Провидение / Providence (1977)
Полнометражный фильм (премия «Сезар»).
Другие названия: «Провиденс» / «Провиданс» (варианты перевода названия).
Франция, Швейцария, Великобритания.
Продолжительность 110 минут.
Режиссёр Ален Рене (премия «Сезар»).
Автор сценария Дэвид Мерсер (премия «Сезар»).
Композитор Миклош Рожа (премия «Сезар»).
Оператор Рикардо Аронович (номинация на «Сезар»).
Жанр: драма
Краткое содержание
Известный писатель Клайв Лэндэм (Джон Гилгуд) страдает от бессонницы и физической боли, а кроме того, волнуется в преддверии встречи гостей, сына Клода (Дерк Богард) с супругой Соней (Эллен Бёрстин) и другого, внебрачного отпрыска Кевина (Дэвид Уорнер), которые должны приехать на празднование его семьдесят восьмого дня рождения. Воображение рисует романисту причудливые истории, где близкие люди, ныне здравствующие и покойные, предстают в неожиданных ипостасях.
Также в ролях: Элейн Стритч (Хелен Винер), Сирил Лакэм (доктор Марк Эддингтон), Денис Лоусон (Дейв Вудфорд), Кэтрин Лей Скотт (мисс Бун), Майло Спербер (мистер Дженнер), Анна Уинг (Карен), Питер Арн (Нильс), Таня Лоперт (мисс Листер), Джозеф Питурс (старик), Самсон Файнзильбер (старик).
Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com
Рецензия
© Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com, 14.10.2014
Авторская оценка 8/10
(при копировании текста активная ссылка на первоисточник обязательна)
Ален Рене, плохо изъяснявшийся по-английски (что подчас приводило к курьёзам в общении с ведущими исполнителями, тремя британцами и двумя американками), мотивировал решение снять фильм на английском языке1 тем обстоятельством, что в переводе текст Дэвида Мерсера терял свою музыкальность. С этим сложно не согласиться, отдавая должное кинодраматургу, а в первую очередь – драматургу (автору ряда пьес, в том числе написанных специально для радиотеатра и телевидения) в тонком чувствовании ритмики звучащего слова, несущего множество смыслов, в умении насытить диалоги подтекстом. Однако наличествовала и другая важная причина. «Провиденс» – это ещё и название родового поместья, где писатель доживает свой век, ведя отчаянную, непрекращающуюся борьбу со смертью. А если взять на вооружение излюбленный режиссёром ассоциативный принцип, то можно вспомнить и о существовании столицы штата Род-Айленд (к тому же, частично съёмки велись именно там!) с богатой – по меркам США – историей. Из всех перипетий, связанных с городом, успевшим побывать и прибежищем религиозных сектантов, и мощным промышленным центром, и даже средоточием мафиозных группировок Новой Англии, который переживал новый экономический и культурный подъём, Рене и Мерсер особо выделяли влияние, оказанное атмосферой населённого пункта на творчество Г.Ф. Лавкрафта. И действительно, сознание Клайва раздирают сумрачные фантазии, приобретающие навязчивость ночных кошмаров, символы ужаса же – несут не только легко прослеживаемый социально-политический, но и биологический отблеск. Собственно, «завязкой» (кавычки должны подчеркнуть предельно вольное обращение кинематографистов с традиционной повествовательной структурой) служит совершённое Кевином в лесу убийство из милосердия дряхлого старика, вдруг начавшего трансформироваться, словно оборотень.
