В чём же тогда принципиальная новизна? Дело в том, что Сэм изначально не мог стать ни Уинстоном Смитом, поплатившимся за желание постичь тайны Большого брата, ни Йозефом К. Франца Кафки, безнадёжно увязнувшим в чуждых и алогичных процедурах. Лаури плоть от плоти Министерства информации…
Удивительно, что режиссёр, обладающий редкостным умением создать впечатляющее зрелище при минимуме затрат, не сумел подняться выше среднего уровня «фабрики грёз» – с такими-то финансовыми и организационными возможностями! Вот уж не думал, что о детище Карпентера будет уместно сказать: обычный боевик, ничего особенного…
Для авторов, скорее всего, было принципиально продемонстрировать, каким станет человек в условиях искусственно сконструированного, отрезанного от природы рая: наивным, готовым поверить глупейшему мифу о перерождении, наслаждающимся гедонистическим образом жизни…
Тем, кто поверил в возможность установления в грядущем общества на «фракционном» принципе (и распределения людей, исходя из предрасположенности), вероятно, будет любопытно узнать о дальнейшей судьбе брата с сестрой и Тобиаса, романтического избранника последней…
Если не считать «открытой» (обещающей дальнейшее развитие обозначенного противостояния) развязки, постановка Дэниела Хэллера воспринимается самостоятельным, завершённым произведением. Речь опять идёт о выживании человечества, точнее, тех жалких его остатков…
Без усилий актёра-культуриста, пусть нередко идущего в манере существования на экране на вполне очевидные (в данном случае – гораздо очевиднее, чем в иных постановках) психологические упрощения, художественные претензии создателей показались бы просто нелепыми…
Кристофер Ламберт, конечно, не Джек Николсон, но после того, как проявивший непослушание Бренник, подвергнутый пытке (промыванию мозгов в особой изощрённой форме), возвращается в камеру, ассоциация с невесёлой участью МакМёрфи возникает почти неизбежно…
В кульминационной части фильма нашло исчерпывающее выражение прозрение неравнодушного, чуткого художника, осознавшего: человечество подошло к краю пропасти, накопив такой потенциал разрушения, что любое неосторожное движение способно привести к необратимым трагическим последствиям…
При всём ярком (кричаще, вопиюще ярком!) таланте Алексу де ла Иглесиа пока не хватает опыта, чтобы выдержать, не сбиваясь, ритм на протяжении всего повествования, а главное, убедить нас в том, что прорывающиеся сатирические наблюдения для него важнее собственно «acción»…
Поначалу инстинкт самосохранения побеждает, заставляя напрягать интеллектуальные, психические и физические силы в поисках выхода, в крайнем случае – в надежде сделать существование мало-мальски приемлемым. Но затем, причём достаточно быстро, – одерживают верх агрессивные подсознательные импульсы…
