Родня / Rodnya (1982)
И3 ПЕРВЫХ РУК
Виктор МЕРЕЖКО СО СПИНЫ И В УЗКИХ БРЮКАХ
142
Не знает его лишь исчезающе малый процент населения нашей родины – те, кто не смотрит телевизор.
Все остальные российские граждане, даже если их растолкать ночью и спросить, ответят, прежде чем отматериться и перевернуться на другой бок: «Мережко? Да он только что на экране светился. И вчера. И позавчера!» Да, его лицо не сходит с телеэкрана, он вел «Кинопанораму» и ведет «Мое кино», он президент киноакадемии «Ника» и фестиваля «Киношок». По его сценариям поставлено около 50 фильмов – больше чем весь российский кинематограф смог осилить за последние годы… Недавно в Центральном Доме кинематографистов он отметил свой тройной юбилей – 30 лет в кино, 20 лет в театре и 10 лет на ТВ. Кажется, о нем все известно. Но каков он не в лицо, а со спины – незащищенный, домашний, со своими семейными и рабочими проблемами?
– Виктор Иванович, а ведь на юбиляра вы не похожи, и, не примите за комплимент, не скажешь, что вам уже 60. Помните, как на «Киношоке-96» вы вошли в тройку секс-символов фестиваля и только из-за неповоротливости вашей партнерши и слишком узких брюк не стали победителем?
– Но это же был шутливый конкурс…
– Что-то ничего не слышно о «Лисе Алисе», которую вроде бы давно уже начал снимать в Грузии Евгений Лунгин…
– Вроде бы снимает, только не Лунгин, а сам продюсер – Теймураз Баблуани. Он, между прочим, стал очень крутым предпринимателем. Начиналась картина как российско-французская, потом подключилась Грузия. Баблуани не сработался с Лунгиным, отстранил его и сам стал снимать. Когда я позвонил ему: «Темур, а кто снимается у тебя?», он заорал: «Нэ твое дэло! Хочэшь фильм имэть или хочэшь знать, кто снимается? Я, Витя, приеду и покажу тебе. Мне надоели твои Лунгины!» Вот я и дожил: не знаю, ни кто снимает, ни кто снимается в фильме по моему сценарию. Вроде Баблуани снимает. А может, и нет… Но то, что картина движется, это точно.
– И о чем?
– Молодая девушка знакомится с немолодым мужчиной, скажем, моего возраста. Она из простой-простой семьи, а он из элитарной, грузин. Она влюбляется в него, но всякие попытки добиться взаимности ни к чему не приводят. Он попросту обманывает ее. И тогда она решается на крайний шаг и похищает дочку этого грузина, свою ровесницу… Как видите, есть тут где развернуться и режиссеру, и актерам. Господь Бог дал мне способность, извините за нескромность, писать хорошие характеры.
– Пересказывая сюжеты, вы не опасаетесь, что их могут того… слямзить?
– Не успеют, потому что никто не пишет быстрее меня.
– Какое сейчас у вас настроение, когда позади предъюбилейные хлопоты и юбилейный гром аплодисментов?
– Рабочее. Только-только закончил пьесу «Кавказская рулетка». Сначала хотел ее назвать «Чеченская рулетка», а потом понял, что будет слишком конкретно. Это камерная пьеса. Действие происходит в купе вагона. Всего три персонажа: женщина, которая ищет сына, попавшего в плен на чеченской войне, русская девушка-снайпер, воевавшая на стороне чеченцев, и проводник вагона.
– Вы, однако, в первую очередь кинодраматург…
– В подготовительном периоде несколько фильмов по моим сценариям. Один из них – «Три женщины
143
и один мужчина». Сюжет построен на том, что в России встречаются немолодые уже и одинокие двоюродные сестры, чтобы закончить жизнь в мире и согласии. Но вот они одновременно влюбляются в молодого мужчину. И их жизнь превращается в сущий ад…
Есть еще один проект, который меня невероятно греет, его условное название «Нулевой киллер». По жанру это трагимелодрама – о человеке, который в силу разных обстоятельств вынужден стать наемным убийцей. Только что от меня уехал режиссер Виктор Прохоров – он будет постановщиком.
– Помнится, еще год назад вы, будучи художественным руководителем «Голдвидео», предполагали запустить 52-серийный телевизионный фильм «Москва, таможня». Что же помешало?
– Возникли некоторые проблемы с финансированием. Жаль, мы ведь не «мыльную оперу» собирались делать, а именно кино – с любовью, погонями, приключениями, стрельбой, с психологически мотивированными поступками, детально выписанными характерами. В поддержку этого проекта выступил Таможенный комитет, предоставил в наше распоряжение богатейший материал. Что мы знаем о таможне? Здесь и коррупция, и контрабанда, и мафия – и борьба со всем этим. Не в малой мере от таможни зависит благополучие государства. Мы хотим показать таможенника как человека дела, чести, мужества, ума. Для «разгона» я написал сценарии шести первых серий, мы уже готовы были приступить к съемкам, но… Проект, однако, не похоронен – ведем переговоры.
– Сценарии ваших фильмов заставили говорить о вас как о знатоке женской психологии. Как вы им стали?
– Просто люблю женщин – вот и весь ответ. Люблю!
– Когда вы почувствовали, что женщины к вам неравнодушны?
– Когда был совсем молодым. Но я на это не обращал внимания. Женщины были мне крайне необходимы в творчестве, а не в физическом отношении.
Вообще женщина для меня – загадка. Она настолько непредсказуема, парадоксальна и в том же время ортодоксальна. В ней Господь Бог намешал и черного и белого, и праведного и неправедного в таких сочетаниях и так, что… Я это понимал – интуитивно. Окончив ВГИК, написал сценарий «Вас ожидает гражданка Никанорова», фильм по которому был поставлен лишь десять лет спустя – Госкино зарубило. Впервые я тогда почувствовал интерес к женским характерам, понял, что они способны диктовать сюжет. Женщину ведь можно нагружать любыми поворотами, поступками, решениями. Из-за того, что она женщина, она все оправдает, все.