Конечно, по сравнению с ранними полнометражными картинами режиссёра («Хиросима, любовь моя» /1959/ и особенно «В прошлом году в Мариенбаде» /1961/) «Провидение» кажется не столь изощрённым по структуре и запутывающим – намеренно не проясняющим зрителю, где вымысел, а где явь и что из чего логически вытекает. Другое дело, что драматургический приём, неплохо освоенный кинематографистами (вспомним хотя бы финальные кадры… фантастической комедии Леонида Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию» /1973/, где Зина предстаёт совсем не такой, как причудилось горе-изобретателю), смело возводится авторами в ранг метода. Не сразу, но мы всё же понимаем, что солдата, которого, невзирая на страстную обличающую речь прокурора, присяжные оправдывают и которого неожиданно (с явными намерениями изменить мужу) приглашает к себе домой жена юриста, что-то тесно связывает с обвинителем и его благоверной. Отношения супругов, до крайности болезненные, осложняются не только намечающимся романом Сони, но и давней связью Клода с другой женщиной – Хелен, страдающей неизлечимым заболеванием. Лэндэм-младший, кроме того, не в восторге от необходимости поддерживать общение с престарелым отцом, обладающим репутацией гения… Всё это по понятным причинам вызывает наваждение у одинокого, пытающегося, приняв изрядную дозу алкоголя, забыться ночью в постели старика, какие бы язвительные характеристики он ни давал близким людям и как бы цинично ни комментировал их поступки и устремления. Как бы ни силился иронизировать по поводу проносящихся в сознании видений, распознавая в оных избитые «символы страха». Мало того, очень немногое отделяет Клайва от неконтролируемого, глобального, социального (всечеловеческого, распространяющегося на общество в целом) ужаса, плавно перерастающего в ужас экзистенциальный, космический, воистину «лавкрафтовский». Грубо говоря, звучащие фоном выстрелы и взрывы, заставляющие вспомнить о лишениях Второй мировой войны, и внезапное превращение стадиона в концентрационный лагерь (прозрачный намёк на совершённый в Чили военный переворот), – цветочки по сравнению с отвратительными «ягодками»: обрастанием преследуемого старика шерстью и препарированием бездыханного тела писателя патологоанатомом.
Но тем сильнее поражает заключительная часть повествования. На мой взгляд, персонажа-литератора было бы ошибочно считать демиургом, творящим чужие судьбы и распоряжающимся личностями (пусть всего лишь в воображении) по собственной прихоти. В том-то и парадокс, что Клайв способен повлиять на метаморфозы, происходящие с двумя сыновьями и снохой, предстающими неудовлетворёнными, злыми, мелочными и т.д., не больше, чем на мучающую организм нестерпимую боль. Он в каком-то смысле уподобляется кубриковско-бёрджессовскому Алексу ДеЛарджу, накрепко привязанному к креслу и не имеющему возможности отвести взгляд от кадров, запечатлевших сцены насилия и жестокости. С той разницей, что устроенный (устроенный неспокойной совестью, всеведущим подсознанием или некими потусторонними силами, таким образом – восстанавливающими справедливость2) «сеанс» в конечном итоге не способствует привитию новых комплексов и психосоматических блокировок, а производит терапевтический эффект. Это и есть – проявление Божественного Провидения. Встреча с детьми, искренне счастливыми, во всех отношениях преуспевающими и состоявшимися личностями, позволяет наглядно и непредвзято убедиться, насколько тенденциозны были суждения отца, принявшие причудливую форму, и празднование дня рождения дарует мгновения подлинной идиллии. Фильм впечатляюще повествует и о муках творчества, и о том прессинге, что приходится выдерживать сознанию современного человека (интеллектуала в летах, отступившегося от революционных – «большевистских» – идеалов юности), и о причудах Рока, на поверку не исключающих индивидуальной ответственности. Но всё перечисленное меркнет (оказывается следствием или частным случаем) на фоне лейтмотива – утверждения витального начала, отчаянно борющегося с неумолимо надвигающейся смертью, сиречь небытием. Какое бы мастерство перевоплощения ни демонстрировали Дерк Богард, Эллен Бёрстин и Дэвид Уорнер, настоящим бенефисом картина стала для Джона Гилгуда, гордившегося ролью сильнее, чем иными своими воплощениями на киноэкране.
.
__________
1 – Продюсеры согласились при условии, что будет подготовлена версия для Франции, где героев озвучили Клод Дофен, Франсуа Перье, Жерар Депардье, Нелли Борго, Сюзанн Флон.
2 – Как минимум, заставляет осознать вину за самоубийство супруги.
Прим.: рецензия публикуется впервые
Материалы о фильме:
Фёдоров Александр. Загадка Алена Реснауса, или Доверяй, но проверяй // Видео-АСС Экспресс. – 1995, № 30. – С. 61.
Голенпольский Д., Мессерер Д. Эллен Бэрстин в жизни и в кино // Ровесник. – 1977, № 10. – С. 24-25.
Цыркун Нина. Путешествие в «серебряный век» // Видео Дайджест. – 1992, № 8. – С. 63-68.
Материалы о фильме (только тексты)
Добавить комментарий