Орфей / Orphée (1950)

Мосина Е. «Орфей» // Новые фильмы. – 1988, сентябрь. – С. 15-16.

«Орфей»

РЕКОМЕНДУЕМ ИСПОЛЬЗОВАТЬ: для кинопанорамы и телевизионной передачи – ч. 1

Автор сценария и режиссер – ЖАН КОКТО

оператор – НИКОЛА ХЭЙЕР.

художник – ЖАН ДОБОН

композитор – ЖОРЖ ОРИК

Орфей – ЖАЛ МАРЭ

Принцесса – МАРИН КАЗАРЕС

Эртебнз – ФРАНСУА ПЕРЬЕ

Эвридика – МАРИЯ ДЕА

Аглвония – ЖЮЛЬЕТТ ГРЕКО

Сежест – ЭДУАРД ДЕРИН и другие

«АНДРЕ ПОЛЬВЕ», «ФИЛЬМ ДЮ ПАЛЕРОЯЛЬ». ФРАНЦИЯ

Выходные данные согласно разрешительному удостоверению

– /17

Зритель, пришедший на фильм ЖАНА КОКТО (1889–1963) «Орфей», не только впервые познакомится с крупным своеобразным режиссером, классиком французского кинематографа. Он откроет для себя имя, с которым множеством нитей связана история искусства XX века. Кокто оставил в ней свой след как замечательный поэт, выдающийся романист, драматург, оригинальный график и художник-монументалист, режиссер театра и кино, критик и теоретик искусства. Но, может быть, самую яркую память о себе оставила сама его человеческая личность, неизменно притягивавшая к себе настоящих художников самых разных поколений, национальностей, пристрастий. Кокто был другом и сподвижником Дягилева по Сезонам Русского балета в Париже; дружил с Пикассо и Стравинским. На протяжении полувека он был в центре острейших перипетий литературной, театральной и кинематографической жизни Франции. С большой заинтересованностью и сочувствием относился Кокто к искусству молодой Советской страны. В конце 20-х – 30-х годов он принимал у себя в Париже Маяковского, Таирова и Коонен, Эйзенштейна, Юткевича. Он – один из авторов манифеста в защиту запрещенного в те годы к показу во Франции «Броненосца «Потемкина».

В кинематографе Кокто со свойственной ему многогранностью выступал в самых различных качествах. До сих пор советской публике были известны лишь фильмы, поставленные по его сценариям – «Вечное возвращение» и «Опасное сходство». Но он появлялся на экране и как актер, выступал с критическими статьями. Фильмы, созданные им как режиссером, различны по жанру: это и поэтическая сказка «Красавица и зверь», и романтическая драма «Двуглавый орел», и трагикомедия «Трудные родители».

Однако главным вкладом Кокто в искусства экрана остается его кинотриптих «Кровь поэта» (1930 г.), «Орфей» (1950 г.), «Завещание Орфея» {1960 г.). Эти картины сняты режиссером в разные годы, отличаются по стилю, но связаны общими, словно тянущимися сквозь время размышлениями Кокто о судьбе художника в мире, претворенными в отвлеченную поэтическую форму.

«Орфей», центральная часть этого кинематографического триптиха, вероятно, наиболее совершенное творение Кокто-режиссера, снятое им в пору творческого расцвета. Древний миф об Орфее, певце, спустившемся в преисподнюю, чтобы вернуть на землю возлюбленную Эвридику, был не раз использован в мировой литературе. В 1925 году Кокто впервые обратился к теме Орфея, написав одноименную пьесу. Но четверть века спустя в кино он создает абсолютно новую, не связанную с предыдущей версию мифа.

Для своего поэтического киноповествования Кокто избрал любимых актеров. (Все они позднее появятся в его последнем фильме «Завещание Орфея»). Центральную роль Орфея исполняет ЖАН МАРЭ, близкий друг режиссера, обязанный ему своим становлением в искусстве. В роли Сежеста снимался также неизменный творческий спутник и ученик Кокто ЭДУАРД ДЕРМИ. Образы Эртебиза, одного из приближенных Принцессы, и Эвридики воплотили на экране популярные французские актеры ФРАНСУА ПЕРЬЕ и МАРИЯ ДЕА. Наконец, на главную женскую роль Принцессы Кокто пригласил выдающуюся драматическую актрису театра и кино МАРИЮ КАЗАРЕС. Их блестящее исполнение освещает четкие философские построения автора отсветами живой человеческой боли, страданий, сомнений, которые не могут оставить зрителя равнодушным. …Некий современный, географически неопределенный провинциальный город. Загадочное убийство неизвестно откуда ворвавшимися на площадь мотоциклистами молодого поэта Сежеста, прославившегося своими стихами. Появление прекрасной таинственной Принцессы, которая увезет