– У меня не раз возникало ощущение, что в своих сценариях вы рассказываете истории, так или иначе пережитые вами лично. Это действительно так?
– У меня мама была очень колоритная, непредсказуемая женщина. Она могла быть невероятно щедрой, открытой, и через секунду могла повернуть ситуацию в совершенно другую сторону. Ее звали Шура – так же, как и героиню фильма «Здравствуй и прощай». Это собранный характер – я писал ее с мамы и ее сестры, тети Маруси.
– К тому времени вы уже закончили ВГИК?
– И уже три года болтался без дела, без денег – меня никто не знал и знать не хотел. Снимал в Москве квартиру и жил с женой неизвестно на что. Я написал заявку на «Здравствуй и прощай», после некоторых трений она была принята, и я получил первый в своей жизни аванс – тыщу рублей – громадные по тем временам, а для меня и вовсе фантастические деньги.
Приехал домой: Господи, как же писать? Стал вспоминать маму, тетю Марусю, отца – а он похож по характеру на милиционера, которого потом играл Ефремов…
– Какой из ваших фильмов для вас самый дорогой, самый близкий?
– Когда их более сорока… Я бы назвал несколько «самых-самых»: «Здравствуй и прощай», «Гражданка Никанорова», «Родня», «Полеты во сне и наяву», «Прости», снятую на «Беларусьфильме» и мало кем виденную картину «Под небом голубым». Из них «самый-самый-самый» – «Полеты…».
– Герой Янковского – это вы?!
– Не совсем, это больше мой старший брат. Очень сложная у него была судьба. И как-то странно, загадочно умер всего в 51 год. Он офицер-отставник, работал в КБ, которое ненавидел, – там процветали интрига, склока, любовь, флирт, ненужность, заброшенность, бессмысленность. Я заходил туда к Володе и на себе ощущал эту тяжелую, затхлую атмосферу, в которой пребывали не реализовавшие себя люди.
Но эта картина и обо мне, хотя я вроде бы состоявшийся человек. А все равно внутри есть тоска. Я в себе вижу многое такое, о чем никто и не подозревает. Лично мое вошло в фильм, например, и то… Помните, как герой решил поехать к матери? Я таким же образом ехал из Одессы в Черкассы…
– А что в «Прости» ваше?
– Это такая, знаете, была немножко спекулятивная работа. Я знал, что женщина, уличив мужа в неверности, пытаясь пойти по рукам, чтобы получить моральное удовлетворение, своего рода компенсацию за пережитое унижение, на самом деле сама себя этим наказывает. Но не скажу, что здесь отражен личный мой опыт, – он гораздо более интересный и разнообразный. Картина имела невероятный успех. Так вышло, что и я в ней снялся, и моя дочка Маша – в роли дочери героини Андрейченко.
– Вот, оказывается, когда она стала актрисой, а все-то думают, что с «Клубнички». Кстати, а как ее угораздило туда попасть?
– Маша училась четыре года в Бельгии, на факультете переводчиков, невероятно устала за границей, вернулась домой и окончила Высшие курсы телевизионных ведущих при «Останкино». А затем поступила в Институт стран Азии и Африки – хотела китайский язык изучать (французский и английский она знает блистательно). И вдруг режиссер Юрий Беленький предложил ей главную роль в «Клубничке» – я здесь, поверьте, не при чем, более того, был против…
Сейчас Маша учится на 1-м курсе во ВГИКе, на режиссерском факультете в мастерской Владимира Кобрина, будет осваивать рекламнокомпьютерную мультипликацию.
– Неужели работа в телесериале стала для нее очередным «платьем», которое надоело носить? Она же ни в чем не уступала своим именитым партнерам…
– Маша расценивает свой актерский опыт как невероятно полезный для учебы. А в будущем, кто знает… Недавно вот ей предложили сняться в главной роли в одном фильме – отказалась, сценарий показался плохим.
– Раньше, я слышал, у вас были проблемы с сыном…
– Это раньше: и с учебой, и с отношениями в классе. В общем, приходилось вмешиваться. Года три назад в «Московском комсомольце» была заметка о том, что Виктор Мережко обвиняется в истязании ребенка. А дело было так: Ване сломали руку и выбили зуб, и я поехал в школу на разборку. Разыскал обидчика, затащил в кабинет директора школы.
– И вломили ему?
– К счастью, нет. Если бы вломил, не отмылся бы. И без того столько шуму было… Сейчас мой сын учится в десятом классе. Радует тем, что становится хорошим музыкантом. Между прочим, самостоятельно овладел техникой игры на электрогитаре. У него есть свой ансамбль, с которым, кстати, он исполнил номер на моем юбилейном вечере в Доме кино. Ваня к тому же и сам сочиняет. Сегодня вот сыграл мне с приятелем одну композицию. Мне очень понравилась: такая проникновенная, захватывающая. «Чья музыка?» – спрашиваю. «Моя, папа». Как же мне было приятно это услышать!
– А что с учебой? Десятый класс все-таки…
– Когда ушла из жизни моя Тамарочка… Он настолько стал мужчиной… Я его совершенно не контролирую, ни уроки, ни остальные. Слежу, конечно, но не так, как раньше. Он сам планирует свое время. Выдалась свободная минута – играет на гитаре. Или идет ко мне в мастерскую на тренажер… И вообще наша семья как-то осознала, что жизнь – штука ответственная…
Беседовал и фотографировал Геннадий БЕЛОСТОЦКИЙ
145