Человек дождя / Rain Man (1988)

Рейзен О. Buddy-cinema // Видео-Асс Фаворит. – 1993, № 4. – С. 15-17.

ОЛЬГА РЕЙЗЕН, СЛОВНО ЗАПРАВСКИЙ НАЕЗДНИК, ПРИШПОРИВАЕТ СВОЮ КОБЫЛКУ ПО КЛИЧКЕ «ТАБУРЕТКА». ИЗ-ПОД ЕЕ ПЕРА ПРОДОЛЖАЮТ ВЫХОДИТЬ ВСЕ НОВЫЕ СЮЖЕТЫ-РАЗМЫШЛЕНИЯ О СОВРЕМЕННОМ КИНО.

Buddy-cinema

…Есть жанры, навязчиво ассоциирующиеся с определенными нациями: при упоминании мелодрамы в памяти возникает Индия, фильмов каратэ – Япония, вестерна – Америка. «Бадди синема» (кино приятелей) – американский жанр. Сам термин возник не так давно, его автор – теоретик кино Р.Колкер. А направление насчитывает не одно десятилетие и в кинематографе и в литературе.

Кино приятелей, известное по «Афере», «Моби Дику», «Скованы одной цепью» и еще сотням картин, означает, что в центре повествования мужская дружба (не обязательно двух мужчин, один из них может быть собакой, дельфином, мальчиком), что женщине отведена второстепенная роль, если она вообще присутствует на экране, что эта дружба – гимн порядочности, поддержке, взаимовыручке. В ней сфокусированы многие национальные американские ценности: в паре обычно представлены разные национальности, социальные слои, а то и представители человеческого и животного миров. Бадди синема – это, если угодно, иллюстрация дружбы народов, отсутствия национальных и классовых конфликтов и даже биозоологических барьеров. Как и положено жанру, в нем есть устоявшиеся каноны. Взаимоотношения приятелей чаще всего строятся на помощи более сильного более слабому. Поэтому друзья редко бывают равны – «некоторые равнее других»: национальность (классический вариант негр и белый), беда, в которой оказывается один из них, разница умственных потенциалов, как у героев стейнбековского «О мышах и людях», где один из центральных персонажей – идиот, из фильма в фильм отличают бадди. В традициях американской культуры – вспомним Фолкнера – доказывать неустроенность мира идеализацией и романтизацией умственно отсталых, предстающих примером благородства в море коррупции и карьеризма.

Социальная ангажированность американского искусства, чуть ли не более заидеологизированного, чем отечественное, опутанного всевозможными нравственными, религиозными, общественными нормативами, породило странного героя. С одной стороны, культ успеха, амбициозность достижения власти и денег, с другой – не всегда чистые средства на пути к цели – получить все, с третьей – мир в душе. Рефлексирующие образы редки в американском кино, поэтому три эти полюса чаше разведены: отрицательный персонаж – победитель, не получающий ничего, положительный – победитель, получающий все, и тот, кто не побеждает и не проигрывает, ибо попросту не вступает в игру. Эти последние, бунтари без причины, руководствующиеся отнюдь не основополагающими ценностями, равнодушные к успеху, предстают то беспечными ездоками, от одинокими ковбоями, то парой приятелей-бадди.

Бадди синема тесно связано с другим популярным жанром, кинематографом путешествий. Почти все, что происходит с приятелями, происходит в дороге или на кратковременных остановках, дома у них нет.

_______

Самые знаменитые «buddies»: 8 с половиной пар

Итак, для «buddy movies» необходимы отрицательные персонажи – всевозможные негодяи и преступники – чтобы быть наказанными, и герои, которые действуют заодно, сообща, плечом к плечу, локоть к локтю. Возможно, предвозвестниками современных кинематографических напарников были небезызвестные Том Сойер и Гек Финн, пример которых вдохновлял в детстве американских мальчишек. И не американских.

