Разрушитель / Demolition Man (1993)

Задера Владимир. Блаженные с лицом времени // Видео-Асс Премьер. – 1995, № 30. – С. 117-119.

БЛАЖЕННЫЕ С ЛИЦОМ ВРЕМЕНИ

Группой художественного риска эти суровые жители мира кинотеней себя не считают – равно как и рыцарями шоу-бизнеса, гастарбайтерами киноискусства, «зашибалами» кинорынков или циркачами на свободе. Отношение каскадеров к прародителю-цирку, кстати, чем-то симптоматично для нашего времени и неуловимо снисходительно – как кинокритиков к театру, кинодилеров – к нетоварной ценности искусства, а политиков – к шахматам: мол, для жизни слишком игра, а для игры слишком серьезно.

Каскадеры, впрочем, не возразят против делового мужского комплимента, вроде расхожего «страховой полис киногрупп». Если же принцип самоопределения реализуется по частоте словоупотребления, то более всего к каскадеру липнет респектабельный лейбл «профессионал». На страже высоких критериев профессионализма стоит Ассоциация кинокаскадеров – своего рода артистическая гильдия с чертами ордена меченосцев.

В отличие от прочих групп свободного труда в нее поступить довольно трудно: нужно состоять в этом бизнесе не менее 5 дет и сняться не меньше чем в 20-ти фильмах. Поэтому она насчитывает не более 130 истинных фокусников тела, которые корпоративно неплохо повязаны: членские взносы составляют 10 процентов от гонораров. Взамен можно воспользоваться рядом преимуществ, включая получение заказов и гарантии собственного страхового и пенсионного фонда – ускоренная амортизация физического тела каскадера, как основного орудия труда, защищена КЗОТом. Злые языки поговаривают, что ассоциация по своему потенциалу вполне может тягаться с доброй продюсерско-съемочной компанией трюкового кино.

В целом каскадеры – ребята простые, но по жизни – большие смежники. По способу добычи заказов – тусовочному, главным образом, – их можно счесть актерской богемой, как и по творческой озабоченности; по организованности и рисковости труда – сборной «диких гусей», а по доходам и самодостаточности – артелью искусных мастеровых: по умению, но нежеланию зарабатывать иным образом – люмпен-буржуазией и пролетарскими шельмами, Богом меченными. Словом, это люди предметных соприкосновений с жизнью, умеющие держать, наносить, а главное, имитировать ее удар. Возможно, их собратьями по карме могли бы быть хорошие телохранители и плохие киллеры, цепкие агенты рынков движимости и политические лидеры класса «драйвер», нашествие которых так озадачивает классификаторов политических мотиваций. Впрочем, в политике роли политических трупов и их дублеров требуют сценариев особого трюкового свойства.

А чистое каскадерство – это все же «подростковый» подвид искусства. Во всяком случае именно среди этой аудитории его физическая мощь находит свое фантастическое понимание. В основе этого, очевидно, лежит известное свойство рисковых видов спорта поспешествовать личностному росту – формируя характер и отвагу, творческие способности, чувство уверенности в себе и производном будущем. Истинные каскадеры потому в принципе могли бы работать и за так – из любви к высокому искусству жизни и аттракциона. Но за так нельзя, потому что главная черта свободного профессионализма сегодня – это устойчивость заработка.

Прыжок с семи этажей по расценкам Ассоциации кинокаскадеров стоит 300 долларов, то же «с наворотами» потянет на 1000 – и потому, что страховой полис по сетке спортсменов, и потому, что иначе даже на коробки не хватит – вместо соломки подстелить. Деньги каскадеры не то, чтобы любят, а скорее – уважают их скрытую созидательную мощь. «Мало денег – вот вам и кинопопса позорная, халтурить приходится, много – зрелищный шедевр, типа «Терминатора-2».

Туг, впрочем, есть любопытные исключения, к примеру. «Белое солнце пустыни» – фильм в изрядной степени трюковой, но воспринимается по несколько иным эстетически законам. Вероятно, как говорят каскадеры, тут они «попали в трюк» – в трюк хорошего искусства. Эстетический идеал каскадера, естественно, – action-фильм. Именно из-за отравленности «экшеном», а не из-за циничного всеведения с каскадером невозможно смотреть кино. Ему свойственно детское разочарование отсутствием «картинок», когда кино по старинке пытается вступить в благородную связь с литературой.

– Уберете трюки, и сцены станут непристойны, как голый король с кисеей болтовни вместо аксессуаров власти, – говорит каскадер всякий раз, когда спецэффекты, как верное средство удешевления киносметы, идут под нож. И получает хотя бы в этом желаемый эффект: драма должна завершаться драмой чисто физически.

