Мне двадцать лет / Mne dvadtsat let (1965)
Полнометражный фильм.
Другие названия: «Мне 20 лет» (вариант написания названия), «Застава Ильича» (первый вариант названия), «Мне двадцать лет» / «I Am Twenty» / (международное англоязычное название), «Застава Ильича» / «Ilyich’s Gate» / «Lenin’s Guard» (международное англоязычное название).
СССР.
Продолжительность 189 минут (прокатная версия – 160 минут).
Режиссёр Марлен Хуциев.
Авторы сценария Марлен Хуциев, Геннадий Шпаликов.
Композитор Николай Сидельников.
Оператор Маргарита Пилихина.
Жанр: драма
Краткое содержание
Отслужив в армии, Сергей Журавлёв (Валентин Попов) возвращается домой, в Москву. Увидевшись с матерью, Ольгой Михайловной (Зинаида Зиновьева), и сестрой Верой (Светлана Старикова), он тут же отправляется на встречу с лучшими друзьями: Николаем Фокиным (Николай Губенко), всё так же беспечно порхающим по жизни, и Славой Костиковым (Станислав Любшин), успевшим жениться на Люсе (Татьяна Богданова) и стать отцом. Что ждёт двадцатилетних друзей?
Также в ролях: Марианна Вертинская (Аня), Евгений Майоров (младший лейтенант Александр Журавлёв, отец Сергея), Лев Прыгунов (младший лейтенант Александр Журавлёв, отец Сергея, в переснятом варианте), Людмила Селянская (Катя Ермакова, кондукторша), Саша Блинов (Николай Кузьмич), Лев Золотухин (отец Ани), Пётр Щербаков (Пётр Евгеньевич Черноусов), Геннадий Некрасов (Владимир Васильевич), Николай Захарченко (друг), Тамара Совчи (Валя), в эпизодах Андрей Тарковский (гость на вечеринке), Андрей Кончаловский (Юра), Светлана Светличная (Светлана), Ольга Гобзева (Вера), Павел Финн (гость), Наталья Рязанцева (гостья), Родион Нахапетов (красноармеец, в титрах как Р. Накопятов), Олег Видов (прохожий с сигаретой, без указания в титрах), Белла Ахмадулина, Евгений Евтушенко, Римма Казакова, Булат Окуджава, Роберт Рождественский, Борис Слуцкий, Михаил Светлов, Андрей Вознесенский (все в качестве самих себя, без указания в титрах).
Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com
Рецензия
© Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com, 01.03.2014
Авторская оценка 9/10
(при копировании текста активная ссылка на первоисточник обязательна)
Когда Валерий Тодоровский (чей отец Пётр Ефимович, к слову, окончил операторский факультет ВГИКа вслед за Марленом Хуциевым и сотрудничал с ним в начале творческого пути) на голубом глазу заявляет в интервью, что «Стиляги» /2008/ повествуют-де о первых свободных людях в несвободной стране, берёт лёгкая оторопь. Поневоле закрадываются сомнения, всерьёз ли вроде бы неглупый режиссёр и продюсер изрекает сию «истину» (во многих отношениях противоречащую содержанию его собственного фильма) или же это – тонкая насмешка над старыми стереотипами кухонных диссидентов, сделанными всеобщим достоянием горбачёвской glasnost’ю? Дело даже не в том, что достаточно воочию ознакомиться с фильмами, снимавшимися в период «оттепели» (необязательно – сатирического толка, как новелла «Иностранцы» в киноальманахе «Совершенно серьёзно» /1961/), чтобы убедиться, насколько очевидно подобные домыслы не соответствовали реальности. Сергей с товарищами, допустим, не делают великого события из прослушивания зарубежных музыкальных записей, а вечеринки и близко не напоминают подпольные сходки бунтарей-заговорщиков, опасающихся бдительного ока КГБ. Бросается в глаза другое. Хуциеву и соавтору по написанию сценария Геннадию Шпаликову хватило непродолжительного, но ёмкого эпизода – сборища (иначе не скажешь!) так называемой «золотой молодёжи», всем пресытившейся, норовящей перевести любую тему в шутку и категорически не приемлющей «квасного патриотизма», чтобы дать ей исчерпывающую характеристику. Характеристику нелестную. Это они-то – свободные?.. Авторам как-то не требовалось особо заострять, что по-настоящему свободными и являлись, и ощущали себя как раз советские (советские не номинально, по месту рождения или пребывания, но по внутренней убеждённости, по глубинному мироощущению) люди, к числу которых относятся и почти ремарковские три товарища. Кинематографистов, принадлежавших к разным поколениям (Марлен Мартынович пережил войну, хотя и не попал на фронт по состоянию здоровья1, Геннадий же был, можно сказать, ровесником действующих лиц), волновал иной, более тонкий вопрос.
