Гладиатор / Gladiator (1992)

Кудрявцев Сергей. Не уверен – не ври // Экран. – 1993, № 1. – С. 42-43.

НИЩИЙ У НИЩЕГО

Недавно на телеэкране врач одной из московских больниц, рисуя катастрофическое состояние и самого своего учреждения, и его персонала, особенно налегал на то, что вот на строительство нового корпуса Третьяковки деньги нашлись, а на их больницу – нет. «Поймите, – убеждал он телеаудиторию, – если положение не изменится, некому будет через двадцать лет ходить в Третьяковку».

Уважая преданность врача своему делу, ценя его заботы о нашем с вами здоровье, не могу не сожалеть, что из всех дыр, в которые утекают деньги российской казны, объектом своего негодования он выбрал именно эту. Ни подводные лодки, на которых некому будет плавать, ни танки, которые некому будет водить, ни стройки века, которые некому достраивать, не показались ему серьезными статьями расходов. Вся беда – в Третьяковке! Вот из-за кого мы нищи и босы!

Действительно, а много ли убытку, если не будет Третьяковки? Обходились мы без нее последние семь лет – обойдемся и дальше. Ну что из того, что бывшая Ленинка (ныне Российская национальная библиотека) уже два года не получает ни один зарубежный журнал – разве не важнее потратить валюту на закупку лекарств…

Очень огорчительна, унизительна материальная нищета. Сегодня, когда бутылка «Фанты» стала для большинства непозволительной роскошью, это особенно ощущается. Но разве не страшнее нищета духовная? Не могу, впрочем, сказать «унизительнее». Нужен определенный уровень культуры, чтобы болезненно ощущать то, что ты этой культуры недополучил – не увидел Лувра и Эрмитажа, не услышал Ростроповича и Спивакова, не прочел Пруста и Джойса, не посмотрел фильмов Бергмана и Иоселиани.

У гениального Зощенко есть датированный 1925 годом рассказ «Диктофон». Привезли на завод особую машину, которой американцы осчастливили человечество, – диктофон, и избранные товарищи получили возможность записать свои голоса. Самый первый – уважаемый Тикин Василий, худой такой, длинный, по шестому разряду получающий жалованье плюс сверхурочные.

«Подошел он к машинке не без некоторого волнения, долго думал, чего бы ему такое сказать, но, ничего не придумав, отошел от машины, искренне горюя о своей малограмотности». Правда, потом он придумал, что бы такое можно записать, и предложил кому-нибудь из общества «неприлично заругаться в трубу». Желающих, естественно, нашлось в достатке.

Когда «Авторское телевидение» записало в «будке гласности» речи борцов, штурмующих Останкино, не мог не вспомнить этот рассказ. Выйти-то к машине (к камере) они вышли, а сказать нечего. Ну, заругались неприлично (кто-то и очень неприлично), ну. похвалялись принадлежностью к русскому народу, почему-то отождествленной с шовинизмом и юдофобией, ну, кляли жидов и понаехавших в Москву кавказцев, якобы только что слезших с пальмы, но о своей малограмотности в отличие от зощенковского Тикина, увы, никто не горевал. Все были убеждены в от рождения полученном ими превосходстве. Все, кроме симпатичного паренька, растерянно и огорченно сказавшего, что не таким он хочет видеть русский народ, и попросившего извинения за своих собратьев. Думаю, в детстве отец водил его в Третьяковку.

От светлых сталинских времен, когда признавался лишь конфликт хорошего с еще более лучшим, в наследство нам досталось распутывать конфликты худого с еще более худшим. Худо без медицины, без лекарств, без журналов в Ленинке, без закрытых на бесконечный ремонт театров и концертных залов, худо без Третьяковки. Мало того, нам все время навязывают вопрос: без чего все-таки хуже?

Увы, не помню имен тех ученых, которые в годы войны умерли голодной смертью, хотя, казалось бы, полна лаборатория семян – хошь кашу вари, хошь хлеб пеки. Не ели. Не могли. Знали, что это больше, чем семена. Это – достояние нации, генофонд будущих урожаев.

Культура, долгие годы финансировавшаяся еще более нищенски, чем медицина, – тот же самый генофонд. Что хуже: отсутствие лекарств, позарез нужных сегодня, или отсутствие журналов в Ленинке, без которых мы опять же останемся без лекарств – тех, завтрашних, для разработки которых сегодня нужна полноценная информация? Не будет Третьяковки – не дождется медицина руководителей, способных вытащить ее из нищеты.

