Сирано де Бержерак / Cyrano de Bergerac (1990)

Абдуллаева Зара. Тезисы запоздалой рецензии // Искусство кино. – 1992, № 11. – С. 163-164.

Тезисы запоздалой рецензии

«Сирано де Бержерак» («Cyrano de Bergerac»)

1. Остроумную и справедливую мысль высказал Филип Стрик в «Monthly Film Bulletin» (January, 1991, Vol. 58, Number 684, $ 3.00): «Better, perhaps, to know no English at all – or no French – than to be scuttling, as this version requires, between one language and the other, each scene brandishing its own alternatives».

Когда я смотрела фильм во Дворце молодежи, публика свистела, угрожая попавшей впросак переводчице, не имевшей монтажных листов. Синхронизировать же русский стихотворный текст (с его размером и просодией) с оригиналом с ходу действительно невозможно. Смирившись, зрители перестали топать ногами, отдавшись чистому кино. От наивных пиротехнических эффектов на спектакле в Hotel de Bourgogne (начало фильма) до почти физического ощущения незаметно сгущающихся сумерек в финальных кадрах (смерть Сирано – прозрение Роксаны).

2. «Сирано…» добивается психологического воздействия не только своей стилевой изощренностью – для мастеров естественной, но тем, что «костюмом» не ограничивается. А мы оказываемся за рамками академически достоверной эпохи во вневременном пространстве трансисторических сюжетов.

3. Образ безмолвного безымянного мальчика, на которого то и дело кладет свой глаз камера оператора и который восхищается эскападами Сирано, расширяет конфликт ростановской пьесы, является знаком преемственности рыцарской безупречности, поэтического бесстрашия.

4. Некоторые из моих коллег думают, что с этим, в частности, фильмом здоровая половина человечества, любящая «настоящее искусство», начала, наконец, подготовку похорон постмодернизма. Я тоже не могу не оценить самодостаточное, несуетливое уважение французов к собственной классике, не обязательно нуждающейся в модернистской перестройке. Неохота, однако, ни писать о романтических притязаниях модернизма в связи с аутентичным романтиком Ростаном, ни комментировать научно обоснованную идею моей подруги, замечательного искусствоведа, о том, что в истории искусства постмодернизм окажется, похоже, столь же вечным, как и романтизм, никуда не исчезнувший со времен своего возникновения.

5. Сверхизысканность французов – в понимании необходимости плебейской мощи неистового донора французской кинокультуры Жерара Депардье. Его мужской актерский образ едва ли не национального героя не только утончает вырабо-

163

танные соотечественниками Ростана идеалы вкуса и манер, но и своей земной основательностью – возвышенной чувствительностью (то есть корнями и кроной) обновляет кровь старой нации.

6. Рационалистическая подоплека такого национального выбора могла бы послужить для нас примером. Нетрудно вообразить, скажем, Алексея Петренко в такой грандиозной для самосознания народа роли. Хотя в нашей ситуации это привело бы черт те к чему.

7. «Сирано…» подтвердил, что сегодня, как и в недалеком прошлом, качественное массовое кино (о любви и дружбе, жертвенности и терпении, соблазнах и стойкости) и большой стиль (умение выстроить композицию кадра, поставить батальные сцены, носить костюмы XVII века, выучить огромный текст, отточить психологическую нюансировку целого) – одного поля «ягода-морошка».

8. Теперь я понимаю, почему зал встал, аплодируя десяти призам «Сезара», полученным «Сирано…» Объяснимы и номинация на «Оскар», и премия Канна.

Зара Абдуллаева

164