Конечно, упомянутая свобода досталась дорогой ценой. Сергей тактично замолкает, понимая, какие эмоции одолевают маму, видящую на отрывном календаре дату 22-ое июня или вспоминающую, чего стоило ей, по неосторожности потерявшей хлебные карточки, накопать за городом картошку, чтобы им не умереть с голоду. И даже поверхностный экскурс в историю, не обделённую крутыми поворотами и трагическими изломами, но и тем более – не бедную на примеры проявления беспримерной стойкости и храбрости народа и его лучших представителей, позволяет понять, насколько принципиальной представлялась создателям незримая, но куда как подлинная связь времён. Торжественная символическая эстафета (революционные красногвардейцы – патруль красноармейцев в обороняющейся столице – Почётный караул на Красной площади, у Мавзолея В.И. Ленина, та сама Застава Ильича) могла бы показаться несколько прямолинейной, если б не была пронизана такими сильными и искренними чувствами, такой верой в правоту отстаиваемого дела. Без этого, если и не ключевого, то, как минимум, одного из важнейших аспектов картина априори не могла претендовать на статус гимна шестидесятников и собрать значительную (по меркам сложного, прихотливо выстроенного, новаторского по форме кинопроизведения, погружающего зрителя в состояние рефлексии) аудиторию в 8,8 миллионов человек. Говорят, Хуциев, который сначала категорически не соглашался с предлагавшимися правками (в частности, убрать «модернистский» финал с Журавлёвым-старшим), после прихода к власти Леонида Брежнева обрадовался предстоящим купюрам – исключению кадров с Никитой Хрущёвым. Не знаю, стоит ли принимать за чистую монету этот анекдотический случай (поведанный Анатолием Приставкиным2), но не секрет, что съёмки действительно проходили долго, напряжённо и… на редкость плодотворно, в том числе, осмелюсь предположить, стараниями творческих оппонентов режиссёра, заставлявших его – вольно или невольно – яснее формулировать мысли и находить более точные образные решения. Вопреки расхожему мнению, шедевры кинематографа СССР, включая те, что снискали международное признание («Мне двадцать лет» оказались отмечены специальной премией жюри на Венецианском МКФ наряду с «Симеоном-пустынником» /1965/ живого классика Луиса Бунюэля), в иных условиях – при отсутствии помимо прочего и чуткой идеологической цензуры, крайне нелюбимой доморощенными либералами – могли банально не появиться на свет.