Банально-очевидная предпосылка расцвета искусства имитаторов физиодрам – в том, что реальное перестало быть убедительным. Настоящий взрыв гранаты – это хлопок и небольшое облачко дыма. Реальный взрыв машины – это не облако пламени, а разорванный в клочья тонким металл и немало им пораженных, однако в жизни загораются не более 3% разбитых машин. Входное отверстие пули в тело похоже на ранку от гвоздя, выходное – немногим больше. Настоящая смерть вообще, как правило, безмолвна, невзрачна и неэффектна, хотя в это мгновенье погибает целая вселенная. Каскадеры устраняют эту несоразмерность. «Кровь» под давлением в несколько атмосфер должна передавать свой допинговый напор чувствам. Это вам – «не хило». «Action-кино по жанру – самое реалистичное кино, потому что утрирует, в общем-то, реальные вещи. Ну, машина вертухнулась, кто-то не устоял, в душу плюнули свинцовой мерзостью жизни – жизненно это…», – говаривал мне в этой связи Саша Балабушевич. директор каскадерской фирмы «Синема-Барасс», невольно выдавая главную причину недовольства жанром – его чрезмерную похожесть на правду жизни.

Впрочем, все вышеизмышленное имеет слабое причинное отношение к истинному мироощущению в каскадерских киноконюшнях. Поболтав о жизни в искусстве с лишенными самомнения и бравады парнями – ибо цену себе знают – можно, слегка обалдев от многоаксессуарности их шоу-бизнеса, в одночасье узнать, что: каскадеры делятся на высотников, драчунов, лошадников, фехтовальщиков, мотористов – больше трех специализаций зараз не освоить, потому что еще нужно знать точку зрения киноглаза. Поэтому существует творческая специализация: скажем, среди наиболее известных каскадеров – «автомобилисты» Сергей Воробьев и Вячеслав Ушанов, «конник» Вячеслав Бурлачко, «универсал» Констанин Кищук, «драчун» Александр Иншаков – он же президент ассоциации каскадеров.

Каскадеры берутся из гимнастов, акробатов, борцов, конников, парашютистов, десантников, а также вертолетчиков, гонщиков и прочих альпинистов высоких достижений. Кинотрюкачество – молодая во всех отношениях профессия: 45 – «и пахнуть землей начинаешь». Более всего подвержены травмам и переломам автоакробаты. Съемка «наркотического» клипа «Иду, курю» была произведена за 2 часа на 5 погонных метрах. Толкование страсти к трюку как сверхкомпенсации детского унижения страхом свойственно глубоким трусам, застывшим на этой фазе. Самое страшное для каскадера, когда «творца мотает» – «обмонтируется весь». «Зачем мозги вышибать? – есть договор на случай нарушения договора». «Что закажут, то и сделаем. Хорошему человеку можно и подешевле». «Придумал трюк – так делай, обморозок». Каскадер-ному авторитету Ж. «по жизни надо вылезать из дерьма». «Есть каскадеры железные, а бывают пластмассовые». Сейчас режиссер такой пошел: «Ну, придумайте, сделайте, что хотите, главное – чтоб зрелищно». «Бывает, приглашают на премьеру, бывает – не показывают и рабочий материал, иногда не знаешь, кого и изображал». «Каскадера от тусовщика легко отличить – те накаченные, с набитыми костями, хорошо прикинутые». Подготовить машину к трюку – дороже, чем разбить. В кино автомобили даже движутся по-другому, чем в жизни – не медленно или быстро, а точно: плюс-минус 10 см в кадр. «Единственный наш наркотик – сало». «Народ какой-то отмороженный пошел – у нас бесплатный зал, а никто не ходит». Девушек в каскаде мало, потому что сложно им попадать точно в трюк, разве что комбинированно. «Как было снимать без крови Варфоломеевскую ночь в «Графине де Монсоро»? Лучше один раз увидеть, знаете ли…».

А вообще-то, если как профессионалы – профессионалу: «Кино – тяжелая работа: думай, вычисляй, где-то надо повисеть, постоять, походить – с вестибуляторами что-то не вяжется, а где-то и больно, страшно, «мотает». «В принципе, шибко переработавших каскадеров найти сложно». «Работа наша сезонная: с середины весны до осени – съемки, а с начала зимы – реклама, клип либо эпизод». Конечно, каскадеры – идеальный продукт новейшей мифологии кино и масс-медиа. Рисковость, как главная составляющая их имиджевого ремесла, пожалуй, несколько преувеличена – все-таки они сильны страховкой камеры и команды (посему, кстати, удачливы и в сопутствующем бизнесе, бандиты их, тьфу-тьфу, уважают). Самая серьезная травма последних лет – перелом позвоночника – приключилась с Александром Кариным на фестивале профессионального каскадерного кино в Испании, где наши «ломовые» каскадеры падали метров с 30. Сейчас он долечивается у Дикуля. Надо сказать, с высока прыгают главным образом на «живых» шоу, для кино 7-мет-ровый пролет – уже излишество: либо камера не охватит, либо ракурсом и так можно довести. Но попытки снять «круто» без каскадеров чреваты, ибо что каскадеру здорово, то актеру смерть. К примеру, в фильме «Альфа-2» съемочная группа едва не погибла под шрапнелью осколков стекла – имитируя штурм тюрьмы, группа захвата по боевитой простодушности использовала настоящие взрывпакеты.