А вот самые удачные пары «buddy cinema».

1. «Буч Кэссиди и Санденс Кид» (США, 1966). Бунтари и пересмешники Буч (Пол Ньюмен) и Санденс (Роберт Редфорд) одна из первых и, пожалуй, до сих пор лучшая пара друзей, преданных и верных. У них даже девушка одна на двоих, а что может быть более верным доказательством мужской дружбы?!

2. «48 часов» (США, 1983). Пара, как говорится, «кофе с молоком»: белый полицейский Ник Нолт, у которого железный кулак, и черный преступник Эдди Мерфи, от которого шутки отскакивают, как резиновый мячик от стенки. Такие разные, они делая общее дело, становятся друзьями.

3. «Красная жара» (США, 1987). Уникальная, пожалуй, пара периода «оттепели»: русский полицейский, упрямец Иван Данко (Арнольд Шварценеггер) и его коллега-янки, хохмач Ридзик (Джеймс Белуши) – первые ласточки разоружения и рухнувшего железного занавеса.

4. «Смертельное оружие» (США, 1987). Мел Гибсон и Дэнни Гловер, снова «кофе с молоком», бесстрашные полицейские, ставшие верным друзьями и имеющие самую долгую кинематографическую жизнь» («Смертельное оружие II», 1989, «Смертельное оружие III»,

5. «Успеть до полуночи» (США, 1988). Частный детектив Джек Уолш (Роберт Де Ниро) и бухгалтер Дюк Мардукас (великий Чарлз Гродин), за которым ведет охоту мафия, составляют пару романтических героев, знающих цену хорошему юмору и благородным чувствам.

6. «Восход солнца над Текилой» (США, 1988). Можно понять растерянность Мишель Пфайффер, которая не знает, кого выбрать: бесстрашного полицейского агента с безупречной репутацией (Курт Рассел) или преуспевающего бизнесмена с сомнительным прошлым (Мел Гибсон)? Она выбирает второго, но первый находит в себе силы остаться их верным другом.

7. «Нация чужаков» (США, 1988). Полицейский (Джеймс Каан) расследует убийство, а рядом с ним напарник, пришелец из космоса (Мэнди Патинкин). Дело происходит в Лос-Анджелесе, где, как известно ничему не следует удивляться.

8. «Близнецы» (США, 1988). Как толстый и тонкий, как длинный и коротышка, так по принципу контраста подобраны герои Арнольда Шварценеггера (Джулиус) и Дэнни ДеВито (Винсент), оказавшиеся вдобавок близнецами. Впервые Арни не только мужествен, но и невероятно обаятелен. Впервые Д.Де Вито не только обаятелен, но и вполне мужествен.

9. «Кто подставил кролика Роджера?» (США, 1989). Самая необычная пара: у одного длинные уши (Роджер), у другого – доброе сердце. Вместе они неповторимы. (Если не будет продолжения).

15

Многие родовые черты бадди синема, казалось бы, противоречат американскому жизнеустройству: приятели бездомны, бесполы и связаны крепкой дружбой. Однако эти компоненты коренятся в нации. Кем как не бездомными беглецами со своих земель создавалась она 200 лет назад? Что как не дух коллективизма, вроде бы не свойственный нации пробивных одиночек, заставляет всевозможных шерифов, детективов и просто смертных сражаться со злом, будь то гангстеры, пришельцы с других планет или потусторонних миров? Да и не так они одиноки, их опутывают семейные, романтические, сентиментальные связи, окружают жены, возлюбленные, дети, родители, за неимением всего этого – хотя бы воспоминания, просто с опасностями они предпочитают встречаться один на один.

Бесполость героев – особая статья. В американском кино есть нечто бесполое. Сексуальность актеров чаще деланная, чем натуральная, желание выглядеть сексуально, но сексуальными не являться удивительно не совпадает. Противоречие между «быть» и «казаться», эдакий эстетический динамизм, приводит к тому, что и в мужчинах и в женщинах пуританская сдержанность сочетается с внешне утрированным раскованным поведением. А в бадди синема нет нужды и в показной заинтересованности противоположным полом, роль которого незначительна.

