Тем более вызывает уважение Джеки Чан, который, хотя и вряд ли претендовал на выдвижение на премию «Оскар» (подобно Пэту Морите), создаёт глубокий и оригинальный характер, вовсе не являющийся бледной тенью сэнсэя Мияги…
Чарльз Бронсон настолько органичен и убедителен, что зритель с повышенным вниманием следит за каждым действием (можно не сомневаться, заранее продуманным и выверенным!) убийцы экстра-класса – например, в погружённом в тревожную тишину, полностью избавленном от разговоров прологе…
Вообще-то Фрэнк Сталлоне позиционирует себя прежде всего певцом (где действительно добился неплохих результатов, сочинив и исполнив, в частности, шлягер Far from Over) и боксёром-любителем, понимая, что на поприще лицедея остаётся в тени Сильвестра…
Словом, ставка на необычное – неожиданное для поклонников – жанровое решение, которое было немыслимо вне родного кинематографа (боссы «фабрики грёз» точно не позволили бы Джеки попробовать себя в драматическом амплуа), оправдалась не вполне…
Главным достижением стали (во всяком случае – должны были стать) специальные эффекты и компьютерная графика, позволившие кинематографистам замахнуться на создание особого мира, максимально точно, надо полагать, передающего атмосферу первоисточника…
Не думаю, что будет преувеличением утверждать: привлекла фигура такого незаурядного человека, как Ман, отлично сыгранного Донни Йеном, который доказал, что за скупостью эмоций скрывается необоримая сила духа и беззаветная приверженность добру и справедливости…
Отдуваться за всех пришлось Пэту Морите, который, разумеется, понимал, что стал заложником одной роли, – но которому выбирать (в силу возраста и специфического типажа) было в общем-то не из чего. Присутствие артиста-ветерана не спасло авторов от коммерческой неудачи…
В четвёртой части, пожалуй, в ещё большей степени, чем в предыдущих, слышны нотки не просто иронии, а… обезоруживающего юмора абсурда, которым волей-неволей приходится проникнуться напарникам, дабы в нужный момент не потерять самообладание…
Цзин Вон если и уделяет внимание дворцовым интригам, попыткам овладения священной Сутрой сорока двух глав или борьбе за власть между императором, бунтовщиками и набирающими силу военачальниками, то, кажется, лишь для того, чтобы довести привычные мотивы до абсурда…
Позволяя себе какой-нибудь гэг или курьёзную ситуацию, Чан словно стыдится этого – и быстро переключается на высокий пафос, изобличая оккупантов, эксплуатирующих бедных китайцев, и их пособников из числа местных преступников, помогающих тайно вывозить культурные ценности…
