Генри и Джун / Henry & June (1990)

Трое: творчество, любовь, экстаз // Видео-Асс Премьер. – 1991, № 1. – С. 14-15.

ТРОЕ: ТВОРЧЕСТВО, ЛЮБОВЬ, ЭКСТАЗ

ГЕНРИ И ДЖУН (Henry and June)

США, 1990,126 мин. Реж. Филипп Кауфман; в ролях: Ума Турман, Фред Уорд.

Вот-вот пойдет снег. Киношный – из конфетти, пены или просто измельченного мыла. Он засыплет темные крыши Бруклина. Не настоящего Бруклина, а точной копии тех окрестностей, которые молодой, не публиковавшийся ранее писатель по имени Генри Миллер называл домом. Этот «Бруклин из воспоминаний» стоит в павильоне киностудии «Студио Эклер» на окраине Парижа, где режиссер и писатель Филипп Кауфман снимает фильм «Генри и Джун».

В основе картины – книга, составленная из ранее не публиковавшихся частей дневника Анаис Нин.

Наша читающая публика не знает такого автора, а она, между тем, самая известная в мире писательница, которую вдохновляла на творчество сексуальная тематика.

Впервые ее дневник был напечатан, не полностью: Нин не включила туда то, что касалось интимной жизни из-за боязни повредить репутации своего мужа Хью Гиллера. После его смерти она пожелала, чтобы ее записи были опубликованы в полном объеме.

Материалы были отредактированы таким образом, чтобы сфокусировать внимание на ее отношениях с Генри и Джун Миллер.

Американский писатель Генри Миллер, также пишущий на сексуальные темы, вскоре, после публикации романа «Тропик рака» в советской журнальной периодике, будет известен и нашему читателю. То, что было тайной на протяжении более пятидесяти лет, открылось: Анаис Нин и Генри Миллер были любовниками. И более того: два наиболее знаменитых писателя, которые писали о сексуальной свободе, вели хронику своих отношений.

Увлекательно, не правда ли? История становится еще интереснее, если знать, что эта необычная любовь была любовью втроем: в треугольник включалась и жена Генри Миллера – Джун.

«Я прикована к красоте Джун и гению Генри. Я предана им обоим, часть меня уходит к каждому из них. Являемся ли мы тремя огромными эгоистами, которые борются за доминирование или за любовь, или обе эти вещи смешались?» – писала в своем дневнике Анаис Нин.

Фильм рассказывает о Нин, ее путешествии в мир сексуального пробуждения, освобождения и экспериментирования. И в то же время – о писателях, их профессии

14

и творчестве. Сам Кауфман говорит, что его картина – о связи между творческими способностями писателей и их сексуальными потребностями. Три человека вместе пустились в творческое приключение.

Творческое приключение Нин началось с того, что она приняла в сердце начинающего романиста Генри Миллера, а писал он о своей жене Джун. Джун стала их общей музой и влечением, их общим страданием.

Сценарий фильма Филипп Кауфман написал вместе со своей женой Розой (кстати, их сын Питер является продюсером фильма). Кауфманы в совершенстве овладели мастерством превращения крайне сложных и серьезных книг в кинематографическое зрелище. Однако с дневниковым материалом они столкнулись впервые. Самой большой проблемой было сделать все так, как оно было, момент за моментом, без анализа и отражения, которые появляются, когда в дневнике события описываются несколько часов спустя.

«Анализ Нин имеет тенденцию в некоторой степени приуменьшать накал страстей, – замечает Фил. – И было довольно трудно вернуть событиям их драматичность. Для этого нужно проникнуть в атмосферу книги, начать думать и мечтать, как думала и мечтала она».

Филиппу Кауфману наверное легче, чем другим режиссерам, представить, как думала Анаис. Еще молодым человеком он знал ее. «Я был восхищен Анаис, когда встретился с ней, – говорит Фил. – Я был простым парнем, который старался сделать свой первый фильм. Она никогда не читала того, что я написал и, тем не менее, провела многие часы, разговаривая со мной и подбадривая меня».

