Калина красная / Kalina krasnaya (1974)
Полнометражный фильм (приз ФИПРЕССИ Берлинского международного кинофестиваля).
Другие названия: «Калина красная» / «The Red Snowball Tree» (международное англоязычное название).
СССР.
Продолжительность 110 минут.
Режиссёр Василий Шукшин.
Автор сценария Василий Шукшин на основе своей киноповести.
Композитор Павел Чекалов.
Оператор Анатолий Заболоцкий.
Жанр: драма, мелодрама
Краткое содержание
Отбыв очередное наказание, вор-рецидивист Егор Прокудин (Василий Шукшин) выходит на волю, погружённый в невесёлые мысли относительно дальнейшей судьбы. Дома нет, родных нет, старых подруг застать не удаётся… В шайке, которой предводительствует авторитетный уголовник «Губошлёп» (Георгий Бурков), его, известного как «Горе», встречают радушно — но в этот момент на «малину» совершает облаву милиция. Егор решает наведаться в гости к своей «заочнице», простой деревенской женщине Любе Байкаловой (Лидия Федосеева-Шукшина), а там — осмотреться и подумать, что делать дальше.
Также в ролях: Иван Рыжов (отец Любы), Мария Скворцова (мать Любы), Алексей Ванин (Пётр), Мария Виноградова (Зоя), Офимия Быстрова (мать Егора), Лев Дуров (Сергей Михайлович, официант в ресторане), Николай Граббе (начальник колонии), Татьяна Гаврилова (Люсьен), Анатолий Горбенко (Коля Байкалов), Наталья Гвоздикова (телефонистка), Олег Корчиков (Шура), Николай Погодин (директор совхоза), Жанна Прохоренко (следователь), Татьяна Ухарова (подруга Любы), Владимир Лаптев (приятель Николая), Евгений Жаров (гость у Байкаловых), Ия Арепина (сестра Егора), Артур Макаров (Бузя, член воровской «малины»), Алла Мещерякова (гостья на «празднике жизни», без указания в титрах), Наталья Крачковская (гостья на «празднике жизни», без указания в титрах).
Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com
Рецензия
© Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com, 06.08.2016
Авторская оценка 9/10
(при копировании текста активная ссылка на первоисточник обязательна)
Творческое наследие Василия Шукшина всё-таки исполнено парадоксов. Редкостная цельность натуры позволяла ему оставаться самим собой не только в разных видах искусства – литературе и кинематографе: у какого бы режиссёра Василий Макарович ни снимался и какую бы незначительную (по хронометражу) роль ни исполнял, шукшинское начало неизбежно начинало доминировать. Вместе с тем собственные постановки нашего гениального соотечественника, которых оказалось не так много, как хотелось бы, поразительно непохожи одна на другую. Непохожи по рассматриваемым ситуациям, стилистике, интонации. И это – при обращении к в общем-то созвучным сторонам жизни, при въедливом и последовательном анализе заранее очерченного круга проблем, искренне волновавших художника и действительно являвшихся ключевыми для современников. Не покидает ощущение, что в каждом новом фильме Шукшин всё настойчивее (и, бесспорно, успешнее) стремился преодолеть некий незримый разрыв между по-деревенски философским миросозерцанием и убеждениями, сложившимися под влиянием городского бытования. Но, пожалуй, лишь в «Калине красной» (как ни любим мы задумчивую и грустную ленту «Ваш сын и брат» /1965/ или озорные «Печки-лавочки» /1972/) отголоски пресловутого антагонизма двух житейских укладов благополучно нивелируются, улетучиваются, бесследно растворяются. Егор, помнится, обвинил в сердцах Любу в приверженности типично крестьянской – ломовой – психологии, но всю несправедливость брошенного упрёка быстро обнаруживает логика дальнейшего развития событий. Да чего там… Модные заумные дискуссии социологического толка насмешливо уподобляются автором спору, стихийно завязавшемуся у заезжих дружков «Горе» (пролетариат или крестьянин, а крестьянин тоже пролетарий, и ещё интеллигенция, если это учителя), который авторитетно обрывает «Губошлёп»: «Бульдя, ты имеешь свои четыре класса и две ноздри – читай «Мурзилку» и дыши носом». Правда – в другом.
Остаётся только догадываться, каким бы получился фильм о Степане Разине, замысел которого Василий Шукшин вынашивал очень долго, не успев, к сожалению, реализовать. Но и его последняя, достаточно скромная по затратам (с бюджетом в 289 тысяч рублей) картина, запущенная в производство не без содействия другого выдающегося мастера – Сергея Бондарчука, кажется на удивление смелой не в последнюю очередь в части использованных выразительных средств. Условные, подчас откровенно юмористические зарисовки соседствуют с экранными наблюдениями, сделанными в манере ведущих европейских течений, от «новой волны» до «синема-верите», и даже – со съёмкой «скрытой» камерой одной из самых пронзительных сцен1, завершающейся душераздирающими покаянными слезами блудного сына. Есть надрывно опереточные, невыносимо смешные фрагменты (например, коронный номер, исполняемый в «малине» на пару с Люсьен, и знаменитое несостоявшееся «бардельеро», не оправдавший смутных надежд забег в ширину) – и есть поразительный пример введения в ткань повествования хроники. Монтажное сопоставление кадров с заключённым, протяжно тянущим песню на есенинское «Письмо матери» (материал был найден в архивах МВД), и с освоившимся на поприще тракториста Прокудиным не уступит родственным, хотя и более обстоятельным, концептуальным, опытам Андрея Тарковского в «Зеркале» /1974/! Я уже не говорю о живости диалогов, опирающихся на всё богатство русского языка, укоренённых в фольклоре, о потрясающе раскованном и трогательном существовании на экране актёров; попробуй, не прочитав повести2, угадать, где заранее отрепетированные реплики, а где – вдохновенная импровизация… И воистину чудеса творит оператор Анатолий Заболоцкий, выстраивающий с необыкновенной лёгкостью сложнейшие композиции и умудряющийся ухватить едва заметные (проступающие на лицах буквально на мгновение) оттенки эмоций, привычно скрываемых человеком. Без совершенства формы, в которой новейшие достижения слитно сосуществует с традициями народного лубка, была бы немыслима глубина и многозначность содержания.
