Вебер не был бы Вебером, если б ограничился обыгрыванием хронической неудачливости – качества, не так уж редко эксплуатируемого в комедиях. Французский режиссёр и сценарист словно задался целью досконально – с философской и психологической точек зрения – исследовать феномен невезения как таковой…
Фил Карлсон, будучи режиссёром опытным (впрочем, он так и не вышел за рамки ремесленника), замечательно сыграл на расхожих представлениях о беззаконии, царящем не только в «каменных джунглях», но и на просторах «одноэтажной Америки». Ему и сценаристам даже не пришлось выдумывать никакого одиночку-храбреца…
Сеньору Эскивель сразу же окрестили продолжательницей славных традиций магического реализма, хотя лично я склонен согласиться с мнением тех, кто считает, что до уровня почитаемых ею Габриэля Гарсиа Маркеса и Исабель Альенде писательница всё же недотягивает…
Режиссёр-кинодраматург не лукавил, уверяя, что выбор «профессии» главных героинь послужил средством максимально обострить конфликт. Речь же не об элитных (точнее, считавшихся таковыми возжаждавшей денег и свобод позднесоветской молодёжью) столичных валютчицах…
Первая приходящая на ум мысль – что руководство Warner Bros. не позволило постановщику, известному мастеру саспенса, перенести на кинополотно все «грязные» секреты жителей Лос-Анджелеса (включая состоятельных, высокопоставленных, знаменитых персон), с въедливостью хроникёра обрисованные сочинителем…
Эффект бабочки, заключающийся в том, что любая деталь, не замеченная самонаречённым демиургом по причине кажущейся незначительности, грозит обернуться архиважной, срабатывает с неумолимостью рока…
Фонтанирующие известной (во всех смыслах – кинематографической) насмешливостью, почти абсурдностью ситуации проистекают будто по воле Фатума, доброго для людей хороших и ничего не сулящего тем, кто того не заслуживает. Это создаёт поразительный контраст…
Перенос действия в современность не потребовал никаких усилий: описанные Кесселем нравы «ревущих двадцатых» на удивление точно рифмовались с умонастроениями времён экономического бума. Вместе с тем назревало и нечто принципиально иное. Луис Бунюэль в очередной раз продемонстрировал поразительную прозорливость…
Особый интерес вызывает линия, указывающая на связь «подвигов» маньяка с… достижениями Ричарда Менсфлда, чьё преображение на сцене (прямо на глазах у изумлённой публики) из интеллигентного доктора Джекилла в безумного мистера Хайда дало Фредерику богатую пищу для размышлений…
Как тут не посочувствовать бедолаге Пьетро, у которого ловкий конкурент уводит из-под носа грант – и которого, слишком деликатного, вечно обманывают подростки, внаглую не оплачивающие репетиторские услуги? А Альберто – лучше? Каково гениальному химику вкалывать мойщиком посуды?!.