В «Генри и Джун» режиссер продолжает исследовать тему, начатую в фильме «Невыносимая легкость бытия», сексуально наполненные драмы между мужчиной и женщиной, женщиной и женщиной, мужем и женой. «Генри и Джун» – это не тот фильм, действие которого происходит в рамках традиционной морали. Его главная тема – любовь, секс и экстаз.

Подбор актеров на фильм «Генри и Джун» был долгим и трудным. Кауфман просмотрел половину из всех актрис на двух континентах в поисках Анаис Нин, среди них и французскую звезду – Изабель Аджани. Лучшему актеру года из Голливуда Алеку Болдуину была предложена роль Генри Миллера, но он отказался по личным причинам. В конечном счете Кауфман вернулся к модели, которую использует на протяжении всей карьеры – снимать менее известных исполнителей.

На роль Нин он пригласил Марию де Медейрос – молодую португальскую актрису с «горячей» театральной репутацией, но не имевшую опыта работы в кинематографе. Самой большой сенсацией стало то, что она превосходно справилась со своей задачей. «Я надеялся, что она будет недурна, но Мария превзошла все мои ожидания. Она – гений… Она стала настоящей Анаис Нин. Она – идеальная актриса – пыталась сделать все, что я хотел. В совершенстве владея четырьмя иностранными языками, и в диалогах – по-английски, она сумела точно скопировать акцент Нин». Актриса буквально стала двойником маленькой, круглоглазой Анаис.

Кауфман удивил многих тем, что выбрал на роль Миллера Фреда Уорда. «Фред – мой давнишний друг, и те из нас, кто знаком с ним, знают, что он увлекается литературой. Он – серьезный поэт. Во время съемок фильма «То, что надо» он читал книги в перерывах между сценами. В течение нескольких месяцев он писал мне в Париж, признаваясь, как сильно хочет сыграть роль Генри Миллера – он жил в Биг-Суре, знает окрестности, живет этой жизнью». Действительно, даже внешне актер очень похож на Миллера. Участники съемок говорят, что он превосходно имитировал голос Генри с бруклинским акцентом.

Хотя роль Джун Миллер не главная, однако правильный выбор актрисы также был очень важен. Красавица, которая знакомит двух писателей и способствует развитию их отношений, должна была обладать невинностью и хитростью, эксцентричностью и волшебством – всем тем, что было у Джун.

Когда Кауфман встретил Уму Турман, которая хорошо сыграла роли второго плана в фильмах «Опасные связи» и «Приключения барона Мюнхаузена», он сделал свой выбор. В этом был известный риск. Ума значительно младше своей героини, а потому не так опытна в жизни. Однако… «Ума обладает превосходным качеством, – говорит Кауфман, – которого мы не могли найти ни у одной другой исполнительницы – мистическим присутствием. Она была с Анаис и Генри, даже когда ее с ними не было».

… Немытые тарелки, пустые бутылки, облезлые обои на стенах, кирпичи, торчащие из прохудившегося пола, письменный стол, заваленный исписанными страницами, фотографии Джун и Анаис, прикрепленные к стене… Кауфман испытывает огромное удовольствие от точного воспроизведения деталей. Хотя совсем не нужно знать что-либо о Миллере и Нин, чтобы следить за их историей по фильму, однако, чем больше вы о них знаете, тем больше цените внимание создателей фильма к аутентичности. «В поле вашего зрения помещено столько вещей, – говорит Кауфман. – Например, вот это – те самые металлические коробки, в которых Нин хранила свои записи. Никто этого не будет знать, однако, это создает нужную для фильма атмосферу».

Пачки черно-белых снимков, сделанные фотографом съемочной группы, подтверждают эффективность кауфманского воссоздания «дикого Парижа 30-х годов». Таинственные ночные пейзажи в стиле Нео-Броссэ, сотни полураздетых чудаков-частников в массовых сценах под мрачным холодным дождем, карнавал абсурда. Затем идут фотографии Умы Турман, которые напоминают Джун Миллер в описании Анаис Нин: «Поразительное белое лицо, испепеляющие глаза. Я впервые увидела самую красивую женщину на земле, когда она подошла ко мне из темноты… Ее красота свела меня с ума. Когда я села напротив нее, то почувствовала, что сделаю для нее все, что она попросит… Она была румяна, великолепна, загадочна…»

«А на той кровати мы сняли довольно много постельных сцен», – острит Кауфман, указывая на ветхую койку в убогой спальне Миллера. Когда Кауфмана спрашивают, не опасается ли он, что фильм будет причислен к разряду порнографических и запрещен, его голос становится несколько натянутым: «Будем считать, что в соответствии с контрактом я обязан снять фильм, на который просто не будут пускать детей без родителей».