«Калина красная» – это и грустное социологическое исследование, вскрывающее приметы некоммуникабельности в обществе, достигшем высокого материального благополучия, оправившемся от последствий разрушительной войны. Как ни наивны поползновения Егора вернуться к старым подругам или, облачившись в модную одежду, завести знакомства с девушками в общественных местах, а то и прямо на улице, в его дерзких выходках сложно не уловить грусть («круговую оборону заняли») из-за всеобщей разобщённости. Попытки наладить душевный контакт, по-человечески близкое желание не быть одиноким на свете белом в лучшем случае находят отклик у сметливого официанта: «О’кей. Ми фас понимай»… Это и тонкая сатира, всё же не сводящаяся к подтруниванию над отдельными уголовниками, тунеядцами, простодушными и прочими добренькими индивидами, из всех достижений человечества облюбовавшими себе печку. В ответном выпаде против стариков Байкаловых мнимый бухгалтер ловко жонглирует обожаемыми умствующими демагогами стереотипами (служил в контрразведке у Колчака? воровал в трудные годы колоски с колхозных полей? на собраниях часто выступаете?), за десятилетие с лишним, просто и доходчиво продемонстрировав излюбленный полемический приём «перестроечных» обличителей… Это и незабываемая мелодрама, вызвавшая огромный (62,5 млн. зрителей, с учётом же последующей демонстрации аудитория оценивается чуть ли не в 140 млн.) ответный отклик у публики… И подлинный кинематографический праздник для души, притягивающий, точно магнит, услаждающий зрение и слух, заставляющий раз за разом пересматривать полюбившиеся фрагменты… И произведение, граждански смелое, освещающее негативные стороны действительности – освещающее небанально и даже причудливо (вспомним пролог, где хор готовящихся к освобождению заключённых протяжно поёт «Вечерний звон»), но лишённое и намёка на спекулятивность на экзотической, маргинальной тематике… И поэтичное признание в любви к родной природе с непременными берёзками и пахотой, если и не разрушаемой, то – невольно вытесняемой за пределы привычного человеческого существования… И подлинная трагедия, выстроенная по классическим (античным) законам, когда грузовик, которым Пётр сталкивает в речку белую «Волгу» душегубов, приравнивается к deus ex machina. Невзирая на грустную развязку, завершаешь сеанс со светлым чувством (переживая катарсис!), уходя с твёрдым убеждением, что и усталый, израненный, измученный, заплутавший, утративший цель существования человек способен исцелиться, будучи принят некогда покинутым им миром, родным народом, простыми согражданами, своими товарищами и братьями… Это и сочинение, созвучное, пусть созвучное по-русски, западному экзистенциализму3, тоже ведь пытавшемуся, говоря словами режиссёра, рассказать о душе, «о том, как не устроена она в жизни, как мается и ищет своего места» – в специфических условиях XX века, когда место лодки Харона заняло чудо современной техники, теплоход на подводных крыльях «Метеор». В «Калине красной», как и в любом шедевре, каждое поколение зрителей будет обязательно открывать для себя что-то новое, прежде незамеченное или недооценённое. Не случайно и то, что одним из первых, кто творчески откликнется на преждевременную смерть Василия Шукшина, во многом им предугаданную, окажется Владимир Высоцкий, проходивший, помнится, кинопробы на роль Разина, пришедшего дать людям волю.
.
__________
1 – Мать Егора изобразила пожилая местная жительница Офимия Быстрова, поведавшая, по сути, собственную биографию.
2 – Впервые была опубликована в журнале «Наш современник», в № 4 за 1973-й год.
3 – Справедливость предположения подтвердит и лента Глеба Панфилова «Прошу слова» /1975/, где Шукшин воплотит образ провинциального драматурга-новатора.
Прим.: рецензия публикуется впервые
Материалы о фильме:
Рудницкий К. Простые истины // Искусство кино. – 1974, № 6. – С. 36-51.
Капралов Георгий. Не вянет «Калина красная» // Советский экран. – 1989, № 11. – С. 5-6.
Самарин Юрий. Лидия Федосеева-Шукшина: терпение и надежда // Видео-Асс PREMIERE. – 1995, № 31. – С. 57.
Материалы о фильме (только тексты)
Добавить комментарий