Остановился поезд / Ostanovilsya poezd (1982)
Полнометражный фильм.
Другие названия: «Остановился поезд» / «The Train Has Stopped» (международное англоязычное название).
СССР.
Продолжительность 96 минут.
Режиссёр Вадим Абдрашитов.
Автор сценария Александр Миндадзе.
Композитор Эдуард Артемьев.
Оператор Юрий Невский.
Жанр: драма, детектив
Краткое содержание
Из-за нехватки свободных мест в гостинице в номер, занятый Игорем Малининым (Анатолий Солоницын), временно подселяется Герман Иванович Ермаков (Олег Борисов). В ходе знакомства выясняется, что они земляки. При этом первый работает журналистом и, поскольку накануне ехал в пассажирском поезде, который лишь чудом — ценой жизни машиниста — не потерпел крушение, остался в городке, в то время как последний прибыл для расследования обстоятельств чрезвычайного происшествия.
Также в ролях: Михаил Глузский (Пётр Филиппович Пантелеев), Нина Русланова (Мария Игнатьевна, глава администрации), Людмила Зайцева (Тимонина, вдова машиниста), Николай Скоробогатов (Павел Сергеевич Голованов, начальник депо), Пётр Колбасин (Валерий Губкин, помощник машиниста), Иосиф Рыклин (врач), Станислав Коренев (заместитель главы администрации), Валерий Лысенков (телеоператор), Лидия Савченко (школьная учительница), Александра Харитонова (Воробьёва, стрелочница), Галина Данелия-Юркова (режиссёр телевидения).
© Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com
Рецензия
© Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com, 22.06.2013
Авторская оценка 9/10
(при копировании текста активная ссылка на первоисточник обязательна)
Лента вовсе не была оригинальной по тематике – напротив, в первой половине 1980-х появилось сразу несколько фильмов-катастроф1 (термин, изначально использовавшийся применительно к западному, в первую очередь голливудскому, кинематографу, постепенно распространили и на отечественные кинопроизведения), посвящённых железной дороге. Причём советские режиссёры в ещё большей степени, чем коллеги из капиталистических стран, уделяли внимание – наряду со зрелищной составляющей – не только поведению людей в ходе ликвидации последствий аварии, но и анализу человеческого фактора в самом возникновении внештатных ситуаций. Другое дело, что Вадим Абдрашитов и кинодраматург Александр Миндадзе чуть ли не демонстративно идут на самоограничение, сводя до необходимого минимума (более того, частично прибегнув к приёму отражённого действия) эффектные кадры – в прологе. Пассажиры поезда, вообще говоря, не успели толком ничего понять – и лишь на следующий день, в застольных беседах в вагоне-ресторане, пытаются восстановить картину произошедшего, обмениваясь слухами и высказывая соображения невольных участников инцидента. И далее действие выстраивается по законам, скорее, детектива, хотя и с углублением не столько в специфику работы правоохранительных органов или судебной системы, сколько в ту социальную среду, выходцами из которой являются действующие лица. Собственно, художественный метод был опробован тандемом ещё в ранних работах, однако до эстетического совершенства – доведён в фильме с немного странным и запутывающим названием «Остановился поезд». Забегая вперёд, отметим, что смена стилистики в постановках, увидевших свет после некоторого перерыва, уже во второй половине десятилетия, как раз стала итогом поисков нового, не менее плодотворного творческого пути.
В разгар «оттепели», в «Человеке на рельсах» /1957/, поляк Анджей Мунк призывал соотечественников не абсолютизировать идеологические и просто житейские представления, которые, даже будучи в целом верными, отнюдь не обязательно оказываются решающими в критической обстановке. Расследование установило, что Оцеховский, вполне заслуженно недолюбливаемый товарищами, не скрывавший обид на начальство и чуть ли не на весь социалистический строй, в который не вписывался и вписываться не хотел, не проявил и тени колебаний, пожертвовав собственной жизнью ради спасения других… По прошествии примерно четверти века, в аналогичных (во всяком случае – очень похожих внешне) обстоятельствах, на первый план выходят иные подробности. Тот факт, что машинист совершил мужественный поступок, ни у кого не вызывает сомнений, – однако Ермаков выступает против самой идеи воспевать подвиг в мирное время, явившийся результатом преодоления не опасности объективного характера (природный катаклизм или диверсия), а чужой халатности. С этим, как постепенно выясняется, категорически не согласен его сосед по гостиничному номеру и новый хороший знакомец Малинин, выражающий, можно сказать, общественное мнение всего городка, настроенного не раздувать скандал и не выискивать виновников. Зачем, какой смысл?.. Особенно если учесть, что престарелый сцепщик Пётр Пантелеев, под давлением следователя сознавшийся, что нарушил инструкцию и не поставил второй тормозной башмак, скоропостижно скончался в больнице, и никто, включая вдову машиниста, не желает увеличивать число пострадавших от и без того драматического происшествия. Отвлечённый, абстрактно-философский спор между свежеиспечёнными приятелями обостряется (едва не завершается рукоприкладством!) в тот момент, когда журналист берёт на себя смелость прямо вмешаться в ход событий, опубликовав в газете патетическую статью.