Тем не менее поначалу Национальный комитет развлечений высказался против выхода фильма на экран, и Кауфману пришлось обратиться к адвокатам. До суда дело не дошло – запреты на фильм Кауфмана были сняты.

Не сразу, но «творческие приключения» пришли к зрителю. ■

15

Немного секса в холодной воде… // Экран. – 1992, № 3. – С. 23.

НЕМНОГО СЕКСА В ХОЛОДНОЙ ВОДЕ…

Секс приносит барыши. Эта идея вновь движет голливудский конвейер. Вот почему нынешнее десятилетие войдет в историю американского кино как своего рода эпоха «возрождения». Будто кто-то подстегивает авторов кинолент: даешь секс, и чем горячей, тем лучше! Жаркие объятия и страстные поцелуи – итог трезвых расчетов продюсеров.

Английская актриса Рашель Уорд участвует в сцене сексуального «марафона» в фильме «Как стемнеет, дорогая», а потом опасается, как бы ее муж не посчитал эту сцену… супружеской изменой.

Актер Дон Джонсон предается восхитительному разгулу с очаровательной блондинкой Вирджинией Мэдсон в картине «Горячая точка».

В «Дикой орхидее» есть такие натуральные сцены, что публика остается в недоумении: либо актер Микки Рурк и его партнерша Карр Отис великолепно исполнили свои роли, либо в самом деле они страстно влюблены.

Вряд ли привлек бы внимание фильм «Генри и Джун», не будь он экранизацией известного романа Генри Миллера «Тропик Рака». В роману, а значит, и в фильме нет недостатку в сценах «детям до шестнадцати». Благодаря чему исполнители главных ролей, а точнее, их персонажи, снискали бешеный успех у публики.

«В нашем фильме эротические сцены начинаются с того момента, которым обычно завершаются подобные, эпизоды в других картинах», – с гордостью говорит одна из актрис нашумевшего «Белого дворца».

Но не все зрители приветствуют новую волну эротики в Голливуде. Сексуальные, а порой просто порнографические сцены на экране многих оставляют равнодушными, а если и возбуждают, то на… демонстрации протеста.

В Лос-Анджелесе после премьеры «Генри и Джун» прошли демонстрации, участники которых выступали не только против премьеры этого, как они считали, порнографического фильма, но и против индексации голливудской продукции. Вместо индекса «X» для порнографических фильмов был введен индекс «NC-17» (дети до семнадцати не допускаются).

«На экране – «NC-17», а в жизни – разврат!» – возвещали плакаты демонстрантов. А в это время…

А в это время толпы зрителей устремились в кинотеатры, чтобы увидеть очередной порнофильм с индексом «NC-17». Кстати, фильм с индексом «X» запрещено рекламировать в прессе. Но ярлыки меняются, и «Универсал Студиос», выпустившая «Генри и Джун» на экран, получила право рекламировать свой шедевр во всех газетах.

Несколько лет назад, когда паника по поводу СПИДа охватила Америку, адепты секса в Голливуде немного приутихли. Но вскоре все вернулось на круги своя. Будто пара горилл в жару, набрасываются друг на друга персонажи фильма «Море любви».

Но все преграды были сметены в картине испанского режиссера Педро Альмодовара «Свяжи меня», где героиня предается любовным утехам с мужчиной, который взял ее в заложницы. Радость в объятиях похитителя!

Ирония судьбы! Пока плодятся фильмы с новым индексом «NC-17», число заболеваний СПИДом увеличивается. Но изюминка в том, что телекомпании в США отказываются рекламировать презервативы, не желая, как они объясняют, шокировать публику!

«Нью Айдиа», США

Перевод с английского О. ТИХОВСКОЙ

23