«Фильм, затерянный в космосе», и «фильм, найденный на помойке», как гордо заявлено в титрах. Фильм, который, произведя переворот в области формы, определённо не мог не оставить свой ядовитый след в общественном сознании. «Всеобщая стачка уже в действии»…
Глупо спорить с тем, что лента получилась бы лучше, если б постановку всё-таки осуществил мастер уровня Федерико Феллини, Николаса Роуга или Серджо Леоне. Стиль Майка Ходжеса, к сожалению, не идеально гармонирует с буйной фантазией выдающегося художника-постановщика Данило Донати…
По-настоящему ошарашить зрителя призвана, надо полагать, интерпретация личности де Сада, который в представлении авторов был не то чтобы зеркалом французской революции, но во всяком случае – вдумчивым, интеллигентным, чутким наблюдателем…
Казалось бы, «спагетти-вестерны» вообще и фильмы Серджо Леоне в частности чужды высокому пафосу, нацелены на развенчание красивых голливудских легенд, насыщены насилием. Однако на поверку это не выливается в абсолютный нигилизм и безудержный цинизм…
Итак, одноимённый роман Анатолия Мариенгофа, накануне (в 1988-м, в «перестроечном» угаре) изданный в СССР, хотя написанный шестью десятилетиями ранее и впервые опубликованный за рубежом, манил, надо полагать, уже этим: недаром ещё в Библии говорилось, что запретный плод сладок…
Нет оснований не верить в искренность заверений Крокетта и Таббса, что предметы роскоши являются частью легенды, поскольку им – под вымышленными фамилиями Бёрнетт и Купер – приходится входить в доверие к состоятельным наркобаронам, к предводителям ОПГ…
Хотя доктору Эджемару не удаётся убедить Дугласа, что происходящее – лишь видимость, результат сбоя, вызванного шизоидной эмболией, а режиссёр вроде бы последовательно придерживается объективистской интерпретации событий, звучащая в финале лукавая реплика правомерна…
Авторы недвусмысленно, хотя и отражёнными средствами, показали, что режим Батисты являлся террористическим – держался на армейских штыках, тотальном запугивании населения, похищениях, пытках и убийствах неугодных лиц тайной полицией, подавлении любого инакомыслия…
Повышенного внимания заслуживают странноватые на первый взгляд слова режиссёра, прозвучавшие в одном из интервью, о том, что Робеспьер с соратниками «олицетворяли» собой Восток, в то время как Дантон с единомышленниками – «представляли» Запад…
Вот и тем самым вожделённым призом, достающимся Горцу как последнему уцелевшему из них, оказывается, судя по финальному закадровому монологу Коннора,… дар единения со всеми людьми на свете, чьи помыслы и чувства отныне для него открыты…
