Во второй половине 1980-х, по мере усиления кризиса в странах социалистического блока, граждане (во всяком случае – «средний класс», не говоря уже о представителях высших слоёв общества) ведущих капиталистических держав чувствовали себя превосходно…
Это и есть свобода и равенство на западный манер – равная для всех свобода умирать, обретя последнее успокоение в траве у обочины, среди чертополоха. Нет ничего удивительного, что фильм не пользовался зрительским спросом: кому в условиях оголтело воспеваемой «рейганомики» хотелось слушать неприятную правду?!.
Дело, разумеется, не только в зрелищной составляющей. Ричард Доннер и Ричард Лестер сочли за благо отказаться от шанса осуществить постановку, а Кристофер Рив, хотя и был причастен к сочинению сюжета, позже назвал ленту худшей из тех, где довелось сниматься. И почему же?..
В некоторых отношениях чувствуется нехватка опыта режиссуры – и стремление продемонстрировать новоприобретённые знания и навыки, проявляющееся, например, в том, с каким тщанием Тепцов выстраивает композицию каждого кадра, подчас идёт в ущерб общему темпоритму…
Режиссёр-дебютант, продемонстрировавший тонкое понимание законов триллера, ещё когда работал исключительно на кинодраматургическом поприще, конечно, не стал углубляться в изощрённые эстетические игры на манер Брайана Де Пальмы…
Советские режиссёры не так уж редко обращались к зарубежным детективам (как правило, давно причисленным к классике жанра), принципиально не меняя времени и места действия – делая упор на стилизации, на реконструкции соответствующей атмосферы и т.д.…
Комедийные приёмы представляются вдвойне удачными из-за уникального обыгрывания мотива «кинематографа в кинематографе». Кинопроектор и белая простыня воспринимаются много большим, чем средства отображения и запечатления реальности, воздействуя на чувства и умы людей…
Вместо «чёрного юмора», сопутствовавшего живописаниям оргий вервольфов в Трансильвании, где всем заправляла сексапильная Стирба, нам предлагается трогательная история любви Джербоа и Донни, работающего помощником режиссёра на съёмках какого-то низкопробного фильма ужасов…
Шрёдер прозрачно намекает, что природа дарования писателя-гуляки кроется именно в нежелании соответствовать общепринятым нормам – в ненависти к обществу, олицетворяемому не только владельцами роскошных домов в престижных кварталах, но даже чистеньким, физически крепким барменом…
Левински проницательно замечает, что его подзащитная является чокнутой не более, чем половина граждан Нью-Йорка, и, кстати, самим своим поведением показывает действенные способы противостояния будничному безумию и насилию, захлестнувшим мегаполис…