Формула слабый-сильный, ловушка «мы в ответственности за тех, кого приручили» – пожалуй, наиболее стабильная составляющая жанра. Но и она колеблется от полной зависимости недоразвитого малыша-гиганта Ленни (Д.Малкович) в вот уже третьей экранизации «О мышах и людях» Д. Стейнбека от опекающего его партнера до усложненных отношений «Человека дождя» с его братом и бадди. У двух лент много общего и в центральных парах, соединивших обычных парней с умственно неполноценными, и в исполнительском мастерстве Малковича и Д.Хоффмана, изображающих идиотов по принципу «два пишем, один в уме», от чего их герои приобретают многозначность, и в том, что фильмы – последние могикане, представляющие жанр в чистом виде. К ним примыкает разновидность жанра, получившая распространение в европейском кино, с мошенниками или преступниками-приятелями в сердцевине. В прочих картинах в 80-е годы стали возникать всевозможные сюжетные зигзаги.

Например, в «Партнерах», кинодебюте ветерана телевидения Д.Берроуса, крутой детектив (Р.О’Нил) и робкий клерк, служащий в полиции (Д.Херт), разыскивая сексуального маньяка-убийцу, изображают пару гомосексуалистов. Клерку ничего изображать не приходится, его скрытая безответная трагикомичная любовь к детективу нарушает традиционно бесполую среду обитания приятелей.

Другой телережиссер П.Маршалла в своем первом кинофильме «Джек-попрыгун» оказывается оригинальнее. В конечном итоге в центре этой перенасыщенной достаточно забавными эпизодическими пер-

16

сонажами и приключениями ленты остаются двое, человек и компьютер. Дуэт В.Голдберг с машиной – пример виртуозного актерского мастерства. Неважно, что в подоплеке авантюрно-детективный сюжет, комические шпионские страсти, попытки вызволить английского разведчика из плена Восточной Европы, откуда он случайно связывается с героиней по компьютеру. Важен остроумный диалог – единственный помощник актрисы в ее моноигре с компьютером, ее неуклюжая до бесстыдства пластика, ее обворожительное кокетство с экраном и кнопками, куда более успешное, чем с – увы – обретшим в финале плоть героем.

Классическая пара бадди синема негр-белый, трансформировавшаяся в «Джеке-попрыгуне» в негритянку-компьютер, нашла продолжение в ленте А.Михалкова-Кончаловского, название которой соединило архаичное имя Гомер с распространенно будничным Эдди. И не только. Дело в том, что один из «приятелей» – женщина. Ничто: ни имя Эдди, ни внешний вид: потертые джинсы, огромного размера кроссовки, куртка, невообразимый головной убор; ни манера поведения: крепко сдобренная речь, пристрастие к дракам и даже убийствам – не свидетельствуют о ее принадлежности к слабому полу. Только В.Голдберг была по плечу роль этого странного существа, по ошибке рожденного женщиной. Она и сыграла ее. А слаб как раз Гомер, уже в первых кадрах ограбленный, не приспособленный к жизни дурачок, через всю страну пробирающийся к отчему дому, где его никто не ждет. Они нужны друг другу, два эти никому больше не нужные, выброшенные из жизни скитальца. Эдди предоставляет Гомеру свой видавший виды автомобиль, свой опыт, умение справляться с житейскими трудностями, добывать – незаконным путем – средства к существованию. За материальные блага Гомер расплачивается духовными: теплом, добротой, жалостью. Идеальная пара. Различие полов в ней чисто условно. Даже эпизод лишения невинности Гомера решен не в, казалось бы, единственно возможном в данных обстоятельствах ключе, но в традициях чисто мужской дружбы: Эдди оплачивает услуги проститутки ею же найденной.