Прошлой осенью наиболее ударные каскадерские силы были отмобилизованы под Киржач для съемок художественного фильма о самих себе («Крестоносцы», сценарий Валерия Приемыхова). По такому случаю они, ко-

188

нечно, лицом в грязь не ударили – прыгали с вертолета на мотоциклах и на полном ходу – со всего, что движется и взрывается. Некоторые на этом обожглись, к несчастью, буквально.

Есть, очевидно, весомые причины, по которым роль «потешных камикадзе» в шоу-бизнесе и политике стала далеко не эпизодической. Каскадерство стало, как сказал бы ученый психоаналитик, архаической гиперкомпенсацией неосознанных страхов мира, в котором правовое измерение взламывается видеорядом, и даже деньги приобретают непостижимые свойства «намагниченной информации». Человек в нем звучит «супер» более для ловцов чистых форм капитала компьютерными сетями, нежели для вышибал или ловцов душ человеческих.

Увы, силиконовый процессор идет на смену железной лошадке каскадерства. Рукой подать до новой видео-художественности, в которой тело, как мутирующий фантом массовой культуры. заживет еще более отдельно от ощущений и души мира. «Живые всегда будут дешевле манекенов, поэтому никогда компьютер не заменит человека», – говорил мне в этой связи по-российски странновато-прозорливую и унизительно-демпинговую, то бишь сермяжную правду каскадер Юра Сысоев. Сложно верить в мудрость прогресса, если тело – сосуд драгоценный – по нынешним расценкам стоит едва ли не дешевле электронного на него прицела.

Стоит при помнить, что жанр сверхжестких боевиков зародился в безмятежной атмосфере Запада. Непонятные бездны экзистенциальных и глобальных проблем вполне заменили нежная проникновенность мыльных опер и душераздирающая мощь простодушно-свирепого трюка. Но «каскаду», к счастью, становится тесно в одномерном мире «эшена». Поэтому он все чаще с хрустом выламывается за рамки своего чисто активистского комплекса – в частный детектив, в иное время и пространство, в парадоксы фантастики и самоиронии.

К примеру, в американском фантастическом боевике «Разрушитель» Сильвестр Сталлоне, помогая обессиленным тотальным альтруизмом полицейским XXI века в борьбе с архаичным преступником, оказывается в некоем Центре им. Арнольда Шварценеггера, названного в честь президента США конца XX века. Стоит ли говорить, что актер весьма убедителен в роли сокрушителя как архаичного зла, так и упорядоченной цивилизации абсурда -абсурдными средствами боевика, естественно. Впрочем, Сталлоне и Шварценеггер не слишком опираются на дублерское плечо – сами звездно взросли не столько на драмах, сколько на анаболиках.

Есть у каскадерства одна бесспорно сильная сторона, компенсирующая весь его «суперменший квалитет», – внутренняя близость Этике Жизни. Истинного каскадера не заставить «посадить коня на мертвяк» (за что до сих пор кинолошадники клянут «Войну и мир»). У него вызывает тягостное недоумение забой коровы в фильме «Иди и смотри» настоящей пулеметной очередью – «поставил бы им «посадку» – так полбока улетело бы». Можно, конечно, ради «высокого» пожертвовать конем, или испугать того вусмерть – а можно выучить по голосу садиться, как пса.

– Дублируют ли в кино любовь? – воодушевленно спросил я визажистку группы Галю Устименко, наносящую на каскадерскую головушку подсмотренную накануне а морге глубокую рваную рану. Увы, актеры в основном полагаются тут на свои силы и режиссерские эротические фантазии. Кроме разве что случаев особо экстравагантных – например, в море на глубоком месте, когда у актеров в отношениях и без того морская болезнь. С водой, кстати, сложно работать даже по прыжкам – жесткая вещь, особая пластика. Зато в клипах она идет хорошо. Например, известную певицу во время красиво эротизированного купания в «молоке» подменяла манекенщица – не потому, что сложно и грязно, а просто требовалась «топ-фактура».

А вообще-то особо рисковых секс-сцен в кинопроцессе почти и не бывает, если это не «порно» или не какой-нибудь безумный авангард. Известно, что на заре эротического жанра западные звезды из особо капризных, бывало. требовали для нейтрализации возможного морального урона, чтобы вся съемочная группа тоже работала обнаженной. Но этот трюк естества давно освоили натуристы, в сравнении с которыми каскадеры воспринимаются как шампиньоны, выскочившие из-под асфальта рядом с цветником.

Впрочем, каждый из нас, по-своему, каскадер, – блаженный и действием, и бездействием в минуты роковые мира сего, нами же в укор року творимого. У всякого, бывает, руки чешутся схватиться с бешеными роботами или привидениями за любовь к ближнему своему, с элементами эротики и ненасилия. За святое право зажечь факел разума и сжечь на нем еретиков.

Владимир ЗАДЕРА

Фото Е. БАКАЛОВА

119