Оглянись во гневе / Look Back in Anger (1959)
Краткая история секса в кино (не вникая в детали)
Секс — это та специя, которая обязательно присутствует как в авторском (авангардистском), так и в жанровом(коммерческом) кино. Может быть, секс – это единственное, что есть общего у больших художников, крепких профессионалов, ремесленников и порнохалтурщиков.
Сначала сузим задачу – речь пойдет именно о сексе, а не о порнографии, которая появилась фактически одновременно с фильмами Мельеса и уже тогда была похожа (с учетом технического несовершенства) на современную. Под сексом в кино условимся считать несколько минут в художественном фильме, во время которых обнаженные актеры изображают интимные отношения. Причем сцена эта должна соответствовать логике драматического развития. …Условной датой появления секса в большом кинематографе в таком случае можно считать 1933 год — именно в том году двадцатилетняя чешская актриса Хеди Ламар пробежалась голышом в фильме «Экстаз». Она произвела тогда такой фурор, что была немедленно переведена в Голливуд и стала американкой.
Однако, с высоты прошедших десятилетий пробежка этой женщины от оставленной на песочке одежды до поверхности пруда сколько-нибудь сексуальной не кажется.
2
Странно: вроде и на месте у нее все – даже по современным требованиям – а никаких импульсов спинной мозг в соответствующие места не посылает. Даже неудобно подсматривать за пожилой женщиной становится. Пожилой женщиной? Так ведь ей на экране 20 лет! Может быть все дело в отсутствии звука и плохой обтюрации? А что если бы была возможность снять всю эту сцену «Аррифлексом» на «Кодак» с «Долби»? План вышел бы возможно сюрреалистичным, но опять-таки вряд ли сексуальным. Очевидно в нашпигованном поствикторианским ханжеством сознании людей того времени секс как ни странно действительно не ассоциировался просто с наготой. «Ну и что ж что голая, я просто купаться иду.» (Купались — ведь все голые, только в разных местах). И наоборот, появления на общих пляжах сопровождалось укутываниями и непереносимым жеманством, с замером температуры воды еле выступавшим из купальника оттопыренным мизинцем. (Понятно, что речь идет не о деревенских жителях и рабочих).
Секс мыслился только в будуаре под томные звуки музыки, проникающей сквозь портьеры, за которыми прятался небольшой оркестр. С одной стороны, это было как бы невинно, с другой – свидетельствовало о существовании зверской цензуры в сознании, которая, с точки зрения Фрейда (классического периода), была основным источником неврозов. Половой вопрос игнорировался и как бы не существовал — и в жизни и в кино. В 1934 году, например, в знаменитом фильме Ф. Капры «Это случилось однажды вечером» (ItHappendOneNight), оказавшиеся в одной комнате разнополые герои были вынуждены спать, разделенные занавеской.
…Поцелуйчики 50-х по стандартам кодекса Хейса тоже можно не принимать во внимание, хотя есть смысл вспомнить фильм 1958 года Тони Ричардсона «Оглянись во гневе», где рассерженный молодой Ричард Бартон играл в медведя и белочку с Мэри Уре — не явную сексуальную игру, в которой секса, тем не менее было значительно больше, чем во всех фильмах тридцатых годов вместе взятых.
Секс, конечно, взят там в большие фигурные скобки. Режиссер фильма «Комната в мезонине» (Room At the Top, 1959) Джек Клейтон сильно раздел своих героев, чем подготовил массовое сознание к дальнейшим достижениям.
У Годара в 1959-м в «На последнем дыхании» дела идут еще круче, но знаменитая сцена Бельмондо и Джин Сиберг под простыней все же сегодня как-то не смотрится. Так называемые «богини секса» (sexgodesses) 50-х годов Монро, Джейн Рассел и Джейн Менсфилд так на экране и не разделись (якобы подражающая Мерилин Мадонна позволяет себе такое, что Монро и не снилось), а идеология их сексуальности целиком принадлежит первой половине столетия.
Настоящий секс в кино начался, конечно со второй половины 60-х, а точнее с «Фотоувеличения» («Блоу ап») Антониони, когда Джейн Биркин с подружкой, раздевшись до колготок, забрались в громадный бумажный фотофон и начали там прыгать, сбивая его в этакую пружинистую волнистую массу, а Дэвид Хеммингс к ним присоединился, окончательно раздел, и судя по всему трахнул. (Хеди Ламар в эту бумагу может быть тоже залезла, но скорее всего только беспомощно барахталась бы в ней, не достигая нужного эффекта. Хеммингс (по идее) не должен был бы к ней прикасаться – он должен был бы вызвать скорую психиатрическую помощь.)