15

тело Сежеста в своем черном «роллс-ройсе» и прикажет поэту Орфею, свидетелю происшедшего, следовать за ней. Странное путешествие до окраины города, где за шлагбаумом откроется не только другая дорога, но другое время дня – мгновенно опустившаяся ночь. Сопровождающие машину убийцы-мотоциклисты, беспрекословно повинующиеся незнакомке. Наконец, появляющийся на экране мрачный силуэт виллы с готическими шпилями… Так начнется для зрителя «Орфей». Так обманет его волшебник и мастер кино Жан Кокто, пообещав публике путешествие в заманчивый мир традиционного детектива, и увлечет его в совсем иное путешествие, в мир фантастических трансформаций пространства, предметов и времени, мир высоких страстей и туманных предчувствий. Сюжет отступит на второй план, его детали потеряются в лабиринте загадочных событий…

…Очутившись в комнате Принцессы, пораженный Орфей, думая, что он грезит, видит, как она оживляет Сежеста. Далее следует еще более необъяснимая процедура. Принцесса надевает резиновые перчатки и с их помощью как бы раздвигает зеркало, висящее на стене. На глазах Орфея зеркало теряет свою твердость, становясь вязкой жидкостью, и один за другим в него входят Принцесса, ее шофер Эртебиз и Сежест. Орфей пытается последовать за ними, по тщетно. Щекой он ощущает холодное стекло, видит свое отражение и падает без чувств.

Очнувшись, он оказывается лежащим у озерка в горах. Принцесса отдает приказание Эртебизу отвезти Орфея домой, к его жене Эвридике, сжигаемой волнением. Но Орфей уже не тот, что прежде. Он прикоснулся к Тайне и одновременно поражен роковой любовью. В «роллс-ройсе» Принцессы он слышит по радио странные позывные, которые воспринимает и как поэтические строки, и как ее сигналы ему: «Запели птичьи коготки». Однажды на пустынной площади города он вновь видит Принцессу и безуспешно пытается догнать ее, но это лишь видение, мираж… А она сама является взглянуть на Орфея во время его сна. И вновь проносятся но экрану убийцы-мотоциклисты в черных шлемах. На этот раз их жертвой становится Эвридика. Но благодаря Эртебизу Орфею удается самому проникнуть в «Зазеркалье», в царство мертвых. Оставаясь неподвижным, он как бы парит в воздухе среди неясных контуров руин. «Эта «зона» построена из воспоминаний людей и из руин их привычек», – объясняет Орфею Эртебия. Совершив свое путешествие, Орфей возвращает Эвридику к жизни. Но перед ними поставлено условие: он никогда не должен видеть ее лица. Роковая неосторожность вскоре вновь их разлучает. Молодые поклонники Сежеста, считающие Орфея повинным в исчезновении его литературного соперника, врываются к нему в дом и убивают его.

И вот роковой трибунал беспристрастных судей «Зазеркалья», потусторонних сил. В помещении, напоминающем застенок, они ведут свой допрос, и он раскрывает истину. Принцесса – это Смерть Орфея, неотступно следующая за ним по пятам. Но она влюблена и сказочно прекрасного поэта и любима им. Эртебиз любит Эвридику. Последнее, что делает для своего возлюбленного Принцесса, – она жертвует собой, чтобы даровать ему бессмертие. А Орфея и Эвридику судьи приговаривают вернуться к их обыденной жизни, в «их грязную воду», как гласит приговор.

Традиционному мифу об Орфее Кокто придает свое, присущее только этому художнику, звучание.

Его Орфей действительно возвращает Эвридику из «зоны», из потустороннего мира. Но она остается для него лишь символом земного, неодухотворенного существования, которое ему суждено как человеку, и откуда его всегда будет манить «Зазеркалье». А роковая любовь, вернее, непреодолимое и необъяснимое взаимное тяготение, навсегда свяжет его со Смертью, олицетворенной в облике прекрасной женщины. И ради него Смерть ослушается высших божеств и отпустит Орфея. Ибо судьба поэта – умирая, вновь возрождаться и жить в веках. Так или примерно так можно расшифровать поэтическую метафору о судьбе Орфея, которую представил в своем фильме Кокто.

Обаяние этого произведения заключено не только в красоте романтической идеи о вечном единстве Таланта, Любви и Смерти. Оно завораживает зрителя своей необычной атмосферой. Ирреальное предстает на экране в реальных, осязаемых формах, а на мир повседневности ложится тень загадочности. Режиссер «Орфея» неистощим на выдумки, на художественные трюки, которые исполнены с высочайшим профессиональным мастерством. Это создает полную иллюзию самых фантастических трансформаций и превращений.

Кокто принято считать художником сложным, даже снобистски изощренным. К «Орфею» подобных упреков предъявить нельзя. В картине нет ничего такого, что бы было недоступно пониманию самого широкого круга зрителей. Но при одном условии: при условии, что они готовы погрузиться в незнакомый, своеобразный мир чувств, раздумий и образов Жана Кокто с той же смелостью и решимостью, с какой входит в «Зазеркалье» его герой.

Те, кого влекут неразгаданные тайны творчества, кто способен оценить любовь, не знающую границ смерти, наконец, поклонники таланта Жана Марэ и Марии Казарес полюбят «Орфея» Жана Кокто точно так же, как полюбили его за долгие годы проката десятки тысяч зрителей во всем мире.

Е. Мосина

16