Лично замечал, как даже у зрителей, глубоко чуждых сантиментам, слёзы наворачивались на глаза во время сеанса, особенно – ближе к развязке, когда героини одна за другой трагически (и героически!) уходят из жизни…
Режиссёр, не без гордости сообщавший, что, готовясь к съёмкам, провёл кропотливую исследовательскую работу, постарался выстроить повествование таким образом, чтобы раскрыть характеры персонажей в их развитии. Но в этом, как ни парадоксально, заключаются одновременно и сильная, и слабая сторона кинопроизведения…
Продюсеры, в числе которых находился и сам Джозеф Лоузи, были вправе рассчитывать на коммерческий успех (с налётом скандальности), достаточный для того, чтобы компенсировать производственные затраты в размере $2,5 млн., и одновременно – на заметный художественный резонанс…
Юрий Озеров, прошедший всю Великую Отечественную войны, которую начал рядовым связистом, а закончил в звании майора, с двумя орденами и несколькими медалями, ещё во время Кёнигсбергской операции дал себе зарок когда-нибудь поведать о советских воинах – победителях и освободителях…
Нет, уважаемые кинематографисты, шутите (бездарно): не товарищ вам Чкалов, пользовавшийся почётом у соотечественников и огромным авторитетом у первых лиц государства, славившийся не только беспримерной личной храбростью, но и крутым – бунтарским! – характером…
Важно, что остался в живых семнадцатилетний Марек, которому (а не, допустим, двуличному и подлому Древновскому, информатору и карьеристу) и выпадет шанс, отвечая на извечный вопрос «Зачем ты в мир пришел?», доказать оправданность высоких надежд поэта Циприана Норвида…
Вот только Билли Кван с неизбежностью разочаровывается в Сукарно, которого прежде считал национальным героем, гениально проводящим политику сдержек и противовесов, уподобляясь мудрому кукловоду из местного театра теней ваянг-кулит…
Режиссёр верен себе, практикуя – в полном соответствии с декларацией из книги «Киноки. Переворот» – «использование киноаппарата как киноглаза, более совершенного, чем глаз человеческий, для исследования хаоса зрительных явлений, наполняющих пространство»…
Получив свободу и став обычным садовником, которого не узнают даже юные обличители империализма с цитатниками в руках, Пу И достиг того, о чём прежде не мог и мечтать, – внутренней умиротворённости, бесследно растворившись в роскошных покоях Запретного города…
Нельзя грезить о справедливости и равенстве и вступать в договорённости с мафией, давно ставшей неотъемлемой частью существующего общественного строя – сросшейся с властными структурами, правоохранительными органами, бизнесом, церковью…
