Великолепная семёрка / The Magnificent Seven (1960)

Десмонд Норма. По следам семи самураев // Видео-Аcc Премьер. – 1995, № 32. – С. 74-75.

ПО СЛЕДАМ СЕМИ САМУРАЕВ

«Да, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они не сойдут…» – внушал мистер Киплинг. «Восток – дело тонкое» – невольно вторил ему товарищ Сухов. А за время, истекшее между крылатыми высказываниями, отдельные господа пытались опровергнуть столь фаталистические суждения.

В 50-е годы Америка увлеклась Японией. Дело не только в чувстве вины перед бывшим противником, пережившим Хиросиму. И не в моде на «дзен», которая придет немного позже. Американцы, привыкшие все неголливудские фильмы называть полууничижительно «иностранщина», вдруг обнаружили, что в Стране восходящего солнца снимают свое кино. Да еще какое! Ни на что не похожее, с экзотическими реалиями, дразнящей музыкой, изощренным натурализмом и непривычной моралью. Слово «самурай» вошло в обиход, как десятилетием раньше – «камикадзе». Но если бы интерес держался на новизне, на несхожести, он долго бы не протянул. Самым важным было поразительное совпадение разных менталитетов.

Вот обнищавший самурай эпохи Мэйдзи, бродящий по дорогам и продающий свое искусство фехтования за мешочек золотых.

А вот опустившийся ковбой XIX века, скитающийся по прерии и меняющий свое умение стрелять на горсть долларов. Их объединяют отверженность, одиночество, цинизм, за которым, однако, скрывается личный кодекс чести, стоящий выше установленного людьми закона.

Да и чисто внешне – с какой кошачьей грацией двигаются они перед поединком! Сначала плавно-напряженные шаги, затем молниеносное извлечение из ножен меча или из кобуры – револьвера, и вот уже одним-двумя-тремя врагами стало меньше… Америка – страна ассимиляции. Новый Свет привык впитывать все, что плохо лежит в Старом. Понятие «римейк» («переделка») могло появиться только в США. Кстати, почему никого не удивил лысый ковбой? Не только потому, что к имиджу Бриннера уже привыкли, но еще и оттого, что его персонаж был аналогом Такаси Симуры, который в начале «Семи самураев«, чтобы утихомирить убийцу, переодевался буддийские монахом и брил голову.

Так, начиная с этой детали, в оригинале и римейке идут параллели. Испытания на крутость одинаковы и у самураев, и у ковбоев; и те и другие никогда не войдут в дверь, не удостоверившись, что за ней никто не прячется. Нищие крестьяне и подлые разбойники были и в постреволюционной Мексике, и в феодальной Японии. И все-таки вечность сюжета – в героях.

Наемники, люди, не умеющие ничего, кроме как убивать – эта тема в вестернах 50-х годов зазвучала горьким рефреном, наряду с другими, развенчивающими мифы о «чистоте» Дикого Запада. А японское кино аналогичным образом бунтовало против средневековых догматов слепого подчинения господину.

«Великолепная семерка» попала, таким образом, в яблочко, в болевой узел проблем, в пересечение не только Востока с Западом, но и прекраснодушных мечтаний прошлого с циничной трезвостью настоящего.

74

развитие темы пошло разными путями.

Вот похищены дети фермеров – и Крис набирает новую семерку («Возвращение семёрки», 1966). Среди его новобранцев можно выделить Уоррена Оутса, который впоследствии вступит в «Дикую банду» Сэма Пекинпа (режиссера, эстетизировавшего смерть не без влияния традиций самурайского кино).

Наконец, в эпоху Звездных войн появился научно-фантастический римейк «Битва за пределами звезд» (1960). Семь звездолетов разной формы на орбите планеты, захваченной тираном, смотрелись очень недурно. Кстати, Роберт Вон повторил здесь тот же персонаж, что и в оригинальной «Семерке», пересадив его с коня за пульт управления, когда в игру «переделай сам» включились итальянцы со своими «макаронными» вестернами, это была даже не вторичность, а третичность или четверичность. Впрочем, и фильм «За пригоршню долларов» (1964), прославивший Клинта Иствуда, был переделкой «Телохранителя» (1961) Куросавы, который сам испытал влияние американского вестерна, ничуть не стыдясь, а даже подчеркивая это. А еще через 20 лет тот же сю-жет был использован в новомодном жанре «фэнтези» – «Воин и колдунья», где герой орудовал самурайским мечом. Американцы еще раз повторили эксперимент «из самураев – в ковбои» – Мартин Ритт переделал «Расемона» в «Надругательство» (1964).

Но гораздо интереснее было столкнуть этих «кровных братьев». Встреча произошла в 1971 году во франко-английском вестерне «Красное солнце» (прозрачный намек на японский флаг). Честь самураев представлял, конечно же, Мифуне (единственный японский киноактер, которого знали не только в лицо, но и по имени). А марку ковбоев поддержал один из «великолепных» – Чарльз Бронсон. Наконец-то Восток и Запад сошлись! И, между прочим, неплохо поладили.

Повторные попытки гибридизации относятся уже к эпохе увлечения восточными единоборствами – это итальянские «История о каратэ, кулаках и фасоли» (1973), где снимался Дин Рид, и «Стрелок и чужестранец» (1976) небезызвестного Энтони Доусона (он же Антонио Маргерити).

У нас же «Великолепная семерка» была тем, что сегодня называют «культовый фильм». Наряду с «Фантомасом» и «Анжеликой» она представляла образец западной маскультуры, от которой наших граждан так старательно оберегали. А уж вестерн (классический, американский) был у нас вообще редчайшим гостем. Поэтому влияние одного фильма было равносильно влиянию жанра в целом. Когда так называемое «историко-революционное» кино начало осваивать эстетику вестерна, ковбои с анекдотичной легкостью были «превращены» в комиссаров, индейцы – в басмачей, а американские бандиты – в махновцев. Соотнесение сюжетов с исторической правдой в этих «истернах» было примерно таким же, как и в вестернах. И мы, и американцы занимались, в принципе, одним и тем же – мифологизацией собственного прошлого. А схема «Семерки» – схватка группы храбрецов с ордой злодеев – оказалась очень удобной для всех регионов: азербайджанского («Семеро сыновей моих»), туркестанского («Встреча у старой мечети»), российского («Шестой»).

Аналогичный процесс происходил и в кино о Великой Отечественной. Бурным каскадом посыпались различные «пятеро с неба», «отряды особого назначения», «пятерки отважных» и т.п. Впрочем, и приключения «коммандос» имели развитие в американском боевике – «Грязная дюжина», 1967.

Короче говоря. «Великолепной семерке» удалась потрясти основы наше цензуры; Старый добрый вестерн в советских одеяниях ассимилировался до такой степени, что стал чуть ли не национальным жанром и породил киношлягеры – «Неуловимые мстители» и «Белое солнце пустыни». (Кто же есть Данька, Ксанка. Цыган, Валерка, Сухов, Сайд и Петруха, как не наша «великолепная семерка»?).

Норма ДЕСМОНД

75