Шпиономания и психоделика, «сексуальная революция» и рок-музыка – всё то, что овладело умами подданных Её Величества в 1960-е (и осталось доступным потомкам благодаря кинематографу и телевидению), подвергается остроумному и в общем-то незлобивому вышучиванию…
Не скажу, что экранным событиям не хватает гэгов и двусмысленных, почти анекдотических ситуаций, а диалоги бедны на каламбуры. И в первой половине повествования, и во второй авторы честно стараются по максимуму извлечь юмор из предложенной тематики…
Зрители, вероятно, подустали ждать возвращения «плохого хорошего» тандема блюстителей закона, вынужденных мириться друг с другом и – шире – преодолевать предубеждения против «враждебной» (говорящей на ином языке) части родной страны. К тому же, Патрик Уард сместил акцент с внутренних противоречий…
Сложно переоценить значение «Побега из курятника» для мировой мультипликации, а в первую очередь – для пластилиновой анимации, для обозначения которой в англоязычном киноведении используется термин claymation. Во всяком случае в коммерческом отношении результаты остаются непревзойдёнными по сей день…
Вступив в коварный сговор, Джим Абрахамс с братьями Джерри и Дэвидом Цукерами открестились от какой бы то ни было причастности к сиквелу (термин вынесен в подзаголовок!) в знак протеста против решения руководства Paramount Pictures продолжить разработку проекта без оглядки на авторов…
Пятая по счёту и, как уверяла реклама, первая «взрослая» постановка режиссёра, сценариста и продюсера Джона Хьюза даровала поистине незабываемую встречу с уморительным тандемом, который не может не рассмешить до колик в животе даже принципиальных противников голливудского юмора…
Нора Эфрон не скрывала, что черпала вдохновение в биографии небезызвестного Генри Хилла, приступив к работе над сценарием вскоре после того, как её благоверный Николас Пиледжи опубликовал книгу «Умник: Жизнь в мафиозной семье» /1985/. Данное обстоятельство нисколько не смутило Мартина Скорсезе…
Идеи, запущенные участниками движения «хиппи» в пуританское буржуазное общество, потому и нашли столь мощный отклик в умах и сердцах миллионов американцев (и жителей иных западных стран), что стали ответом на ряд проблем, действительно имевших место…
С одной стороны Линклейтер не забывает про мотив, с позволения сказать, преемственности поколений, поскольку Дьюи рос на ритмах и смыслах классики рока, которую цитирует по любому поводу и в которой давно нашёл ответы на главные вопросы бытия. Но с другой – постепенно начинает доминировать пафос романа воспитания…
Если в «Моцарте и Салье», «Грейпфрутовом соке», «21.00» и т.д. межклассовые противоречия служат лишь поводом для демонстрации пресловутых «элементов сладкой жизни» (в представлении «новых русских», а не простого советского управдома Варвары Плющ), то у Андрея Звягинцева – не так…