Так кто прав? Кто отстаивает истину? С одной стороны речь идёт о вопросе, который сложно переоценить, – о профессиональной дисциплине. О том, что инструкции в любых высокотехнологичных отраслях, будь то авиация, наземный транспорт или промышленность, пишутся кровью – по максимуму учитывают потенциальные риски и накопленный опыт, в первую очередь опыт негативный. Ссылки на то, что «я всегда так работал», что всё равно никто не выполняет предписания в полном объёме, что в разгар туристического сезона, когда график летит к чертям, не до соблюдения формальностей, кажутся детским лепетом в свете имевших место последствий, которые, к слову, могли быть несоизмеримо хуже. Ведь и пресловутый закон Мерфи, гласящий, что если неприятность возможна, то она обязательно случится, относится в первую очередь к сложным процессам, где за всё – даже в случае проделок мифических гремлинов2 – несёт ответственность исключительно человек. И как можно, обладая достаточной полнотой сведений, навязывать людям ложный образ действительности, цинично игнорируя тот жизненно важный урок, который следует извлечь из эпизода, чтобы ничего подобного не повторилось в будущем?! Но с другой стороны существует понятие меры, даже в уголовном кодексе нашедшее отражение в термине «смягчающие вину обстоятельства». Закон, конечно, есть закон – только зачем акцентировать внимание на негативной стороне явлений, нагнетая мрачную атмосферу? «Да, это не вся правда. Не вся. Но пусть лучше старуха мать получит пенсию за героя-сына, чем пострадают ещё какие-то люди», – говорит Игорь, поясняя, что побудило его взяться за перо. Авторы, надо полагать, намеренно не раскрывают, кому симпатизируют лично – кого бы поддержали в полемике. Более того, прерывают повествование на полуслове – демонстративно не показывают, как же рассудила сама жизнь. Эпилог под тревожную электронную музыку Эдуарда Артемьева оставляет зрителя в невесёлых раздумьях и с ощущением, как сказали бы те же поляки, морального непокоя в душе.
Между прочим, главный конфликт проигрывается на ещё одном, далеко не очевидном уровне. Годы учёбы в Алма-атинском техникуме железнодорожного транспорта позволили режиссёру достичь убедительности, доходчиво передать суть, казалось бы, узкоспециальных проблем, а попутно он не без скепсиса осветил деятельность коллег – служителей муз, оперативно приглашённых для увековечения подвига машиниста. И всё-таки гораздо важнее, что без видимых усилий со стороны кинематографистов кинопроизведение выходит за рамки частного случая. В диспуте следователя и журналиста нашла выражение одна из, безусловно, стержневых тенденций так называемого «застоя», когда велась нешуточная, пусть и не афишируемая, борьба идей на тему «Как жить дальше?». Какой линии надлежит придерживаться: на безусловное верховенство закона, на предельно суровые меры к злоумышленникам и лицам, допускающим небрежность, – или всё-таки на максимальную гуманность, на снисхождение к простым людям, имеющим право на ошибку и трудящимся, как умеют?.. Время показало, что непростительно быстро возобладал наихудший курс – и что оба оппонента, виртуозно сыгранные Олегом Борисовым и Анатолием Солоницыным3, потерпели поражение. Что резонные аргументы, приводимые Ермаковым, были доведены до абсурда – и в «перестроечном» угаре использовались в качестве «железных» доводов в измышлениях о неэффективности государственно-экономической системы в целом. И вместе с тем – красивые лозунги о потребительском рае для рядовых граждан, за которых искренне радел Малинин, служили прикрытием намерений части элиты банально присвоить общенациональное достояние. Но это будет совсем другая история, которую Вадим Абдрашитов и Александр Миндадзе в поздних работах, к сожалению, не смогут так же впечатляюще и глубоко осмыслить, как период тревожного затишья перед магнитными бурями – в своей вершинной, на мой взгляд, ленте, справедливо отмеченной государственной премией РСФСР.
.
__________
1 – «34-й скорый» /1982/, «Магистраль» /1982/, «Поезд вне расписания» /1985/ и даже… «Поезд-беглец» /1985/ перебравшегося в США Андрея Кончаловского.
2 – Так английские лётчики и авиамеханики в шутку называли невидимых существ, из-за которых якобы возникают неисправности в самолётах.
3 – Как ни грустно, роль стала последней в его кинематографической карьере.
Прим.: рецензия публикуется впервые
Материалы о фильме:
Плахов Андрей. Энергия фильма // Советский экран. – 1985, № 6. – С. 11.
Стишова Елена. Смерть героя // Искусство кино. – 1991, № 10. – С. 41-43.
Егоров А. Черты нового в героях киноэкрана // Советский экран. – 1985, № 7. – С. 4-5.
Власов М. Высокая цена истины // Искусство кино. – 1983, № 1. – С. 22-35.
Сулькин Олег. Польза живых контактов // Советский экран. – 1986, № 10. – С. 10.
Материалы о фильме (только тексты)
Добавить комментарий