Луна-парк / Luna-park / Luna Park (1992)

Его американские горки // Экран. – 1993, № 5-6. – С. 6-7.

ЕГО АМЕРИКАНСКИЕ ГОРКИ

С режиссером и сценаристом Павлом ЛУНГИНЫМ беседует наш корреспондент Александр КОЛБОВСКИЙ

– Итак, вы утверждаете, что «Луна-парк» – фильм о любви?

– И о любви тоже. Для меня это фильм о том, как выжить в этом мире. Мы действительно погружаемся в хаос насилия. Спасение индивидуально, оно у каждого в душе. Сюжет построен на опровержении мифа. «Ты любишь человека, потому что он тоже русский (еврей, узбек)». Оказывается, это неправда. Ты его любишь, просто потому, что он твой отец. Но и это опровергается. Ты любишь, потому, что любишь. Потому что надо любить. Может быть, звучит неожиданно. но для меня этот фильм оптимистичен.

– Вы считаете, сейчас время любить?

– Время привязываться к кому угодно – к человеку, к со-

6

баке… Я не знаю, что сделать для Украины с Белоруссией, но я знаю, что нужно каждому отдельно взятому человеку, даже если он убийца, даже если погромщик, даже если воспитан атлетом из бронзы и стали, как герой «Луна-парка».

– Откуда возникла идея самого луна-парка – пестрого городка аттракционов, куда помещено действие?

– По сути, я снимал очень простую сказочку о том, как маленький мальчик пошел в лес, чтобы найти своего папу и убить его. Там все возможно, там вдруг героиня начинает петь оперную арию, а для того, чтобы убить, сажают в кабину американских горок.

Люди ищут врага. Все эти дикие межплеменные вспышки – форма отказа от свободы. «Мир не для всех, я не для всех, есть я и еще 15 человек из моей деревни, остальных будем бить, насиловать, гнать, убивать». Я познакомился с одним французским исследователем, который, занимаясь появлением племенных культур в больших городах, провел исследования по Парижу, Нью-Йорку. Его вывод: современная цивилизация, сделав виток, обобщив и соединив людей, снова разделяет их на кланы, племена, семьи. И он считает, что следующий век будет веком бесконечных межплеменных войн. Этот процесс касается не только нашей страны. Ведь когда я начинал фильм, не было еще войны в Югославии, бунтов и погромов в Лос-Анджелесе и в Германии. Сейчас все это есть. Идут какие-то глубинные процессы, страшные – о них надо кричать во весь голос…

– Ваш «Такси-блюз» легко перетекает в «Луна-парк». Что было с вами между двумя этими картинами?

– Для того чтобы это понять, надо вспомнить, что до «Такси-блюза» я жил примерно так, как его герой-саксофонист. В безделии жил, хотя и писал какие-то сценарии, но была полная уверенность, что самореализоваться не смогу никогда. К тому же не буду врать: я не знал, что что-то могу. Все произошло само собой. И в одночасье свалился на плечи колоссальный груз. Вдруг оказался в Канне, потом где-то в Японии, в Америке… Было ощущение нереальности происходящего, даже безумия. Полгода метался по свету – из одного «Хилтона» в другой – и вот вернулся в Россию. И увидел, что за полгода здесь произошло что-то странное и страшное. Уезжал из одной страны, приехал в другую. Я вернулся в ненависть, в предчувствие катастрофы. У меня были совсем иные планы, был даже готов следующий сценарий, но я от него отказался. За месяц написал эту историю, разругался с французским продюсером, нашел другого и через два месяца уже снимал.

– Как вам удается всякий раз открывать миру потрясающих актеров?

– У меня нет никакой специальной школы. Я никогда не учился режиссуре. Ничего не понимаю в объективах. И не знаю, как надо работать с актером. Я просто строю мир так, чтобы артисту не надо было бы играть.

– Недавно я читал названия старых фильмов, снятых по вашим сценариям. Стыдно, но не помню их…

– Они были обманные. Раньше в витринах лежала колбаса из папье-маше. Вроде бы похоже на колбасу, но на вкус – фальшивая. Все, что я делал раньше, было колбасой из папье-маше. И я это прекрасно понимал. И мучился. Но выбора тогда не существовало.

Я делал мелкие ремесленные поделки. Но никогда не шел на торг с чиновниками. Я вырос в киношной семье, хорошо знаю все эти многочасовые разговоры в высоких кабинетах: вы нам отдадите эту фразу, а мы вам уступим эпизод. Месяцы и годы уходили на этот торг.

– И вдруг оказалось, что необязательно идти в кабинет директора?..

– С тех пор меня несет, как на эскалаторе. И не удивляет, что вдруг предлагают снять одно, другое, вот теперь – вестерн с Микки Рурком. Очень, кстати, плохой сценарий, и делать я его не буду.

– У вас нет ощущения, что вы стали героем сказки?

– Есть. Даже, может быть, не сказки – собственных фильмов. Я прожил историю саксофониста из «Такси-блюза». Как и у героя «Луна-парка», на съемках у меня разыгрался чудовищный простатит. Я живу сейчас жизнью своих будущих героев. Нот сценария, есть лишь предложение от французов сделать фильм про русскую мафию. Даже не про мафию – про братство людей, живущих, быть может, в Москве и Нью-Йорке, но не способных переступить через братство, рожденное в одном дворе, где они выросли. «Можно всех убить, но Витьку, с которым вместе вырос, не могу». И это последнее, что осталось, что еще связывает людей.

Фильм будет об этом, и я должен летом начать его снимать. Американскую звезду поставлю в ряд с нашими непрофессиональными артистами. Предстоит замесить разные миры – Россию и Брайтон-Бич, где, по сути, построили тот Советский Союз и тот коммунизм, который не смогли построить здесь.

Так что у меня начинается новая операция…

7