Мне двадцать лет / Mne dvadtsat let (1965)

Ртищева Наталья. Застава Ильича. Мне тридцать лет // Экран. – 1992, № 05. – С. 17.

ИГРА С ОТКЛЮЧЕННЫМ КОМПЬЮТЕРОМ

ЗАСТАВА ИЛЬИЧА

МНЕ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ

Наталья РТИЩЕВА

Мне тридцать лет, с хвостиком. А Оле двадцать без хвостика. Десять лет и мой хвостик не мешают нам в чем-то договориться, а договорившись, выяснять, понимаем ли мы друг друга. Это очень напоминает двухкассетник, если на нем одновременно врубить Стравинского и Чайковского. Получится нечто от Компьютера.

Компьютер был бы кстати, чтобы получить информацию друг о друге, но у нас его нет. Поэтому, в очередной раз «договорившись», мы решили не болтать по телефону, как обычно, а умно и письменно подискутировать на поколенческие темы. С выбором места встречи – застава Ильича, потому что хоть Ильич у нас и один, но заставы все-таки разные.

Я стала вспоминать, что видела, и навспоминала много – и почему, «если грустно Глафире Андреевне, то не радостно и Кузьме», и как «журавлики-кораблики летят под небесами», и многое другое, о чем Оля даже не знает, что оно было. Оля видела только «Заставу Ильича» на прошлой неделе. У нее не замусорена память, и она в возрасте героев Хуциева. Мне надо будет ей как-то объяснять, что в тридцать лет уже не бывает заставы Ильича, а идет «Июльский дождь». Поэтому я решила написать про Олю и ее заставу то, чего она не скажет.

Оля дает уроки английского, из чего следует, что она знает язык. Но Оля не знает актера Жана Марэ и, когда посмотрела «Жажду страсти», подумала, что Анастасия Вертинская – дебютантка.

Про советское кино ей легче объяснить так: «Это то, что не Годар и не Вендерс». Как Маленькому Принцу с другой планеты, ей понятнее, что нарисованная шляпа вовсе не шляпа, а удав снаружи и изнутри. Поэтому про совсем старое, советское кино ей проще рассказывать в жанре сказки: «Жил-был режиссер Пырьев. И были у него…» Если бы я, вздумав поважничать, заговорила о «шестидесятниках», она непременно спросила бы: «А что, они еще живы?»

Узнав, что нас разделяют годы, она расстроилась и попросила принести мою фотографию в молодости. Тогда я поняла, что на наш век застав хватит и мое поколение не последнее, кто у них постояло, что следом идет поколение маленьких принцев с их «Июльским дождем», но и сейчас, и потом, как бы мы ни старались нарисовать барашков, они все равно будут не те, которые им нужны. Хотя, может быть, она меня в этом переубедит.

17