Рецензенты неизменно твердят о немыслимом захолустье, о забытом Богом уголке – а на экране я вижу богатейшую древнюю культуру, не отрезанную от большого мира, но и вовсе не сдающуюся под натиском новомодных поветрий (о чём, кстати, прямо говорит Малянов), не поглощаемую, образно говоря, песками времени…
Говорят, идея фильма посетила светлую голову Чарльза Чаплина в «Пикфэре» – доме Мэри Пикфорд и Дугласа Фэрбенкса. Среди прочих снимков с долины реки Клондайк, притока Юкона, супруги, а также давние друзья и деловые партнёры показали ему красноречивую фотографию…
Любопытная, намеренно заострённая кинематографистами деталь – количество обороняющихся. «Несчастливое» число (чёртова дюжина) призвано и подчеркнуть беспримерную храбрость героев, и донести мысль, что не боги горшки обжигают – что судьба человека зависит в конечном счёте от него самого…
К просмотру приступаешь не без любопытства, теряясь в догадках, как заокеанские кинематографисты выйдут из затруднительного положения – подберут аналоги тем моментам, которые сложно представить вне японской культуры…
Из женщины-режиссёра, утрачивая всякое чувство меры, пытались вылепить фигуру мученицы и безвинной жертвы советской бюрократической машины, душившей-де любой талант, посмевший проявить независимость воззрений и оригинальность мышления…
Самым оригинальным (странным!) в фильме является заголовок. Из каких соображений Дэвид Уэбб Пиплс и Джеб Стюарт присвоили такое необычное наименование советской субмарине? Не «Красный Октябрь», не «Аметист», не «Малахит» и даже не «Андромеда»…
По воспоминаниям продюсера Джеффа Берроуза, замысел родился спонтанно, на званом ужине, где кто-то озвучил идею, что на основе знаменитого стихотворения Эндрю Бартона Патерсона, давшего название первому сборнику поэта, изданному в 1895-м, получится отличный фильм…
Нет, кинодраматурги потрудились на славу, с одной стороны сохранив верность духу оригинального цикла, задействовав практически все значимые мотивы и знакомые сюжетные ходы, а с другой – в значительной степени дистанцировавшись от излагаемых перипетий…
Получилось нечто противоположное тому, что практиковала дореволюционная школа: не из внутреннего мира вовне («слеза Мозжухина») – наоборот, сами события заставляют углубиться в бездну человеческой души, постараться уразуметь скрытые причины дикого поступка…