Нищим духовно не вылезти из нищеты материальной. На кусок хлеба себе они не заработают – разве что отнимут его у другого нищего.

А. ЛИПКОВ

Давно я ждал фельетона про нашу российскую телерекламу. Сколько в ней невежества, бездарности, хамства и… провинициализма! Не помогают даже великие Вагнер, Григ, Чайковский. Это надо додуматься, чтобы дать к убогому изображению такой музыкальный фон!

Л. Четвертаков, Новгород

НЕ УВЕРЕН – НЕ ВРИ

От рекламы до рекламации – один шаг. Нет, я не о той никому не нужной и всем надоевшей торгово-промышленной рекламе, соответствующей остроумному девизу: «Без просперити нет паблисити», а не наоборот, как на ихнем Западе.

Сядем поближе к экрану и посмотрим-послушаем, как рекламируются. разумеется, американские фильмы и без этого заполонившие наши кинотеатры, видеосалоны и пункты видеопроката. Ничего не имею против заокеанского кинематографа – меня трудно заподозрить в нелюбви к нему. Но все-таки я предпочитаю хорошее, профессиональное, добротно сделанное кино, а не третьесортную дребедень, выдаваемую за «классические фильмы Голливуда» или «сенсации» того же адреса.

Слава Богу, в последнее время перестали зазывно врать: про «звезд Голливуда» Аполлонию и Майкла Паре, про суперуспех «Любви и магии», про рекордсмена сезона «Косильщика лужаек», про такие якобы «хиты» американского кинопроката, как «Девять с половиной недель», «Дикая орхидея», «Чернокнижник» (называю более-менее выделяющиеся из потока киноленты).

Понятно, что для рекламных целей из картин выбираются выигрышные фрагменты, нахваливаются создатели очередного замечательного, единственного в своем

42

роде произведения. Даже Борис Берман с его хорошим вкусом вдруг не удержался в «Абзаце» от возвеличения явно слабого опуса «Собиратель душ». Как будто наши зрители не пойдут на эротические откровения Залмана Кинга, если неожиданно узнают, что они не имели в Америке больших кассовых сборов. Степень признания в США необязательно влияет на предпочтения нашей публики. Напротив, средние или чуть выше среднего результаты проката лент с участием Чака Норриса, Жан-Клода Ван Дамма или Стивена Сигела не убедят их поклонников в России или в Юго-Восточной Азии, что не надо с боем рваться на старые и новые ленты этих «кинодрачунов». Поверьте, что устная реклама, мгновенное распространение слухов о каком-нибудь «Универсальном солдате» или «Гладиаторе» важнее, чем сведения о приеме картин за океаном. И все же лучше быть точным и уважительным по отношению к зрителям, не считая, что в эпоху более доступной зарубежной информации они знают меньше, чем авторы рекламы или невероятно расплодившихся телепрограмм по кино и видео.

Я, например, даже благодарен Российскому телеканалу за показ старых американских фильмов. Но кто, грубо говоря, дергает за язык, чтобы непременно обозвать чаще всего невысоко оцененные в Америке произведения хвастливым заголовком «Классические фильмы Голливуда». Ну назвали бы иначе, представили бы рубрику получше, без ничего не значащих слов о любимых лентах Шварценеггера и Сталлоне.

Создается впечатление, что можно брякнуть все что угодно, как, к примеру, Александр Олейников из программы «X» – кстати, недавно он сделал очередное «открытие» – «доказал» сыновнюю принадлежность актера Шона Пенна к режиссеру Артуру Пенну, а не к менее известному Лео Пенну, тоже режиссеру!

Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь. Ложь на телевидении еще опаснее, чем в печати, поскольку становится достоянием сразу миллионов людей. Когда из «Кинопанорамы» узнаешь, что отечественную неплохую картину «Наш дом» поставил не В. Пронин, а Л. Шенгелия (в субтитре к фрагменту с участием Папанова), поневоле воскликнешь ради будущих создателей телепрограмм: «Семь раз проверь – один раз скажи».

Ну, а что ж реклама?! Право, не случайно окончание «ция» в корне меняет суть слова. На прощание посоветую телезрителям, которые все равно вынуждены смотреть навязчивые ролики в паузах любимых передач: «Доверяйте, но проверяйте».

Сергей КУДРЯВЦЕВ, самый знающий из известных ему кинокритиков

43