Фильм завораживает с первых же кадров, когда ничем в общем-то не выдающееся событие (юноша, демобилизовавшись, ранним утром возвращается домой) приобретает воистину космический размах: возникает ощущение, что просыпается не просто мегаполис – весь необъятный мир. Это служит режиссёру и оператору Маргарите Пилихиной сигналом погрузить нас в поток как бы спонтанных зарисовок, наблюдений, плавно перетекающих одна в другую панорам (причём процесс не воспринимается хаотическим, кажется подчинённым строгому закону), которому бы позавидовали и Дзига Вертов с вездесущими «кино-глазом» и «радио-ухом», и его западные последователи. Мало того, запечатлеваемая врасплох реальность (некоторые эпизоды, в первую очередь посещения Сергеем и Аней организованной в Пушкинском музее выставки работ современных художников и поэтического вечера, приобретают хроникальное звучание!) на удивление органично сосуществует с введением внутренних монологов и диалогов, легко сменяющихся, перекликающихся, накладывающихся друг на друга. Это почти идеальный пример целлулоидного слепка Времени (вполне в духе знаменитой концепции Андрея Тарковского, исполнившего, кстати, небольшую роль остряка, «автоматически» произносящего неумные пошлости), запечатления не просто совокупности внешних примет памятной эпохи, но, главное, многосложного комплекса идей, умонастроений, чаяний. Даже сугубо «функциональные» детали (например, профессии друзей: машинист экскаватора, рабочий на ТЭЦ, сотрудник электронно-вычислительного центра) несут важное значение. Однако указанная в заголовке тема – молодость, момент вступления в пору сознательной, взрослой жизни – обуславливает не только особый лирический настрой. С благоговением относящиеся к прошлому, тонко чувствующие настоящее, принимаемое и осмысливаемое во всей его противоречивости, многоликости, изменчивости, авторы устремляют взоры всё-таки в грядущее. От ироничного тоста за разоружение и вливание в мирный созидательный труд – неизбежный переход к грустным раздумьям о смысле жизни, постепенное осознание героями, этими истинно русскими героями, того обстоятельства, что существовать просто так, по-будничному, по инерции, просто радуясь тому, что не являешься преступником или подлецом, мало. Если и ловеласу, весельчаку, душе любой компании Коле однажды придётся выстоять в нешуточном нравственном поединке, что уж говорить о вдумчивом Сергее, который не вправе требовать советов и от отца, погибшего в ещё более юном возрасте, и который должен до всего дойти сам, своим умом, своим сердцем, своей совестью. Уловив переломный момент, когда трудная, но и героическая эпоха сменилась стабильным периодом (ещё до появления уничижительного и несправедливого термина «застой»), Хуциев и Шпаликов указали на стержневую опасность, подстерегающую советское общество, а быть может, и всё человечество. Сегодня, с высоты прошедших десятилетий, уже можно сделать печальный вывод, что воспетые ими идеалы не уберегли народ, вышедший победителем в самой страшной войне в истории, от поражения в иной войне, войне нового типа («холодной», по преимуществу информационной, ценностной, психологической), а великое государство – от распада. Но, несмотря ни на что, есть все основания верить: в том, что ситуация не стала ещё хуже (а стать хуже она могла), их заслуга несомненна. Скажем больше: такие произведения, как «Мне двадцать лет» (мотив будет продолжен и в «Июльском дожде» /1966/) оставляют в твёрдой убеждённости, что «неестественное», не соответствующее духу нашего былого состояние безверия, идейной растерянности, тяги к преходящим обывательским благам не может длиться долго.
.
__________
1 – По этому поводу он говорил позже: «…и у меня в душе осталось чувство невыполненного долга».
2 – Байкино время. Из коллекции Юрия Борева // Видео-Асс. Премьер. – № 36 (1), 1998. – С. 151.
Прим.: рецензия публикуется впервые
Материалы о фильме:
Ищенко Юрий. Нам тоже 20 лет // Советский экран. – 1988, № 21. – С. 15-16.
Шемякин Андрей. Эффект «двойного зрения»// Искусство кино. – 1992, № 4. – С. 55-57.
Ртищева Наталья. Застава Ильича. Мне тридцать лет // Экран. – 1992, № 05. – С. 17.
Лялина Ольга. Застава Ильича. Мне двадцать лет // Экран. – 1992, № 05. – С. 17-18.
Материалы о фильме (только тексты)
Добавить комментарий