Но, конечно, перевернувшим все в киносексе фильмом стало «Последнее танго в Париже» Бертолуччи. Отвлечемся сейчас от эпохальных сексуальных сцен фильма, скандализировавших
3
киномирв 1973 году. Вспомним улыбающуюся Марию
Шнайдер, сидящую на подоконнике в одних обтягивающих джинсах и слушающую Брандо, играющего на губной гармонике. Её большая обнаженная грудь совершенно её не тревожит, как если бы это была рука. Нагота для неё не является проблемой — как таковая не является проблемой для голого ребенка, играющего на пляже.
Но вместе с тем — её образ в той сцене является максимально сексуальным.
Как ни странно, в психологическом плане они составляют здесь пару с Хеди Ламар: обе как бы не замечают своей наготы. Ламар — потому что ее секс репрессирован и изгнан («сублимирован») из области сознания. «Бейби — бумер» Шнайдер, наоборот, (не замечает, что она голая) потому что ее секс полностью (в соответствии с теориями Вильгельма Райха) разряжен, или имеет возможность в любой момент разрядиться оргазмом.
…Важнейшим моментом существования секса в кино, является различное к нему отношение в Голливуде и Европе. Вот, например, американский фильм (правда снятый английским режиссером) «9 с половиной недель» – вроде бы заимствующий сюжетную схему и характеры у «Последнего танго в Париже». ОН, ОНА как «анонимные индивидуальности в чистой экзистенции», секс как попытка преодоления некоммуникабельности и т.д.
Однако снят этот фильм в абсурдистски-изобретательной манере даже не видеоклипов, а рекламы «Пепси-колы». Так и ждешь после очередного ударного эпизода фирменную фразу: «Новое поколение выбирает секс!».
А вот обратный случай: американец Филип Кауфман, снимающий в квазиевропей-ской манере насыщенные чувственностью фильмы. «Невыносимая легкость бытия» – самый известный на сегодняшний день фильм режиссера в полной мере демонстрирует его художнические пристрастия. С благословения Милана Кун-деры – автора литературного первоисточника – Кауфман вместе со сценаристом Жан-Клод Карьером «вылущили» из многослойного романа его «любовный костяк» и сконструировали концепцию фильма как исследование взаимосвязи сексуальной и социальной революций. Все-таки «невыносимая легкость» пришедшая с сексуальной революцией, тем или иным образом приблизила революцию социальную. Поэтому то обстоятельство, что советские танки раздавили не только «пражскую весну», но и судьбы героев, выглядит в фильме совершенно закономерно. Таким образом оправдывается сама эта точка зрения на политику — из постели. Всё это вроде бы похоже на «новое левое» политическое кино 60-х, — я имею в виду фильмы типа «Я любопытна» В. Шемана – но насколько это было меха-
4
нистично там, настолько это органично у Кауфмана. (Фильмы Шемана «Я любопытна – желтый» (1967) и «Я любопытна – голубой» (1968) представляли собой винегрет из квазидокументальных интервью, которые брала актриса Лена Нюман у различных политических деятелей, перемежающихся откровенными постельными сценами с участием той же Лены).
Неожиданно появляется в фильме тема «американец в Европе», а беря шире – «американец в мире». Потому что чехи, которых изображает в фильме интернациональная команда актеров (француженка Бинош, шведка Олин и англичанин Дей-Льюис) все же слишком похожи на абсолютно нетерпимых на любые покушения на их свободу американцев, волею судеб оказавшихся в тоталитарном государстве. Тема, которая проявила себя в «Легкости» как бы на подсознательном уровне – «Американец в Европе в поисках секса», выходит на поверхность в следующей картине Кауфмана – «Генри и Джун», повествующей о жизни писателя Генри Миллера в Париже, в период написания им знаменитого романа «Тропик Рака».
В фильме рассказывается о действительных событиях и людях (сценарий базируется на дневниках эротической писательницы Анаис Нин – любовницы Генри Миллера). Степень сексуальной откровенности фильма заставила американских прокатчиков придумать для фильма специальный рейтинг PG-17. Только так можно было прокатить этот фильм в приличных кинотеатрах.
Тем временем в Европе процветает Тинто Брасс, режиссер знаменитых «Калигулы», «Ключа», «Паприки» и недавно потрясшей московских видеоманов секскомедией «Так поступают все женщины», которого можно было бы назвать порнографом, если бы не его явный талант постфеллиниевского направления.
Поразившая воображение советской аудитории «Империя чувств» Ошимы – не лезет ни в какие рамки, потому что репрезентирует глубоко восточный менталитет.
…Большинство последних триллеров, включая «Роковое влечение» и «Основной инстинкт» использует секс как важный элемент драматургии, создавая новый популярный жанр – «эротический триллер» (читайте о нем статью «Сумерки людей»).
А вообще говоря без секса современное кино никак не может обойтись. Эта та специя, которая обязательно присутствует как в авторском (авангардистском), так и в жанровом (коммерческом) кино. Он есть и у Гринуэя и у Верхувена. Может быть секс – это единственное, что есть у них общего.
В. ЭШПАЙ
5
Добавить комментарий