Третья Мещанская / Tretya meshchanskaya (1927)

Полнометражный фильм.

Другие названия: «Любовь втроём», «Кровать и диван» / «Bed and Sofa» (международное англоязычное название).

СССР.

Продолжительность 86 минут.

Режиссёр Абрам Роом.

Авторы сценария Абрам Роом, Виктор Шкловский, автор сюжета и титров Виктор Шкловский.

Операторы Григорий Гибер, Дмитрий Фельдман.

Жанр: драма, мелодрама

Краткое содержание
Владимир (Владимир Фогель), приехав в Москву, где получил должность печатника в редакции «Рабочей газеты», временно поселяется у своего фронтового товарища — прораба Николая (Николай Баталов), живущего с супругой Людмилой (Людмила Семёнова). Отправившись в командировку, муж не мог допустить и мысли о том, что у дражайшей половины завяжется роман с другом… Узнав обо всём, Николай решает в сердцах уйти прочь, но… сможет ли?

Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com

Рецензия

© Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com, 12.02.2024

Авторская оценка 9/10

(при копировании текста активная ссылка на первоисточник обязательна)

Отечественное киноискусство 1920-х годов потрясло мир не одними лишь шедеврами монтажно-типажного направления. Не менее революционной (пусть уже не в социально-политическом, а в морально-этическом отношении) была воспринята «Третья Мещанская», которую условно можно отнести к направлению альтернативному – психологическому. В капиталистических странах подвергались запрету не только «Броненосец «Потёмкин» /1925/ Сергея Эйзенштейна и «Мать» /1926/ Всеволода Пудовкина, способствовавшие росту самосознания угнетаемых классов. Как в США (даже до введения кодекса Хейса!), так и в Западной Европе картина Абрама Роома шокировала цензоров смелым содержанием иного рода – именно содержанием, поскольку авторы продемонстрировали исключительную деликатность и чувство меры, ограничившись, по сути, осторожными намёками на эротику. Блюстителей буржуазной морали смутил факт честного, без ложного стыда и ханжества разговор о современном многобрачии (в форме полиандрии), да и упоминание об аборте, на который в итоге не отваживается Людмила, казалось недопустимым. Здесь нелишне вспомнить, что в Советской России впервые в мире (ещё в разгар гражданской войны!) было принято постановление, легализующее операции по искусственному прерыванию беременности… К счастью, это не помешало фильму¹ стать заметным явлением, а в 1970-е, в свете свершившейся «сексуальной революции», произошло повторное открытие немого шедевра.

Приятно, конечно, когда произведение нашего соотечественника вдохновляет зарубежных художников. Так, в 1979-м году канадка Кэй Эрмэтейдж смонтировала короткометражную (продолжительностью 12 минут) версию, став на женскую точку зрения – в лучших традициях феминизма. А 1-го февраля 1996-го состоялась премьера сценической адаптации в жанре мюзикл, осуществлённой композитором Полли Пен и либреттистом Лоренсом Кэлваном… И тем не менее куда принципиальнее значение роомовского детища, предсказуемо спровоцировавшего в момент премьеры бурные дискуссии (на страницах прессы и вживую), для отечественной культуры. Киновед Ирина Гращенкова очень подробно остановилась в своей монографии, посвящённой режиссёру, на обстоятельствах, способствовавших рождению необычного замысла. Было бы наивно сводить всё к прочитанной Виктором Шкловским в «Комсомольской правде» заметке, посвящённой курьёзному случаю, когда в роддом к женщине пришли два молодых человека, представившихся её мужьями. Или даже к запутанным отношениям Владимира Маяковского и Лили Брик с благоверным Осипом, по соседству с которыми жил кинодраматург. Поиски новой морали тогда действительно занимали умы многих – и находили выражение в разных, подчас дерзких и причудливых, формах.

Социально-исторический контекст исключительно важен. Дружба Николая и Владимира возникла в гражданскую войну, когда приходилось терпеть лишения («укрываться одной шинелью»), и отрывной календарь на стене с портретом товарища Сталина свидетельствует, что ни о каком отступлении от идеалов коммунизма речи не идёт. Вот только суровые фронтовые реалии уступили место не просто миру. На дворе – разгар НЭПа, и разговоры об исчерпании потенциала восстановленных рыночных механизмов звучат громче и чаще. Строитель-прораб, к счастью, не пополнил ряды завсегдатаев кабаков, но приметы времени легко просматриваются в убранстве жилища. А главное, убогая мещанская доля отводится Людмиле, чьи дни уходят без остатка на однообразные бытовые заботы. Гость увидел в ней женщину, мало того, поразился красотой и чуткостью натуры той, кому отведена участь рядовой домохозяйки… Вот только романтика высоких чувств постепенно остывает, иссякает, сходит на нет – и новый избранник, забыв, как водил возлюбленную на свидания (от посещения кинотеатра до захватывающего дух полёта над Москвой), становится всё больше похож на супруга. Хуже того, мужчины по-своему смирились с пикантной ситуацией, коротая вечера за игрой в шашки. И тем не менее ответственное (судьбоносное!) решение принять хочешь не хочешь придётся. Причём каждому из невольных участников ménage à trois по-советски. 3-ю Мещанскую улицу ещё несколькими годами ранее (в 1922-м) переименовали в 3-ю Гражданскую, однако сущностной трансформации жителей, увы, не произошло… «Накормить-то мы, конечно, накормим, а вот чтобы мозги переделать – тут и десяти лет мало. Может, и двадцати не хватит», – проницательно заметит сознательный (даром что вышедший из поповичей) красноармеец Некрасов в фильме «Служили два товарища» /1968/.

Шкловский и Роом (между прочим, гордившийся тем, что успел поучиться в Петроградском психоневрологическом институте) придумали массу вещей, позволивших чисто кинематографическими средствами – визуально – выразить изменчивое внутреннее состояние персонажей. Вынесенные в интертитры реплики редки, но точны, упор же делается на выверенные мизансцены, на безошибочные (порой не исключающие толики эксцентризма) жесты актёров², на выпуклые детали, на остроумные визуальные метафоры. Вспомним для примера ироничные кадры с кошкой, замечательно улавливающей настроение хозяев, да и панорамные виды мегаполиса принимают почти импрессионистское звучание (не под влиянием ли поисков Дзиги Вертова и других документалистов-новаторов той эпохи?). Картина по сию пору остаётся образцом выдающегося мастерства в раскрытии характеров, претерпевающих эволюцию на глазах у изумлённых, эмоционально сопричастных зрителей. «Уезжаю… Больше не вернусь на вашу Мещанскую», – обещает в прощальной записке своим горе-мужьям Людмила, отправившись (с ребёнком, которого вскорости должна родить) навстречу неизвестному, но манящему будущему. Любовная лодка, как и у Маяковского, разбилась о быт, но испытания позволили женщине понять: мир вовсе не ограничивается просторами столичной улицы, носящей «устаревшее» наименование.

.

__________
1 – Не последнюю роль сыграли усилия Николы Наполи, отвечавшего за прокат кинопродукции СССР и попутно занимавшегося разведывательной деятельностью.
2 – Как ни печально, и Владимир Фогель, и Николай Баталов покинули наш бренный мир в молодом возрасте.

Прим.: рецензия публикуется впервые

---

---