, где приятель мужа долго-долго подстраивается к жене, затем жена тайком изменяет с ним супругу, а когда, наконец, несчастный узнает обо всем, то сначала немножко дерется – невсерьез, мягко, по-дружески – а потом мирится. Хэппи-энд. А где же любовь втроем? В анонсах и в рецензиях. Но не на экране.
Я, кстати, и не жаждал бы видеть кровавый мордобой между претендентами на сердце героини Елены Яковлевой или сексуальные оргии «амур де труа». Надоели членовредительство на экране и «клубничный сироп», которыми нас обкормили видео и ТВ. Хорошо, что потасовка почти комедийная. Герои на самом деле очень нежны друг к дру-
168
гу, они – не голливудские ковбои, а интеллигенты и понимают случившееся с ними вполне адекватно: как неизбежность. Да и автор ленты смотрит на них с нежностью и юмором. Очень милая получилась бы картина, если бы ее не портили воспоминания о том, что обещано было совсем другое. «Вещь» – не о семье втроем, а об измене и прощении. Что само по себе неплохо и интересно, хотя и «не про это».
В неопубликованной нами рецензии цитировались комментарии актера Сергея Маковецкого: «Я прекрасно понимаю, что критики ждут страстей. Не дождетесь, господа, картина не про это. Если ее снять грубо – все будет неправдой». Не знаю, может быть, кто-то и ждет страстей, но по-моему, если бы картина продолжилась в новую жизнь героев, то наиболее интересны в ней были бы как раз не страсти, а простая житейская рутина, в этом сюжете вовсе не рутинная, а исключительная: ведь герои вынуждены приспосабливаться к новому образу жизни, к новой структуре семьи – будто в эмиграции, в новой стране. Комедийно ли, трагедийно – как угодно покажите нам это, но хочется, как говорили театральные классики, «правды жизни в предлагаемых обстоятельствах», а не долгого и банального выстраивания этих обстоятельств. Понятно, что такое пожелание лучше бы высказывать до съемки, а не тогда, когда работа уже сделана в выбранном авторами жанре и ракурсе. И сделана – подчеркиваю – вполне достойно. Я не против фильма. Я против неверной его подачи.
Правда, одно из обещаний авторами все-таки выполнено. Стилистика «ретро» воплощена деликатно, но читаемо. Старая эпоха как бы слегка просвечивает через новую – в деталях интерьера и костюмов, в мягкости оптического рисунка, пластике актеров, ненавязчиво подсказывая зрителю, что действие происходит и сейчас, и когда-то в двадцатые годы. Тем самым римейк сюжетный становится отчасти и стилистическим, оправдывая свое название, адресованное скорее киноведам, чем неискушенному зрителю. Ведь если этому зрителю предварительно не расскажут о «Третьей Мещанской», ему нипочем не догадаться, при чем тут «ретро».
Криптоновская колба
Герой «Лолиты» мучается комплексом вины. Вина – понятие юридическое. Поэтому рассмотрим судебный прецедент, о котором писали газеты. Жена обвинила своего мужа в ее изнасиловании. Однажды не захотела она выполнять супружеский долг, а муж настоял. И получил тюремный срок. Причины отказа не важны. Суд учел право женщины распоряжаться собой. Но если нежелание одной из сторон есть основание вины для другой, то взаимное желание – основание невиновности?
В романе Набоков формально не отрицает вину героя и все же подспудно подводит к мысли, что он не виновен. На оправдание Гумберта работает ощутимо переданная писателем атмосфера желания. Только в такой – душной, тягучей, полубредовой, накаленной, «неправильной» – атмосфере герой мог оправдать себя. Вот этой-то атмосферы в фильме нет, а потому нет и оснований невиновности.
Вольфрамовая нить лампочки может гореть только в искусственной атмосфере криптона. Если тонкую стеклянную колбу разбить, в обычном воздухе нить перегорит. Точно так и желание героя и героини теряет убедительность в атмосфере обыденности. Рассказанная с точки зрения «правильного» сознания, «Лолита» превратилась в историю о наказанном пороке.
Джереми Айронс в роли Гумберта несет со старта и до финиша, не расплескав, одну актерскую краску – отвращение к себе и обреченность (подобное выражение мелькнуло на лице Валерия Гаркалина в «Ширли-Мырли». когда один из нескольких сыгранных им персонажей, жулик и бытовой антисемит, узнал, что сам он – еврей).
Сегодня в Америке идея поставить «Лолиту» почти так же безумна, как «Архипелаг ГУЛаг» у нас в брежневские времена, когда экранизатор должен был бы понимать, что идет либо на самоубийство, либо на убийство исходного текста: на пути к экрану сюжет будет вывернут наизнанку, и в фильме хороший Сталин посадит в лагеря плохих заговорщиков. Точно так же вывернут и набоковский сюжет. Изменив акценты, Лайн уступил политкорректности на 99 процентов. Остался лишь один процент, заключенный в самой идее «Лолиты». Но и этой малости американские критики и прокатчики ему не простили.
МОРАЛЬ
Аромат порока – хорошая рекламная приманка. Педофилия, любовь втроем… Но хочется капитал приобрести и невинность соблюсти. Лайну не удалось ни то, ни другое. Даже утопив первоисточник, он все же сел между двух стульев. И наоборот, Тодоровскому первое удалось, как раз благодаря ссылкам на первоисточник, а второе – благодаря тому, что эти ссылки – чистая фантастика. Что русскому здорово, то американцу – смерть!
169
Видео-Асс Известия, № 40 за 1998
Добавить комментарий