Ситуация осложняется тем, что оба героя – беглецы, один – из лечебницы для душевнобольных, другая – из клиники, где ей поставлен смертельный диагноз. Но если Гомер бежит к чему-то – давно утраченному дому, теплу, человеческому общению, то Эдди бежит от чего-то – смерти. Оба не достигнут цели: Гомер не найдет понимания в семье, Эдди застрелит владелец маленького магазинчика, который она, быть может, впервые в жизни не пыталась ограбить. Одержимые поисками химер, эти нестандартные бадди, как и множество их предшественников, так и не заметили, что то, что они искали было совсем рядом…

За исключением экстравагантного, хотя и не подтвержденного логикой характера изменения пола одного из приятелей, «Гомер и Эдди» – типичный фильм бадди синема. Тем более, что мотив бегства, весьма характерный для жанра («Скованы одной цепью»), проник и в названия: «Побег из Алкатраса», «Поезд-беглец». На нем зиждется и сюжет фильма, вовсе уж выворачивающего жанр наизнанку, где побег от неустроенности жизни старшего партнера и от рутинной обыденности быта младшего завершается в экспрессивном стоп-кадре зависшей над пропастью машины. Если в таком полете на мотоцикле в 1969 г. мог замереть беспечный ездок, в 1979 – на коне, электрический наездник, то, подводя итог 80-м, в салоне автомобиля оказываются две женщины, Тельма и Луиза.

Авторы картины, режиссер Р.Скотт и сценаристка К.Хоури, получив за «Тельму и Луизу» «Оскара», подогнали костюм, разношенный приятелями, под дамский гардероб. Кстати, и терминологически «кино приятелей» точнее отражает взаимоотношение женщин. Хорошо известно, что недоверчивость, мелкая зависть и крупные предательства характерны для женской пары и то, что подчас называют дружбой, дальше приятельства не идет. Дружба мужчин стабильна, продолжительна, поэтому для подтверждения «приятельства» в бадди синема вводят мотив случайности встречи героев, который в женском варианте весьма проблематичен. Менее открытые, осторожные, они куда легче вступают в контакт с партнерами мужского пола – по крайней мере на экране – чем с себе подобными. Поэтому женская пара чаще всего предполагает давнюю дружбу, вернее, приятельство.

Во взаимоотношениях Тельмы и Луизы учтен не только этот момент. Зависимость поначалу робкой младшей героини от решительной старшей подразумевает привычные отношения слабого-сильного. Перипетии сюжета легко приспособились к женским модуляциям: случайное убийство чересчур навязчивого дорожного знакомца, ограбление другим попутчиком, полуворишкой, полусутенером, дурман свободы, страх преследования, отсутствие денег, толкающее на грабежи…

Единственный упрек, который можно было бы предъявить ленте, – несоответствие роли хранительницы домашнего очага атмосфере бадди синема. Но в 90-е годы такое никому и в голову не пришло. «Тельма и Луиза» предстала манифестом феминистского движения, женское бадди синема нашло поклонников и последователей, уже продолжено почти идентичной картиной с недвусмысленным названием «Жить нормально». И только одно осталось незамеченным. Возможно задуманный как манифест женской эмансипации сценарий был скорректирован рукой режиссера-мужчины, и история двух женщин, решивших провести уик-энд в горах, попавших в передрягу, натворивших со страху много глупостей и разбившихся на машине, удирая от полиции, предстала назидательной агиткой о разнузданных особах, перебирающих то со спиртным, то с наркотиками, потерявших какие бы то ни было ориентиры в жизни. За будто бы объективным, даже на поверхности положительным взглядом на героинь ощущается шовинистическая брезгливость Ридли Скотта, вероятно, почитающего единственно подобающим для женщины местом кухонную табуретку. А, может, он не так уж не прав?..

О.РЕЙЗЕН

17